В светлый праздник 9 Мая вновь дала о себе знать банда похитителей икон, возглавляемая Михаилом Зацепиным (фамилия изменена). Впервые эти люди дали о себе знать в октябре 1977 года, когда совершили кражу икон из церкви Знаменская, что в деревне Красное Палехского района Ивановской области. Тогда преступники похитили около 50 икон XVII–XIX веков на общую сумму в 72 тысячи рублей. Похищенное предназначалось для перепродажи иностранцам, причем те заплатили ворам значительно меньше той суммы, что реально стоили иконы — всего 6 тысяч рублей. В течение полугода преступники тратили нажитые грабежом деньги, после чего решились на новое преступление. В ночь с 9 на 10 мая Зацепин и двое его дружков совершили ограбление Свято-Никольской церкви, что в деревне Чихачево Пестяковского района Ивановской области. Действовали грабители уже опробованным однажды способом: приехали в деревню под покровом ночи на двух автомобилях («Волга» и «Жигули»), после чего Зацепин остался на «шухере» (стоял снаружи с рацией), а его напарники вскрыли с помощью ножниц по металлу решетку на окне и проникли внутрь. Добычей «клюквенников» (так в преступном мире именуют грабителей церквей) стали 18 икон на общую сумму 1 650 рублей и церковная утварь на сумму 3 600 рублей. Как и в первом случае, все похищенное предназначалось для продажи иностранцам. Последних еще можно было как-то оправдать: для них православные святыни абсолютно ничего не значили. Но вот грабителей… Хотя Советский Союз считался государством атеистическим, про таких людей и в те годы говорили: «Ничего святого». А банду Зацепина можно было назвать кощунственной вдвойне: последнюю церковь они ограбили в День Победы.

Среда, 10 мая, оказалась на удивление богата самыми разными событиями. Рискуя показаться нескромным, начну все же с себя. В тот день с утра я отправился получать паспорт в 143-е отделение милиции Красногвардейского района (на Домодедовской улице). На душе было радостно, в голове крутились строчки хрестоматийного стихотворения пролетарского трибуна Маяковского «Я достаю из широких штанин… я гражданин…» и т. д. Однако радость от этого события была омрачена молодой паспортисткой. Эта дамочка, выводя тушью мою фамилию, сделала ошибку: вместо буквы «а» написала «о». Получилось — Роззаков. Читатель вправе удивиться: эка невидаль, взять и дорисовать закорючку. Я тоже так думал. А оказалось, чтобы это сделать, надо завизировать эту операцию у начальника паспортного стола. А того, как назло, на месте не оказалось. В итоге я просидел в отделении чуть ли не полдня. Так я впервые по-настоящему столкнулся с советской бюрократической системой (кстати, с тех пор она мало в чем изменилась, хотя живем мы уже вроде бы в другой стране).

В те самые часы, когда я сидел в отделении милиции и клял советских бюрократов, в Одессе Станислав Говорухин приступил к съемкам сериала «Место встречи изменить нельзя». В одесском парке культуры и отдыха начали сниматься эпизоды «в бильярдной»: Жеглов (Владимир Высоцкий) находит там вора Копченого (Леонид Куравлев) и, гоняя с ним шары, заставляет его признаться, откуда он взял браслетик в виде змейки, принадлежавший до этого убиенной гражданке Груздевой. Съемки начались около десяти утра и продолжались до четырех вечера (бильярдную будут снимать два дня). Вот как об этом вспоминает один из участников — актер Лев Перфилов (он играл фотографа Гришу Ушивина):

«Высоцкий совершенно не умел играть в бильярд, и все забитые им на экране шары были забиты на съемках Куравлевым…

Из-за отсутствия вентиляции в бильярдной курить там было нельзя, и нам периодически предоставляли пятиминутный перерыв. Выйдя на воздух в один из таких перерывов, я увидел стоявших неподалеку Марину Влади с какой-то женщиной.

Мы вежливо поздоровались, улыбнулись друг другу, и я, естественно, решил вернуться и позвать Высоцкого. Но он появился в дверях сам, увидел Марину и, вместо того чтобы броситься к ней, уйти вместе от посторонних глаз… затанцевал на крыльце бильярдной. Это был какой-то непонятный, сумбурный, радостный танец, похожий и на «цыганочку», и на «яблочко», с чечеткой, криками и какими-то восторженными восклицаниями. Марина Влади улыбнулась. А я с любопытством ждал — что же дальше?

А Высоцкий эффектно закончил танец, широко раскинул руки, засмеялся и… ушел в бильярдную: Марина Влади и ее спутница пошли к ближайшей скамейке, сели, о чем-то тихо заговорили…

Свидетели же этой сцены разочарованно переглянулись — так хотелось, чтобы он бросился к жене и все стали бы свидетелями их встречи «при всем честном народе».

