25 августа советские власти разрешили выехать из страны на постоянное место жительства в капиталистическую страну известному физику-ядерщику С. Поликанову (он работал в Объединенном институте ядерных исследований). Поликанов давно бомбардировал «верха» просьбами отпустить его вместе с семьей на Запад, но власти каждый раз ему в этом отказывали, мотивируя это тем, что ему «известны государственные секреты». Однако когда Поликанов пригрозил, что в случае очередного отказа «он за себя не ручается», власти сочли за благо больше его на родине не удерживать.
Правда, перед самым выездом «отъезжанта» лишили всех наград и титулов: у него забрали ордена и медали, лишили звания лауреата Ленинской премии, ученой степени доктора физико-математических наук, исключили из членов-корреспондентов Академии наук СССР. Сказали: «Вам это уже не понадобится». Кстати, в том же августе страну навсегда покинули еще несколько знаменитостей, в частности, писатели Александр Зиновьев и Сергей Довлатов.
А теперь перенесемся в Калугу, где в 30 километрах от города, на берегу речки Угры режиссер Савва Кулиш работает над своим очередным фильмом — «Взлет», рассказывающим о жизни и деятельности выдающегося русского ученого Константина Циолковского. В роли последнего снимается не профессиональный актер, а… поэт Евгений Евтушенко, которого утвердить на эту роль оказалось "не так-то просто. Вот как об этом вспоминает сам С. Кулиш:
«Мне категорически запрещали снимать Евтушенко. Он тогда только что женился на англичанке и, как сказал мне один чиновник, «стал совсем неуправляемым». Но Женя боец опытный, он на съемках в Малоярославце дал интервью, которое каким-то чудом напечатала «Советская культура», а потом все мировые агентства цитировали: Евтушенко снимается в фильме. И все, поезд ушел, неудобно стало уже зажимать. Меня вызывали, орали, топали ногами, называли бандитом, но дело было сделано. Хотя картину гробили страшно. Не давали ни денег, ни возможности работать. Пьяный директор однажды мне сказал: «Знаешь, ты хороший парень, я к тебе хорошо отношусь, но мне приказали тебя убить, и я тебя убью!» А что значит убьет? Это значит, что он ничего не будет делать, тем самым не давая хода картине. Например, надо на время убрать телеграфные столбы вокруг дома Циолковского. Их не убирают, говорят, что это невозможно. Тогда замечательный художник Володя Аронин ставит три поллитры, и ночью эти столбы вырывают, а днем я снимаю нужные кадры. Или, например, не привозят пиломатериалы, декорацию закончить не можем. Ставится энное количество поллитровок, на соседнем складе покупается лес и достраивается декорация. Я продолжаю съемки. И так далее. Много было всего…»
В субботу, 26 августа, в Багио игралась 17-я партия. Как всегда, со скандалом. Уже в ее начале Корчной узрел в 4-м ряду ненавистного ему психолога Зухаря, подозвал к себе самого руководителя ФИДЕ Кампоманеса и потребовал отсадить «колдуна» на три ряда дальше. Однако Кампоманес колебался. Тогда Корчной заявил, что в противном случае он сделает это сам, причем насильно. Кампоманес отправился советоваться с советской делегацией. В это время к месту поединка подошел Карпов. Увидев, что происходит, он улыбнулся и ушел в комнату отдыха. А пауза длилась в течение десяти минут. Затем наконец шесть первых рядов очистили от зрителей, а Зухаря усадили в первом доступном ряду. Только после этого матч возобновился.
Вспоминает В. Корчной: «Можно ли играть серьезную, напряженную партию после сильной нервной встряски? Оказывается, трудно. В 17-й партии Карпов был переигран вчистую: он потерял пешку без всякой компенсации, а его попытка завязать осложнения тоже не имела успеха. А дальше… Дальше я сделал много грубых ошибок и сперва упустил очевидный выигрыш, а затем, в цейтноте, умудрился получить нелепейший мат в ничейной позиции! Счет стал 4:1 в пользу Карпова…
Состояние мое было ужасное. Я взял два своих последних тайм-аута и вместе с фрау Лееверик (руководитель делегации Корчного. — Ф. Р.) уехал в Манилу, чтобы хоть немного отдохнуть и прийти в себя…»
Между тем в Сопоте советская певица Алла Пугачева удостоилась высшей награды фестиваля — Гран-при «Янтарный соловей», исполнив песню «Все могут короли» (трансляции по ЦТ 25–27 августа, в 21.30). Причем в тот день певица плохо себя чувствовала — давали о себе знать последствия воспаления легких, — но стоило ей выйти на сцену, как она забыла обо всех болячках. И так лихо исполнила песню, что огромный зал «Лесной оперы» аплодировал ей стоя, требуя повторения песни (по условиям конкурса «бисировать» песни запрещалось). Короче, триумф был полный. Результатом чего стало то, что Гданьское телевидение сняло про победительницу 45-минутную передачу.
