А Давид отвечает:
— Лев, да я-то в принципе не против. Но дело в том, что эту песню уже вроде как отобрали для праздничного «Голубого огонька», где ее будет петь Сметанников.
Я говорю:
— Ну что поделаешь… Но все равно, когда приеду, я ее тоже запишу…».
В четверг, 24 апреля, в столичном Колонном зале Дома союзов прошла торжественная церемония провозглашения Анатолия Карпова чемпионом мира по шахматам. Как мы помним, этого титула советский шахматист был удостоен после того, как американский гроссмейстер Роберт Фишер отказался играть финальный матч. Президент ФИДЕ Макс Эйве надел на плечи Карпова лавровый венок и вручил ему золотую медаль. Таким образом звание сильнейшего в мире шахматиста после недолгого, в три года, перерыва вновь вернулось в Советский Союз. Однако сам Карпов в те минуты чувствовал себя неловко из-за того, что стал чемпионом без борьбы. Поэтому в своем ответном слове он заявил, что готов играть с Фишером в любой момент, но на условиях, удовлетворяющих обоих.
И еще одно событие произошло в тот четверг: в Кишиневе закончил свою работу 8-й Всесоюзный кинофестиваль (начался 18 апреля). Большого приза на нем были удостоены две ленты: «Выбор цели» Игоря Таланкина (история создания атомной бомбы в СССР под руководством И. В. Курчатова) и «Премия» Сергея Микаэляна. В первом фильме рассказывалась история создания атомной бомбы в СССР под руководством И. Курчатова (эту роль сыграл Сергей Бондарчук), второй, хотя и был отнесен к скучнейшему жанру «производственной драмы», однако был на порядок сильнее «Выбора цели». Говорят, даже Брежнев, посмотрев «Премию» у себя на даче, так расчувствовался, что устроил себе еще один сеанс, а на следующий день, придя на работу, настоятельно советовал своим коллегам по Политбюро посмотреть ее тоже.
После Большого приза шел Главный, и его поделили между собой аж пять фильмов: «Абу Райхан Беруни», «Помни имя свое», «Последняя встреча», «Фронт без флангов» и «Пламя». Приза за лучший фильм для детей и юношества была удостоена картина Ричарда Викторова «Отроки во Вселенной». Среди мультиков первую премию получила студия «Союзмультфильм» за серию фильмов: «Ну, погоди!» (8-й выпуск), «Ваня Датский», «Дарю тебе звезду», «Цапля и журавль», «Пони бегает по кругу».
Среди актеров призы распределились следующим образом: первая премия — Э. Кууль («Родник в лесу»), В. Чутак («Долгота дня»); вторая премия — Л. Виролайнен («Расколотое небо»), Д. Камбарова («Абу Райхан Беруни»), К. Джангиров («Человек из Олимпа»), У. Лиелдидж («Следую своим курсом»). Среди лучших режиссеров был назван Ролан Быков за фильм «Автомобиль, скрипка и собака Клякса». Во время вручения ему приза произошел любопытный эпизод, на который обратили внимание многие из присутствующих в зале. Когда председатель жюри Всеволод Санаев вручал Быкову диплом… он делал это практически отвернувшись от награжденного. Объяснялся сей факт весьма прозаично: во время съемок «Автомобиля…» дочь председателя жюри Елена Санаева вышла замуж за Быкова, которого Всеволод Васильевич на дух не переносил.
Конец апреля был ознаменован большими неприятностями для Андрея Сахарова и Елены Боннэр. Последней требовалась срочная глазная операция (как мы помним, болезнь была следствием военной контузии), и она намеревалась провести ее за границей, в Италии, где жила одна из ее близких подруг. Эта женщина прислала Боннэр вызов, но московский ОВИР отказал ей в выдаче визы, мотивируя это тем, что она может успешно лечить глаза и у себя на родине. Сахаров попытался было добиться разрешения на поездку через президента Академии наук СССР М. Келдыша, но тот тоже отказался им помочь, сославшись все на ту же советскую медицину: дескать, она не хуже заграничной. Поняв, что добиться справедливости законным путем у них не получается, Сахаров и Боннэр выбрали самый радикальный метод — пригрозили властям голодовкой, обещая приурочить ее к 30-летию Победы.