Удивленный, я вернулся в бильярдную и увидел, что съемка продолжается, жужжит камера, Высоцкий работает… Я был убежден, что приезд Марины Влади достаточная причина, чтобы немедленно отменить съемку. Или Говорухин ничего не знает? Неужели Высоцкий ему ничего не сказал? Надо ему сообщить — в конце концов, она прилетела из Франции, чтобы повидаться с Володей!

Я решительно направился к режиссеру, но тут он хлопнул в ладоши и громко крикнул:

— Спасибо! На сегодня все! Съемка окончена!

Ну, вот так-то лучше.

Я смотрел, как удалялись Марина Влади, Володя и незнакомая женщина по аллее парка, и очень хотелось услышать, о чем они говорили…»

10 мая у Марины Влади был день рождения — ей исполнилось ровно 40 лет. Отмечать это событие избранные члены съемочной группы отправились на дачу за городом, которую имениннице и ее мужу помог снять Говорухин. У всех было прекрасное настроение, но его едва не похоронила (вместе с фильмом) сама именинница. Вот как об этом вспоминает С. Говорухин:

«Случилась неожиданность. Марина уводит меня в другую комнату, запирает дверь, со слезами на глазах говорит:

— Сними другого актера, отпусти Володю! Он не может сниматься.

— Давай его сюда, — говорю я. Володя приходит и объявляет:

— Славик, я тебя прошу… Пойми, я не могу сниматься, ну не могу тратить год жизни на эту картину. Мне так мало осталось. (У него это предчувствие близкого конца всегда было.) У нас большие планы: мне хочется на Таити поехать.

Он страшно любил путешествовать, а тут открылась такая возможность: последние три-четыре года он мотался уже по всему миру.

Ну, конечно, я тут же нажал на все педали:

— Это ж трагедия! Ты что, сумасшедший? Так хотел сниматься в «Эре милосердия», можно сказать, был зачинателем идеи — сделать фильм по роману Вайнеров, так волновался — утвердят, не утвердят на Жеглова, и вдруг… Как это так? Что ты? Ты можешь себе представить?.. Ну, хотя бы о деньгах подумай — это бешеные деньги: остановить все производство, искать нового актера! Кто нам после этого вообще даст это кино снимать?!

Короче, с трудом, но мне удалось их уговорить…»

10 мая благополучно разрешились отношения между известным офтальмологом Станиславом Федоровым и его возлюбленной Ирэн. Как мы помним, роман между ними начался несколько лет назад, но все эти годы влюбленные предпочитали жить порознь. Но после майских праздников Федоров, кажется, созрел для того, чтобы забрать Ирэн к себе. Но в его планы вмешались непредвиденные обстоятельства. Дело в том, что у мамы Ирэн врачи обнаружили рак, и все мысли дочери теперь были связаны только с этим. Какая любовь, когда родной человек неизлечимо болен! Короче, когда Федоров в начале мая предложил Ирэн переехать к нему, она вместо этого уехала к маме. Однако офтальмолог оказался настойчивым. Выждав неделю, он вновь обратился к возлюбленной с таким же предложением. И, видимо, угадал. То ли женщине необходимо было опереться на сильное мужское плечо, то ли еще что-то, но с 10 мая влюбленные стали жить вместе.

10 мая родственники дипломата Аркадия Шевченко, сбежавшего на Запад, хватились его жены Лионгины (Лины). Как мы помним, три дня назад она покончила жизнь самоубийством, приняв большую дозу снотворного. Сделала она это дома, в спальне, но по роковому стечению обстоятельств, упала в шкаф с одеждой и все эти дни пролежала там. Родственники покойной (мать и дочь) все это время находились на даче за городом, поэтому о происшедшем в доме не знали. Только 10 мая дочь вернулась в Москву и обнаружила в спальне матери ее предсмертную записку. Она позвонила своему брату Геннадию, который немедленно приехал к ним домой. Была вызвана милиция, а также сотрудники службы безопасности МИД СССР. Они осмотрели дом, заглянули также в шкаф, но сделали это так небрежно, что труп с первого раза не обнаружили. Во многом это объясняется тем, что в предсмертной записке покойной была такая строчка: «Жаль, что мама не позволила мне умереть дома…» (как мы помним, один раз жена дипломата уже пыталась покончить с собой, но мать сумела ее спасти). Эта строчка натолкнула сыщиков на мысль, что Лионгина покончила с собой вне пределов квартиры. Нашли самоубийцу на следующий день, 11 мая. Сделал это ее сын, который учуял сладковатый запах, исходящий из платяного шкафа.