За прошедшие четыре года милиция предпринимала самые различные меры для того, чтобы поймать насильника. Была создана специальная группа из 12 оперативников во главе с начальником УУР Песлякасом, это дело лично курировал заместитель министра внутренних дел Литовской республики Жемгулис. Более того: расследование было на контроле в ЦК КП Литвы. Сыщики буквально с ног сбивались в поисках маньяка: периодически прочесывались окрестности Каунаса, на дело выходили «подсадные утки» — агентессы угро, публиковались заметки о маньяке в газете «Кауно тиеса» и районных изданиях. Однако все было тщетно: в расставленные сети преступник не шел. Правда, в ходе проведенных оперативных мер были арестованы 7 преступников, совершивших другие злодеяния, раскрыто 20 побочных преступлений, но это мало радовало, поскольку цель-то была другая — неуловимый маньяк.

А тот как будто смеялся над сыщиками: в феврале 75-го совершил еще два нападения. Причем с интервалом в три(!) дня: 11 и 15 февраля ограбил и изнасиловал двух женщин, имевших смелость пройтись в одиночку по лесному массиву в одном из районов Каунаса. Милиция вновь была поднята по тревоге, но, несмотря на все предпринятые меры, найти и задержать маньяка опять не удалось.

А теперь из Каунаса вновь вернемся в Москву. В среду, 12 февраля, там состоялся «разбор полетов» в спортивно-технической комиссии Федерации хоккея СССР. В качестве «разбираемых» должны были предстать два столичных хоккеиста: спартаковец Сергей Коротков и армеец Валерий Харламов, которые серьезно провинились в последних матчах первенства страны. Однако в силу того, что Коротков был болен и не смог явиться на СТК, пред грозные очи предстал один Харламов. В вину ему был поставлен недавний эпизод в матче с «Химиком», где Харламов ударил кулаком по лицу воскресенца Владимира Смагина, за что заработал 5-минутное удаление. Случай, прямо скажем, не красящий любого спортсмена, но суть проблемы заключалась еще и в другом: тогда в отечественном хоккее началась борьба с проявлениями звездной болезни у ряда ведущих хоккеистов (вспомним, открытое письмо Александру Мальцеву в «Комсомолке») и «разбор полетов» с участием Харламова должен был стать очередной публичной выволочкой в назидание другим.

На том заседании Харламов целиком и полностью признал свою вину, сообщил, что лично извинился перед пострадавшим. «Восемь лет я в большом хоккее, но ни разу не вызывался на заседание спортивно-технической комиссии, — признался Харламов. — Я глубоко сожалею о случившемся. Надеюсь, что подобное со мной больше никогда не повторится». Члены СТК оказались вполне удовлетворены раскаянием форварда и ограничились минимальным наказанием: дисквалифицировали его всего лишь на одну игру.

13 февраля с официальным визитом в Москву приехал премьер-министр Великобритании Гарольд Вдльсон. Я бы не стал уделять этому событию столь пристальное внимание, если бы не одно «но»: во время этого визита со-> стоялось явление Леонида Брежнева народу. Дело в том, что с начала января, сразу после смерти своей матери, генсек пропал из поля зрения своих сограждан, напоминая о себе только в виде разного рода приветствий, которые регулярно публиковались в прессе. А живьем Брежнев предпочитал нигде не светиться, поскольку очень плохо себя чувствовал (поговаривали, что у него случился инфаркт). Именно тогда в народе стали активно распространяться слухи, что генсек совсем плох и вот-вот ему на смену придет кто-то другой. По этим слухам был нанесен решительный удар именно 13 февраля, когда Брежнев в Кремле встретился с Вильсоном и дал понять всем, что он жив-здоров и совсем не собирается уходить на покой. На следующий день чуть ли не все центральные газеты опубликовали улыбающееся лицо Брежнева на приеме в честь приезда высокого гостя.

