Николай Петрович тем временем проверял вычисления Гуро. Но этого было недостаточно. Нужно было изучить реку, уровень воды в ней, все природные условия каменной преграды, не дававшей до сих пор воде течь по ущелью. Оставался неразрешенным главный вопрос: хватит ли в реке воды, чтобы поднять ракету и вынести ее в большое озеро?

Через четыре дня вооруженный отряд двинулся в поход к верхней части ущелья, к его началу. Совет аргонавтов, как шутя назвал общее совещание путешественников Василий, решил:

— Не откладывая, изучить нагромождение скал у вершины ущелья и, если условия будут благоприятными, немедленно сделать в скалах скважину для прототротила. В течение недели должны быть закончены все работы и сделаны взрывы. В противном случае взаимное положение двух планет — Земли и Венеры — будет уже неблагоприятным для старта.

Наблюдения Николая Петровича свидетельствовали о том, что в этом поясе Венеры вскоре должен был начаться период дождей. Смена времен года на этой планете, по-видимому, напоминала смены под земными тропиками. Приближалась пора ливней, когда из ракеты нельзя будет выйти, не рискуя жизнью.

Каждый день небо покрывалось тяжелыми серыми тучами, уже несколько раз проходили небольшие грозы.

Конечно, на дне ущелья никакая молния не достала бы ракету. Однако Николай Петрович все-таки беспокоился:

— Каждая молния — это не только красивое, эффектное зрелище. Каждая молния — это сложное и грозное электрическое явление. Самой молнии я не опасаюсь. Но во время грозы появляются свободно блуждающие электрические заряды. Они проносятся в воздухе и могут вызвать неприятные неожиданности. Ведь наш склад, товарищи, полон инфрарадия.

— А ваша ультразолотая броня, Николай Петрович? — спросил Гуро.

— Лишняя осторожность никогда не мешает, Борис, в особенности, когда мы не знаем вполне всех свойств наших новых элементов. Разве мы можем предвидеть, что скажет нам наш инфрарадий в зоне наибольшего влияния космических лучей? Нет! Итак, нужно принять все меры.

Ультразолотая броня была последней идеей старого академика. Рындин решил, что этот тяжелый металл может не хуже свинца защищать от вредного влияния космических лучей. А так как ультразолото по природе своей было очень мягким, то соответствующая обработка его не представляла для путешественников никаких затруднений.

Возле корабля была установлена небольшая наковальня, к электрическим молоткам приделаны широкие наконечники. Каждый самородок ультразолота разбивался, расплющивался молотком, превращался в широкий блин. И Николай Петрович обкладывал этими блинами шкатулки с инфрарадием, дополнительно бронировал опасный элемент. Теперь космические лучи должны были пройти сквозь толстый слой ультразолота, слой обработанного электричеством свинца — и лишь после этого могли достигнуть инфрарадия. Несомненно, это значительно уменьшало опасность активизации инфрарадия в межпланетном пространстве.

Первое путешествие на вершину ущелья дало самые лучшие результаты. Прежде всего, путешественникам посчастливилось не встретить на своем пути ни одного страшилища, если не принимать во внимание встречу с гигантским дождевым червем, который сам очень испугался и поспешил убежать от неведомых и странных существ в скафандрах. Путешественники не мешали ему…

Гуро не ошибся, его мысль была правильной.

Действительно, путь большой и бурной речки преграждало нагромождение скал. Давнишнее землетрясение образовало в этом месте гору, она рассыпалась на куски — и запрудила речку. Но воде нужно было найти для себя дальнейший путь. И река, сделав большой полукруг и образовав широкое озеро, миновала высокую преграду из каменных глыб. Лишь они, эти глыбы, удерживали реку, принужденную вместо старого глубокого русла течь стороной, пробиваясь между невысоких гор.

Василий впервые видел на Венере такое количество воды. Он сидел на берегу глубокого озера и смотрел, глубоко задумавшись, на кристально чистую воду. Даже на какой-то вопрос Гуро он ответил невпопад, чем очень удивил охотника,

— Что с тобою, мальчуган? О чем ты задумался?