В субботу, 26 апреля, в вечерний прайм-тайм (19.25–23.00), по ТВ состоялась премьера фильма Станислава Ростоцкого «А зори здесь тихие…». Фильм вышел на широкий экран три года назад и имел фантастический успех: стал лидером отечественного проката и собрал массу призов на различных фестивалях как внутри страны, так и за ее пределами. Короче, фильм был безоговорочно принят как зрителями, так и критиками. Хотя одно «но» все-таки было: сцена в бане. Как мы помним, еще на стадии выпуска ленты на экран худсовет студии имени Горького требовал изъять эту сцену из фильма, называя ее чуть ли не порнографической. Кондовость мышления цензоров удивляла: сцена мало того, что была абсолютно целомудренной, но она логично вытекала из всего происходящего на экране. Но ее требовали убрать. Режиссеру пришлось приложить массу усилий, чтобы ее отстоять, правда, в несколько сокращенном виде.
Между тем для большинства советских зрителей, выросших в условиях махрового антиэротизма, эта сцена стала настоящим шоком. Хорошо помню свои собственные впечатления от этого эпизода: при виде такого количества обнаженных женщин на широком экране даже у меня, 10-летнего мальчишки, аж дух захватило. Чего уж говорить о взрослых мужиках. Ведь в те достопамятные годы не только на порнографии, но даже на невинной эротике лежало табу. Это сегодня практически в любом печатном СМИ считают уместным помещать на своих страницах фотографии женщин в неглиже, а в те годы этого быть не могло. Например, мы, подростки, приобщались к «этому делу» посредством каких-то «левых» фотографий типа колоды карт с изображением обнаженных девиц, выпущенных в одной из закавказских республик. Карты были засалены, затрепаны, а фотки были такие мутные, что хорошо была видна только верхняя их часть, а нижняя была как в тумане. Но даже такие фотографии ценились на вес золота. Чуть позже мы открыли для себя новый эротический источник. Напротив нашего двора находился Институт физкультуры, душевые которого выходили аккурат на площадку, где мы часто играли в войну. И однажды кто-то из нас обнаружил в углу "окна женской душевой (а оно было выкрашено краской) аккуратное отверстие, выскобленное изнутри кем-то из работников института (наверняка мужеского полу). И вот к этой дырочке мы приноровились регулярно прикладываться, изучая женскую анатомию уже не по мутным фотографиям сомнительного происхождения, а вживую. А глядеть там, честно признаюсь, было на что. Такого количества молодых, пышущих здоровьем обнаженных женщин разного телосложения, как в душевой Института физкультуры, больше нигде увидеть было просто невозможно. Так что в этом плане нам, ребятам с Казаковки, здорово повезло.
Но вернемся к тому, с чего мы начали: к премьерному показу по ТВ фильма «А зори здесь тихие…», а именно — к сцене в бане. Дело в том, что теленачальники пошли гораздо дальше своих предшественников из худсовета студии имени Горького: они не стали сокращать эту сцену, а взяли и вырезали ее полностью.
Тем более опыт в подобного рода делах у них был предостаточный. Мы помним, как были точно так же урезаны фильмы: «Адъютант его превосходительства» (из него вырезали постельную сцену между Кольцовым и Таней), «Бумбараш» (где главный герой облегчается «по-легкому» на воздушном шаре). Теперь в этот список угодили и «Зори». Но теленачальники не учли одного обстоятельства: того, что Станислав Ростоцкий с этим категорически не согласится. Вскоре он затеет на страницах «Литературной газеты» дискуссию на эту тему и выиграет: в редакцию придет столько писем от возмущенных произволом теленачальников зрителей (в том числе и ветеранов войны), что во время следующих показов фильма «А зори здесь тихие…» сцена в бане будет восстановлена.
Но вернемся в конец апреля 75-го.
27 апреля в Москве был задержан опасный преступник, причем схватить его удалось благодаря смелости добровольных помощников: студента МГИМО Петра Воронова и шлифовщика экспериментального оптико-механического завода Владислава Ермакова. Оба этих человека волею случая оказались в нужное время в нужном месте и… Впрочем, расскажем обо всем по порядку.