На «Мосфильме» продолжаются съемки фильма «Дерсу Узала», который снимает выдающийся японский режиссер Акира Куросава. Как мы помним, съемки ленты начались в мае прошлого года — группа уехала снимать натуру в Приморский край, в тайгу. Там киношники пробыли до января 75-го, после чего вернулись в Москву, чтобы отснять павильоны. Так, 11–12 февраля снимался эпизод «в ущелье», для чего на студии руками тамошних умельцев была сооружена соответствующая декорация. После «ущелья» сняли другой эпизод — с участием живого тигра. Стоит отметить, что эту сцену пытались снять еще на натуре, в тайге, но из этого ничего не получилось. В том эпизоде снимался дрессированный тигр Артемка, который в процессе съемок вдруг повел себя неадекватно: вместо того чтобы застыть на краю рва с водой, он бросился вплавь к актерам (Соломину и Мунзуку). Стоявшие поблизости охотники стали палками гнать его обратно, из-за чего у тигра из носа пошла кровь. Увидев это, Соломин бросился к Куросаве и потребовал немедленно остановить съемки. Когда его требование выполнили, актер заявил, что отказывается участвовать в издевательстве над животным. Вот почему съемки этого эпизода было решено перенести в павильон, причем пригласить на них самого именитого в стране дрессировщика тигров — Вальтера Запашного — с его четвероногим питомцем-актером, который снимался полтора десятка лет назад в знаменитом фильме «Полосатый рейс» (обоих привозили в Москву из Волгограда, где они тогда гастролировали).

Вспоминает Ю. Соломин: «Когда я вошел в павильон с бутафорской тайгой и тропинкой, по которой мы должны были пройти, и узнал, что туда приведут тигра, то заволновался. По сценарию Мунзук должен стрелять в тигра и промахиваться, потому что Дерсу уже стал слепнуть. Смотрю, входит Запашный, держит за ошейник тигра. Я его спрашиваю: «Он все сделает, как надо, ведь Мунзук будет в него стрелять, а он после этого должен подпрыгнуть и убежать от нас?». Запашный отвечает: «Я ему все объяснил, он все это сделает». По-моему, на съемочной площадке собрались корреспонденты со всего мира. С одной стороны встал Запашный, с другой стороны, за нами, его жена. Началась съемка. Мы пошли, ноги у меня дрожали. Вижу, на нас идет огромный тигр, Мунзук вскидывает ружье и стреляет. Тигр подпрыгивает и убегает. Аплодисменты. И вдруг говорят: «Надо сделать еще дубль». Дело в том, что мы снимали на нашей пленке, фильм широкоформатный, и у японцев не оказалось для него подходящей пленки, а может быть, наша обходилась дешевле. Одним словом, решили подстраховаться и снять еще один дубль. Я взмолился, говорю: «Товарищи, родные, у меня дочка растет. Что вы делаете? Он в первый раз не знал, что в него будут стрелять, но теперь-то он знает». И с мольбой смотрю на Запашного. Тот абсолютно спокоен. Начали опять снимать. То же самое. Мы вышли, он на нас идет. Мунзук вскидывает ружье, стреляет, тигр подпрыгивает и убегает. Я до сих пор не могу этого объяснить. Слава богу, все так благополучно получилось…».

15 февраля в Москве оборвалась жизнь знаменитого боксера Валерия Попенченко. Имя этого спортсмена стало широко известно в 1959 году, когда он впервые стал чемпионом страны (затем таких восхождений на высшую ступеньку всесоюзного пьедестала будет еще четыре). В начале 60-х Попенченко дважды становился чемпионом Европы (1963, 1965) и чемпионом Олимпийских игр (1964). На последнем турнире Попенченко был также удостоен почетнейшей для любителя награды — Кубка Баркера. Вручая ее, президент Международной ассоциации любительского бокса Радьяр Рассел сказал о выдающемся мастерстве лауреата, его мужестве и благородстве.

Уйдя из большого спорта, Попенченко переехал из Ленинграда в Москву. Здесь ему предлагали работу в разных местах (например, Н. Озеров переманивал его в комментаторы), однако он выбрал преподавательскую работу: в МВТУ имени Баумана получил должность заведующего кафедрой физвоспитания. В середине 70-х началось строительство новых корпусов (в том числе и спортивных сооружений), и Валерий частенько захаживал туда, чтобы проверить работу строителей. Обычно он с утра переодевался в морскую робу и брюки и шел на стройку, где, бывало, пропадал и до вечера. Во время одного из таких посещений в середине февраля 75-го и случилась трагедия. Нелепая и до сих пор необъяснимая.