Селина вздохнула. На мгновение из императрицы она превратилась в обычную с трудом шагающую рядом с ним женщину, пытающуюся отыскать свой путь во тьме.

— Мне всегда приходится делать этот выбор, защитник.

— В этом скверном месте мои глаза горят от боли, Величество, но для неё это — воплотившаяся в жизнь мечта об эльфийском величии. Неужели вы ожидаете, что, покинув эти земли, она вновь наденет маску служанки?

— Да, — Селина говорила уверенно, но всё равно прищурилась, вглядываясь в идущих далеко впереди Бриалу и Фелассана. — Бриала помогала мне в Игре на протяжении многих лет, Мишель. Я сомневаюсь, что заколдованная тропа сможет изменить это.

Мишель вспомнил одного мальчика из трущоб Монфора. После смерти матери Мишеля они сбежали вместе с несколькими ребятами. Это была жалкая банда, но он и тот мальчик боролись изо всех сил, чтобы обезопасить своих людей.

В день, когда его нашёл Граф Бревин, Мишель обнаружил своего друга побитым другой бандой. Вооружившись одной лишь палкой, Мишель бросился на старших мальчишек, чтобы спасти друга.

Граф Бревин заметил это и впечатлился. Он подозвал Мишеля из своей кареты и бросил ему мешочек, набитый монетами, чтобы убедить в своих добрых намерениях.

Мишель забрался в карету.

Его товарищ, едва поднявшийся на ноги, непонимающе уставился на него, но Мишель небрежно отмахнулся от него.

Больше он своего друга не видел. Теперь Мишель даже не помнил его имени.

—Величество, когда люди получают шанс на новую жизнь, новую власть... — Мишель снова опустил глаза на свои сапоги, спасаясь от режущего глаза света камней. — Они делают всё, чтобы сохранить его.

— Селина! Мишель! — Мишель поднял взгляд на взволнованный крик Бриалы. Она и Фелассан стояли неподалёку. Мишель был готов поклясться Создателем, что еще недавно тропа была пуста на мили вперед, но теперь она упиралась в ещё одно волшебное зеркало.

Эльфы ждали, когда Селина и Мишель нагонят их. Мишеля раздражал их расслабленный и спокойный вид, как будто они оба наслаждались приятной прогулкой в парке, а не торчали в неприятном мире, который уже наградил его головной болью от морочащих глаза огней и неприятным звоном в ушах.

Когда они приблизились, поверхность зеркала вспыхнула, так же как и в первой комнате, и алый свет прочертил линии сквозь тучи на его поверхности.

— Жду не дождусь, когда мы наконец выберемся отсюда, — пробурчала Селина, и Мишель усмехнулся помимо воли.

Он шагнул через зеркало без колебания, обойдя Бриалу и Фелассана. Странная покалывающая энергия прокатилась по его коже, потом пропала, и вместе с ней исчезла вся боль. Воздух был холодным, а комната — темной, пахло камнем и пылью, но это было нормально, никакой непонятной магии, мучившей его на эльфийской тропе.

Единственный свет в комнате исходил от элувиана, откуда вышли Бриала и Фелассан, когда Мишель обернулся. Спустя мгновение за ними последовала Селина.

— О, обыденность, — сказал Фелассан и поднял свой посох. Вспыхнул свет, и их взорам открылась оставшаяся часть комнаты.

Это было большое круглое помещение, сопоставимое по размерам с тронным залом в Вал Руайо, заполненное выставленными ряд за рядом саркофагами. Потолочные руны поймали свет посоха Фелассана и мягко засияли, не причиняя при этом никакой боли, в отличие от тех, что остались на тропе.

А вдоль стен огромной круглой комнаты располагалось множество элувианов.

— Это центральная палата? — спросил Мишель. Если один из этих элувианов ведёт в Вал Руайо, они могли добраться до дворца ещё до заката... Хотя это означало ещё одну прогулку по проклятой тропе.

А ещё это значило, что его императрица должна будет решить, как поступить с Бриалой, но это её личное дело.

— Не совсем, — ответил Фелассан. — Хотя теперь у нас, по крайней мере, есть выбор. Каждый элувиан связан с другим тропой, и один из них может вести к палате, где возможно пробудить все элувианы.

Селина состроила рожицу.