А вот для другого нашего исполнителя — Льва Лещенко — тот фестиваль запомнился с иной стороны. Он приехал туда в качестве почетного гостя и должен был выступать в гала-концерте вместе с такими исполнителями, как Хелена Вондрачкова (ЧССР), Друппи (Италия), «Пуссикэт» (Голландия), «Темптэйшнз» (США) и др. Лещенко предполагал исполнить на гала-концерте 8 песен, но руководители фестиваля заартачились: мол, это слишком много, достаточно будет двух. Лещенко это обидело, и он заявил: тогда я вообще выступать не буду! Поляки, стараясь избежать скандала, бросились торговаться. В итоге пришли к мировой: Лещенко согласился выступать, но исполнить не две, а три песни. Ими стали одна старая, но очень популярная песня — «Соловьиная роща» — и две новые — «Притяжение Земли» и «Родная земля».
Курортный город Сочи вовсю обсуждает жуткую историю — убийство курортницы из Ташкента Маргариты Тернавиной. Сочи никогда не считался безопасным по части криминала, однако подавляющая часть преступлений, происходящих в нем, приходилась на долю мошенничеств, краж и других не «тяжких». Убийства в Сочи были редкостью, поскольку местная братва блюла традиции — город-курорт и без того приносил им колоссальные прибыли. Зачем же было пакостить в своем доме?
Психолог Маргарита Тернавина приехала в Сочи в начале августа вместе со своей 20-летней дочерью Лилией. Мужчины рядом с ними не было — их муж и отец ушел от них к другой женщине несколько лет назад. И все это время Маргарита безуспешно пыталась подыскать себе достойного жениха, но в родном Ташкенте сделать это ей так и не удалось. Поэтому в Сочи она отправлялась, надеясь, что, может быть, в этом курортном городе ей повезет. А случилось то, что могло привидеться разве что в кошмарном сне.
Уже на вторые сутки пребывания в Сочи к Маргарите подошел статный мужчина кавказской наружности в дорогом велюровом костюме. Он назвался Гариком и представился как директор обувной фабрики «Масис», что в Ереване. На Маргариту он сразу произвел впечатление, а вот ее дочери не понравился. Взглянув на его стоптанные ботинки, Лилия язвительно заметила: «Что же это вы, директор обувной фабрики, в такой обуви ходите?» Матери бы прислушаться к мнению дочери, но разум застили другие мысли: она подумала, что дочерью движет слепая ревность. Видимо, на этот раз Маргарита решила своего шанса не упускать. И куда только в тот миг девались навыки профессионального психолога с 15-летним стажем работы? Женщина попалась на удочку матерого убийцы по кличке Спица, который получил это прозвище за то, что предпочитал убивать свои жертвы с помощью именно этого мирного инструмента, поскольку боялся запачкаться кровью.
Спица ухаживал за своей жертвой в течение двух дней, покоряя ее сердце все больше и больше. Он водил мать и дочь в дорогие рестораны, где под звон бокалов с искристым шампанским рассказывал им о своем богатом доме в Ереване. Компанию им в этих походах составлял юный спутник «Гарика», которого он представил как своего референта Левона.
На третий день ухаживаний кавалер пригласил своих дам на пикник в реликтовой Тисосамшитовой роще. «Накормлю вас изумительными шашлыками!» — пообещал он дамам. Дочь идти не хотела, но мать была непреклонна: дескать, мы приехали сюда отдыхать, а не скучать в одиночестве. И они отправились на пикник. Он прошел великолепно: вино лилось рекой, шашлыки на самом деле были изумительны. Женщины слегка опьянели, чего, собственно, и добивались преступники. Когда мать и дочь на какой-то миг отвернулись от своих кавалеров, у тех в руках оказались массивные походные трости, которые они запасливо прихватили с собой. Первый удар нанес Спица — матери. Женщина ойкнула и замертво рухнула на землю. Левону досталась дочь, которая, увидев, как упала ее мать, от ужаса застыла на месте. Это облегчило работу душегубу: дочь рухнула рядом с матерью. Однако Спица остался недоволен ударом своего компаньона. «Разве так бьют, щенок?» — зарычал он на напарника и показал тому, как надо бить: ударил тяжеленной самшитовой дубиной девушку по голове, а потом, для верности, сделал «контрольный» удар по ее коленной чашечке. Лилия не шелохнулась. «Готова», — удовлетворенно произнес Спица и принялся стаскивать с пальца матери дорогой прабабушкин перстень, ради которого, собственно, и затевалось убийство. Перстень с большим бриллиантом, неосмотрительно взятый Маргаритой на курорт, тянул чуть ли не на две «Волги». Убийцы прихватили и паспорт жертвы, чтобы в скором времени нанести визит в Ташкент и вдоволь поживиться в квартире убиенных. Не зря ведь Спица так дотошно выпытывал у женщин, с кем они живут и что из вещей имеют.
