В другой руке Инген всё ещё держал чашу. Он поднёс её ко рту принца:

— Пей.

Сури снял с себя одежду, оставшись в одной нижней рубашке, и сел на край кровати. В комнате не было никого, кроме его самого и короля, который сейчас укладывал в маленькую шкатулку пузырьки и кисточки: он только что нанёс несколько рун на тело супруга. Знаки были нарисованы на лбу и на висках, на кистях рук и на плечах. Предыдущий эксперимент подал чародею кое-какие ценные идеи.

Мальчик вспомнил, что Грейне тогда тоже был весь разрисован. В отличие от него, руны на коже принца были не только чёрными, но и золотыми. Волосы Сури были заплетены в тугие косы и плотно уложены на затылке, так что сзади на приоткрывшейся шее был виден крупный чёрный знак, напоминавший паука, сидящего в центре сети.

Инген занял место в приготовленном для него кресле. Сури чуть скосил глаза в его сторону, но не пошевелился. Ему было грустно, стыдно и очень страшно. Наверное, он правильно сделал, что всё же выпил зелье Ингена: без него он бы уже бросился бежать отсюда, но питьё немного затуманивало его разум и притупляло чувства. Видимо, от него же тело было расслабленным, ленивым, полусонным, но одновременно его покалывало изнутри, словно от возбуждения.

Дверь в комнату распахнулась, и в сопровождении двух эльфов из охраны короля вошёл изукрашенный рунами мужчина, невысокого для эльфа роста, жилистый, худой, с обрезанными до плеч белоснежными волосами. Его лицо было очень красивым, мягким, вкрадчивым, почти доброжелательным. Он почему-то напомнил Сури Ниама, его брата. Только глаза вместо фиалковых были золотисто-зелёными.

Эльф несмотря на то, что был полностью обнажён, отвесил Сури нечто вроде придворного поклона и сказал:

— Меня зовут Номан. А тебя, светлый эльф?

Сури взглянул на мужчину исподлобья, ответив:

— Делай своё дело и убирайся.

— Весьма грубый ответ для столь юного и красивого создания, — покачал головой Номан. — Впрочем, мне всё равно.

Сури пытался представить, что он сейчас в Рингерайке, что к нему в очередной раз пришёл Турин, что их никто не видит и что всё закончится быстро. Он снял с себя рубашку, лег на кровать и перевернулся на живот, как делал раньше в замке. Мельком он успел заметить, что член эльфа уже начал подниматься. Сам же он не испытывал абсолютно никакого желания, только отвращение и унижение.

Номан оказался возле кровати и поставил на неё одно колено. Он крепко схватил Сури за плечо и заставил перевернуться на спину.

— Я хочу видеть тебя и хорошенько запомнить, — обнажил Номан в улыбке белые крупные зубы, — когда ещё мне удастся заполучить высшего эльфа. Такого красивого…

Номан склонился к лицу Сури, словно намереваясь поцеловать, но мальчик отвернулся и зажмурил глаза. Инген с предостережением покачал головой.

Мужчина лишь усмехнулся в ответ. Его рука потянулась вниз, и коснулась члена Сури. Тот послушно развёл ноги. Только бы всё это быстрее кончилось… Он больше ничего не хотел. Пальцы Номана поглаживали и ощупывали его, иногда нажимая сильнее, иногда даже чуть пощипывая. К своему ужасному стыду Сури почувствовал, как от прикосновений эльфа у него теплеет низ живота, и член начинает наливаться приятной томительной тяжестью. Он закрыл лицо руками.

Где-то внизу между его ног прозвучал тихий смешок Номана, и в следующую секунду головки его члена коснулся язык, потом губы. По телу мальчика пробежала волна удовольствия. Эльф начал неторопливо, но сильно посасывать его член. Очень скоро Сури уже метался по подушке, спина его изгибалась, а бёдра тихонько пританцовывали в ритме с движениями рта Номана.

Принц кусал прижатую к лицу ладонь, но не в силах был это остановить… Проклятое зелье подчинило себе его тело, и от каждого прикосновения возбуждение нарастало, становясь невыносимым, жгущим, жаждущим ещё больше.

