Позднее Жигунов зашел в наш клуб «Кино». Он всем тут хамил, и я перестал с ним общаться. Правда, он извинился потом, но не сразу. А после в прессу просочилась информация о нашей ссоре «из-за еды». На самом деле… мы разные люди. Я очень терпимый. Я практически был последним, кого он потерял…»

В 1996 году в жизни Дмитрия произошло сразу несколько событий, о которых необходимо упомянуть. Во-первых, в августе он наконец-то официально оформил свои отношения с Мариной Майко. Это событие молодые отметили в клубе «Кино», где по этому случаю собрался чуть ли не весь столичный бомонд.

Во-вторых, осенью Харатьян впервые в своей творческой карьере стал выступать на театральных подмостках — на сцене «Под крышей» театра Моссовета он играет в спектакле «О мышах и людях» Джона Стейнбека.

Что касается кино, то в 1996 году он снялся в фильме своего друга Гарика Сукачева «Кризис среднего возраста», а в 1997 приступил к съемкам в очередной картине С. Дружининой «Тайны дворцовых переворотов». Причем в последнем фильме у него отрицательная роль — наставник мальчика Петра II.

Сегодня Харатьян живет все в том же подмосковном Красногорске вместе с женой и мамой (мама живет в доме напротив). Кроме них, в хозяйстве актера есть ирландский сеттер Форрест, кошка Ксюша и ее сын-котенок Федя, а также синий «Мерседес-190».

Из последних интервью Д. Харатьяна: «Я понял, характер с возрастом осложняется. Марине и моей маме памятник нужно ставить, потому что я жуткий зануда — придирчивый, въедливый. Я их в черном теле держу. А результат нулевой — меня никто не слушается…

Моя дочь от первого брака очень скромный ребенок и, наверное, больше похожа на свою мать: чисто внешне и по характеру. Бывшая жена сейчас уже не актриса, а педагог по английскому языку. Кстати, обе мои жены — Марины Владимировны. Роковое совпадение…

Я отдаю себе отчет, что по большому счету ничего серьезного, значительного в кино не сделал. Мне просто достался счастливый лотерейный билет. Ты тянешь его — и в выигрыше. А рядом с тобой человек более достойный, заслуженный стоит, он тянет — и пусто. Да, я попал, меня занесло в любимый зрителями жанр приключенческого фильма, в амплуа романтического юроя. И неважно, войду ли я в историю кинематографа, но в память людей с чем-то добрым, чистым, светлым я уже, смею наняться, вошел. Ребята, которые сегодня «балдеют» от «Гардемаринов», понесут в сердцах наших героев, как понес я через годы романтику, отвагу «Неуловимых мстителей». А это не так уж и мало…»

А. Абдулов родился 29 мая 1953 года в городе Тобольске в актерской семье. Его отец — Гаврила Абдулович — прошел всю войну, сидел в немецком концлагере, откуда чудом сумел бежать. Вернувшись с фронта, поступил во ВГИК, после окончания которого был направлен в город Фергану Узбекской ССР. Вскоре стал там режиссером местного драмтеатра. Мать — Людмила Александровна — работала в этом же театре гримером.

Когда на свет появился Саша, в семье Абдуловых уже было двое детей, и все — мальчики. А маме его так хотелось девочку. И тут вдруг выясняется, что в этой же палате у одной роженицы, жены главного повара в ресторане, родилась третья девочка, в то время как ее муж мечтал о мальчике. Узнав про это, санитарка и обратилась к Людмиле Александровне с предложением: «А не поменяться ли вам друг с другом детьми?» И хотя предложение выглядело безумным, однако какое-то время обе женщины действительно всерьез подумывали его осуществить. Однако точку в этом деле поставил отец Саши. Узнав о такой альтернативе, он, ни секунды не раздумывая, заявил: «Никакого обмена не будет». Реши он дело иначе, вполне вероятно, что его сына ждала бы не участь «звезды» экрана, а поприще «звезды» гастрономии.