— Но с этим камнем, который дал нам демон, мы и так можем пробудить любой, что нам нужен. Разве мы не можем просто использовать его, чтобы добраться до Вал Руайо?

— Конечно, — Фелассан широким жестом обвёл всю комнату. — Который из этих отправит тебя туда?

Селина вздохнула, а Фелассан улыбнулся:

— А, вот видишь. Имшаэль сказал, что рубин приведет к центральной комнате. Без него придется вслепую бродить по этим тропам довольно долго, и хорошо, если не окажешься где-нибудь в сердце Тевинтера.

Селина раздраженно кивнула.

— Я знаю. Для некоторых из нас тропы довольно неприятны. Прости мне минутное желание сократить количество переходов, — женщина достала камень из мешочка на груди и сжала его в руке. — Думаю, нам нужно пройти через... Вон тот, — указала она, указав на одно из зеркал в дальней стене комнаты. — Только сперва немного отдохнем, — добавила она и улыбнулась Мишелю.

— Я не возражаю против нескольких минут покоя, прежде чем мы снова вернёмся в тот мир, Величество, — он покачал головой, и нечто тусклое и неясное на полу привлекло его внимание. — Похоже, кому-то на тропе пришлось ещё хуже.

Остальные проследили за его взглядом и увидели древние останки лежащего на полу скелета в тонких шелках, которые время превратило в лохмотья. Некоторые тела покоились рядом с другими, старые кости перемешались, как будто эльфы сжимали друг друга в объятиях перед смертью, пытаясь согреться. Другие лежали отдельно, свернувшись, словно дети.

— Никакого оружия, — отметил он через минуту, с любопытством наклонившись над одним из тел.

— Будь осторожен, — сказала Бриала. Она присела, тщательно вглядываясь в землю и осторожно проводя пальцами по камням, и Мишель понял, что она ищет ловушки.

Спокойно сидящий на краю саркофага Фелассан ответил Мишелю:

— Это слуги, а не стражи. Когда элувианы погрузились в сон, они оказались заперты здесь. Обрати внимание, из этой комнаты нет обычного выхода.

— Это... — Бриала, спохватившись, вернулась к осмотру пола. — ...Трагично, — закончила она спустя мгновение и воткнула нож в щель между двух камней. — Думаю, я нашла главную точку ловушки этой комнаты.

— Мне интересно, как они здесь оказались, — сказал Фелассан. — Может, элувианы не засыпали все разом? И эти несчастные убегали, надеясь попасть в комнату с выходом наружу, только чтобы закончить... Вот так.

Что-то в странном тоне эльфа было не так. Мишель быстро глянул на него. Глаза Фелассана смотрели в никуда через комнату, а пальцы выстукивали на саркофаге неровный ритм. Мишель вспомнил то чувство, когда долийские эльфы входили в свой транс, когда они освободили его и забыли про него, когда он ушел.

— Фелассан...

— Можете представить? — спросила Бриала, её пальцы двигались, пока нож был воткнут в щель между камнями. — Застрявшие здесь, сознающие, что осуждены на смерть... Ради чего? — её голос тоже звучал неестественно. — Ради гордости и чести дворян, которые запечатали их здесь?

— Уверена, дворянам на поверхности пришлось тоже не сладко, — осторожно произнесла Селина.

—Величество, погодите, — Мишель почувствовал, как по шее побежали мурашки.

Казалось, Бриала не слышит никого из них. Её голос стал резким.

— Они играли в свои игры, пока слуги истекали кровью и умирали за них. Спрятавшиеся здесь, ждущие, что будут найдены, окруженные трупами, которые одеты лучше, чем они!

— Их последние минуты, — тихо продолжил Фелассан. — Были наполнены голодом и гневом.

Кости на полу начали двигаться, подергиваясь и подпрыгивая.

— Величество, трупы, — Мишель вышел вперёд и резко ударил Фелассана ладонью по лицу. Когда эльф заморгал и затряс головой, Мишель повернулся и ударил по щеке Бриалу.

— Вижу их, мой рыцарь, — Селина достала кинжалы. — Предложения?

В Академии в основном учили сражаться с противниками из плоти и крови, облаченными в броню, но шевалье не были бы  так знамениты, если бы не были подготовлены к схватке и с необычными противниками. Мишель изучал техники борьбы с магами, принятые у храмовников, и тактику сражения с порождениями тьмы Серых Стражей.