Как мог объяснить Василий, что вид этой воды, этого широкого озера вызвал у него нестерпимое желание выкупаться, поплавать, вспомнить время, когда он завоевывал первенство на школьных соревнованиях пловцов!.. Он опустил голову и молчал. Гуро рассмеялся.

— Ну, нечего тут скрывать! Мне и самому хотелось бы поплавать. Но придется потерпеть до возвращения на Землю. Здесь нельзя.

— Почему нельзя?

— Мальчуган мой, после того как я видел в небольшом водоеме всяких чудищ, мне всюду видятся страшилища. Кто знает, какие существа скрываются под этой серебристой поверхностью!.. Пойдем, пойдем! Посмотри, как работает Вадим.

Сокол старательно выбрал места для зарядов прототротила. Три скважины сделали путешественники в самом подножье скал. По расчетам Сокола, мощные заряды прототротила должны были разбить скалы на мелкие куски.

— Именно на мелкие, — подчеркнул он. — Эти скалы очень тверды, видите, с каким трудом берет их перфоратор? Значит, они окажут большое сопротивление прототротилу. А он отвечает на сопротивление увеличением взрывчатой силы. Таково свойство этого взрывчатого вещества. Далее. Все это только на пользу нам. Потому что после взрывов вода хлынет здесь с огромной силой. Она понесет с собой все обломки, все остатки скал. И эти каменные снаряды будут биться о нашу ракету. Видите, какая неприятная перспектива? Мы окажемся под бомбардировкой!..

— Но тогда… тогда камни могут пробить стены ракеты, — испугался Василий.

— Нет, не пробьют. Я же сказал, что прототротил раздробит скалы на мельчайшие обломки. И это наше счастье, потому что иначе, разумеется, какая-нибудь глыба, брошенная на наш корабль бурным потоком, могла бы очень повредить его. А маленькие обломки не угрожают ничем. Вывод? Нужно не жалеть прототротила!

Николай Петрович, выслушав потом эти соображения, целиком согласился с ними.

Второе путешествие к вершине ущелья проходило в условиях чрезвычайной осторожности. Каждый из путешественников нес за плечами металлические цилиндры с прототротилом. Это был опасный и грозный груз.

Василий вполне доверял Николаю Петровичу, который успокаивал их перед выходом. Прототротил, говорил Рындин, можно взорвать только электрической искрой. Иначе взрыв невозможен. Никакие толчки и удары не были опасными. Никакие… до известной степени. Недаром же, соображал Василий, в ракетном корабле запасы прототротила были изолированы от толчков особыми резиновыми подушками. А тут это ужасное вещество путешествовало за плечами Василия в металлическом цилиндре. И как ни доверял Василий Рындину, — все же он не мог отделаться от неприятного ощущения.

Да и Сокол все время, пока они несли цилиндры с прототротилом, был не в своей тарелке. Только Гуро, как и всегда, весело шутил и подбадривал товарищей, даже не забывал подсмеяться над Соколом, частенько спотыкавшимся и после этого еще больше хмурившимся.

— А у вас замечательно получается, Вадим, — смеялся Гуро. — Мне даже кажется, что вы это нарочно делаете. Хотите доказать, что вы безразлично относитесь к вашему грузу…

Сокол хмуро огрызался.

— Легкомыслие никогда не было мне свойственно. Вы ошиблись адресом, Борис…

— Вижу, вижу. Василий, отойди немного дальше. Это Вадим намекает на тебя. Видишь, как плохо быть легкомысленным?

Однако, даже Гуро с облегчением вздохнул, положив наконец цилиндр с прототротилом возле скалы:

— Фу… Скажем, не скрывая: не совсем приятный груз.

Сокол молча проверил скважины. Он взял перфоратор, чтобы расчистить их в последний раз. Василий сидел, отдыхая, на берегу озера и смотрел на его зеркальную поверхность. Обрамленное высокими скалами, придававшими местности дикий и суровый вид, озеро было спокойно, ни одной волны не появлялось на его поверхности. Странно было думать, что это — та самая бурная река, которая кипит и мчит свои воды между горами. В этой широкой луке незаметно было даже течение.