О своих детских годах Абдулов вспоминает так: «Начиная с седьмого класса я работал на уборке хлопка. Но, правда, это был для меня отчасти праздник: берешь раскладушки, матрасы и — вон из дома, из-под родительской опеки. Свобода! Самостоятельность! Вечерами девочки, костры, прогулки под луной… А утром снова становишься буквой «г», и сколько видишь до горизонта — все хлопок. Мне труднее всех было — я самый длинный… Да и норма — 50 кг в день. Выполнить ее нельзя ни при каких условиях. Мы и водой хлопок заливали. И землей засыпали. И камни в корзины подкладывали… Нас вызывали в школу, прорабатывали на педсоветах, грозились выгнать. А мы жили в казармах, в чудовищных антисанитарных условиях, с одним сортиром на всех. Вместо жратвы — какая-то баланда. Но сложности нас не смущали. Мы ничего не знали про пестициды. Ну, пролетит вертолет — посыплет поле чем-то. Ну, листики пожухнут…

Пионером я так и не стал. Учительница в школе спросила: «Дети! Кто считает, что недостоин высокого звания пионера?» Нашелся один дегенерат. Я встал и сказал: «Недостоин. Двойки получаю и вообще». В комсомол же я попал по стечению обстоятельств. В Ферганском драматическом театре было только два комсомольца, а нужно было создать комсомольскую ячейку, и срочно требовался третий. Меня силой втащили…»

В театр Абдулов попал самым естественным путем — ведь в нем работали его родители. Уже в пятилетнем возрасте мальчик дебютировал в спектакле «Именем революции», где его отец исполнял роль В. Ленина.

Однако сам Саша в юные годы если и мечтал о сцене, во всяком случае, не о театральной. Ему хотелось быть музыкантом, благо массовое увлечение «Битлз» как раз выпало на те годы. Еще он всерьез подумывал о карьере спортсмена, так как на уроках физкультуры в школе всегда был в числе лучших. Однако отец мечтал, чтобы его дети стали актерами. Поэтому все три сына, закончив школу, делали попытки поступить в театральные музы Москвы. И для всех это закончилось неудачей. Не стал исключением и младший. В 1970 году он закончил школу и приехал в Москву, чтобы, по совету отца, поступить в Театральное училище имени Щепкина. Но экзамены он провалил и вернулся обратно в Фергану. Там он не стал мудрствовать лукаво и с первого же захода поступил в педагогический институт, на факультет физкультуры.

А. Абдулов вспоминает: «В институте все считали, что я очень богатый, и многих это раздражало. Дело в том, что я обедал в ресторане. Просто мы с приятелями подсчитали, что за полтора рубля можно съесть шурпу, плов и выпить бутылку минеральной воды. Получалось и вкуснее, и дешевле, чем в любой столовке. А по ночам вагоны разгружали…»

Между тем отец продолжал бередить душу младшего сына театром и часто привлекал его к работе на сцене. Одно время Александр даже работал рабочим в театре — сколачивал декорации, ремонтировал сцену. В конце концов любовь к театру в нем пересилила все остальные увлечения и он оставил физкультурное поприще. На следующий год Абдулов вновь отправился в Москву, и на этот раз его приезд был удачным — он был принят в ГИТИС на курс известного актера и режиссера Художественного театра И. М. Раевского. Стоит отметить, что он стал любимым учеником этого талантливого педагога и оставался им до последнего дня его жизни — Раевский умер, когда Абдулов учился на четвертом курсе.

Буквально с первых же дней своего пребывания в столице Абдулов бросился доказывать всем, какой он гениальный. В нем тогда было много провинциальных комплексов, в том числе — ненависть к москвичам, «золотой молодежи». Он считал себя талантливым и незаслуженно обойденным вниманием кинематографистов и поэтому чуть ли не ежедневно обивал пороги «Мосфильма». Однако вершиной его творчества тогда были роли солдат, которые бегут в общем строю и орут громогласное «ура». Так продолжалось до 1973 года, пока режиссер Михаил Пташук не заметил долговязого студента Абдулова и не пригласил его на крошечную роль десантника Козлова в свою картину «Про Витю, про Машу и морскую пехоту». Это был дебют Абдулова в кино. А буквально через несколько месяцев после этого его пригласил в свой фильм Александр Митта — речь идет о картине «Москва, любовь моя», где студент второго курса Александр Абдулов сыграл счастливого жениха.