Номан на несколько секунд остановился, но Сури не смел убрать руки от лица и посмотреть, что он делает. Он боялся увидеть его, но ещё больше боялся хотя бы краешком глаза заметить Ингена. Он на пару минут забыл о нём, весь отдавшись ощущениям, но когда вспомнил, сердце его пронзила ужасная боль… За что он проклят? За что? Почему он должен отдаваться другим на глазах у собственного супруга? Неужели он это заслужил?

От этих мыслей его оторвала огненная молния удовольствия, пронёсшаяся от ног по всему позвоночнику, когда губы Номана снова обхватили его член. Через несколько секунд он почувствовал, как в его отверстие проникает смазанный чем-то холодным палец. Он подавил первое желание вытолкнуть его и расслабился: всё как с Турином — пусти его, и всё закончится гораздо быстрее.

Нет, это было не как с Турином… Палец эльфа надавливал внутри так сладко и приятно, что Сури весь изогнулся ему навстречу. Номан провёл им вперёд и назад ещё пару раз, продолжая при этом сосать его член, и мальчик застонал, как ни пытался сдержаться, как ни вцеплялся зубами в ладонь. Потом послышался второй стон, ещё более громкий и протяжный.

Ноги Сури раскинулись сами собой ещё шире… Он чуть не задыхался в предвкушении…

— Он не должен кончить так, — послышался сбоку спокойный голос Ингена. — Войди в него.

Сури чуть не взвыл, раздираемый двумя оглушительными, болезненными по силе чувствами: страшным стыдом и безумным животным желанием.

— Как скажешь, — ответил Номан, выпрямляясь.

Его палец выскользнул из мальчика, и через мгновение туда со всей силы вонзился твёрдый длинный член, войдя рывком до самого конца. Сури закричал от острой рвущей боли, его тело рванулось и выгнулось, голова запрокинулась назад. Руками он попытался оттолкнуть Номана, но тот крепко держал его за поднятые бёдра.

— Ах ты, падаль! — взревел рядом Инген, и Сури показалось, что сбоку от него пронеслась синяя молния, так быстро кинулся король к кровати.

Эльфы-стражники тоже бросились к ним.

— Всё, всё! — закричал Номан. — Он в порядке! Я не шевелюсь. — Он немного нервно засмеялся. — Видите…

Инген, уже схвативший Номана за плечи, отпустил его и отошёл в сторону. Он взглянул на искажённое болью лицо принца, коснулся его маленькой влажной ладошки и сказал:

— Пожалуйста, потерпи. Всего минута…

Сури тяжело дышал, но боль уже отступила. Когда Номан начал двигаться внутри него, она вернулась — но уже не такая сильная, скорее, надоедающая, зудящая.

Мужчина склонился к его уху и произнёс:

— Надо было быть со мной полюбезнее.

Боль таяла, размываемая ни с чем другим не сравнимым наслаждением, которое Сури получал от двигающегося внутри него члена. Номан — как он ненавидел его! — знал, что делает. Он довёл его до такого состояния, когда он уже готов был рыдать от скручивающего его тело желания. Темный эльф теперь лишь придерживал его за бёдра, почти не двигаясь: Сури насаживался на него сам.

— Да, мальчик, да… — шептал, посмеиваясь Номан. — Поработай для меня… Ты страстный… очень… Стоило три года просидеть за решёткой, чтобы на выходе получить такую шлюшку…

Сури ничего этого не слышал, отчасти из-за рвущихся с его губ стонов, отчасти из-за охватившего его желания, граничившего с помешательством. Зато слышал Инген, сидевший со сведёнными бровями и сжатыми до боли зубами. Когда он делал пометки на пергаменте, перо с отвратительным звуком царапало шероховатую поверхность. Он бы прекратил это, если мог, но сейчас был самый важный момент: золотые руны на белой коже принца уже исчезли, чёрные тоже начали бледнеть. То же самое происходило с некоторыми знаками на теле Номана. Король отошёл в дальний конец комнаты: он опасался, что, будучи связанным с мальчиком брачной клятвой, он может подвергнуться опасности, даже просто находясь слишком близко от него в такой момент.

Стоило Номану лишь несколько раз сжать член Сури, как тот кончил, сначала замерев с широко раскрытыми глазами, а потом забившись всем телом в руках тёмного эльфа, который натягивал мальчика на себя, чуть не выламывая ему ноги из суставов.