— Я остаюсь? — с сомнением спросил Питер.

— Или нет? — Голос Хелен слегка дрожал. Она с нежностью смотрела на Питера.

Он подошел к ней и схватил за руки:

— Хелен, я в смятении! Весь мой мир перевернулся вверх дном, и я не знаю, то ли я на голове, то ли на ногах.

— Не беспокойся, Питер, дорогой, все будет хорошо.

— Должно быть! — пробормотал он.

— Давай сядем и поговорим спокойно, — предложила она.

— Да, так много всего надо тебе рассказать, но в голове сплошной хаос. Я просто не могу до сих пор осмыслить того, что я узнал о Рите.

Серьезные серые глаза Хелен смотрели на него с жалостью и пониманием.

— Это, должно быть, ужасно для тебя.

— Да. Даже не думал, что такое вообще бывает и что могут жить на свете подобные женщины. А я думал, что любил ее! Хотел представить своей семье как невесту!

Хелен еще не знала, как много он узнал, но видела: что бы это ни было, это произвело на него глубокое впечатление. Вполне естественно, как она подумала, для мужчины, такого порядочного и чуткого, как Питер. У нее и самой слегка кружилась голова, и она в этот миг была полна почти материнской заботы и беспокойства за Питера.

— Дорогой, не расстраивайся так. Расскажи мне, что случилось.

Питер схватил Хелен в объятия и прижался щекой к ее щеке. Он держал ее так крепко, как будто боялся, что ее заберут у него.

— О, Хелен, Хелен. Думаю, я в таком состоянии потому, что так сильно люблю тебя и не имел права прийти сюда прямо от… от самой скверной женщины… к тебе…

Хелен обняла его и подарила долгий и нежный поцелуй.

— Ты не должен так думать. Я люблю тебя всем сердцем и всегда буду любить. И я все понимаю. Начнем с того, что ты не первый, кого она пленила, и тебе нечего стыдиться. И пожалуйста, не ставь меня на пьедестал, потому что у меня полно недостатков.

— А я думаю, что ты просто ангел! — возразил Питер, покрывая ее шелковистые волосы поцелуями.

Хелен зарделась и засмеялась, затем смешно надулась и сказала:

— Но я вовсе не хочу, чтобы ко мне относились как к ангелу! Я слишком сильно люблю тебя.

— Ты прелесть!

И вновь их губы соединились. Потом, взявшись за руки, они подошли к большому дивану, стоявшему рядом с камином, сели и начали обсуждать дела дня. Через несколько минут в гостиную вошла миссис Бамптон с письмом в руке:

— Для мисс Шоу. Паренек только что приехал на велосипеде со «Старой мельницы». Он ждет ответа.

Она ушла. Слегка дрожавшими пальцами Хелен открыла письмо, написанное небрежным почерком Риты. Оно было длинным, отрывочным и довольно истеричным, чернила местами расплылись, как будто писавший его ронял слезы. И оно не оставляло никаких сомнений в том, чего хочет Рита. Но ее раскаяния в отношении Пэтти были искренними.

Закончив читать, Хелен почувствовала, что ей не хватает воздуха, как будто она вновь попала в игру, придуманную Ритой.

— Что она пишет? — спросил Питер.

— Мне прочесть?

— Нет, ради бога, нет! Просто скажи мне основное.

Хелен рассказала, что Рита решила немедленно уехать с Найджелом Кресландом, который собирается на ней жениться. После чего они отправятся в Швецию по делам, а потом, скорее всего, переедут в Южную Америку. Между ней и Питером все кончено, но осталась проблема с Пэтти. Найджел не допускает мысли, чтобы она путешествовала с ними, да и для Пэтти это будет не очень хорошо. В этом месте Рита расплакалась, сожалея, что не сумела дать дочери лучшего. Но, писала она дальше, она хочет компенсировать это, и, хотя сама мысль о долгой разлуке с дочерью ей противна, она знает, что Пэтти никогда не поладит со своим отчимом и будет гораздо счастливее, если останется в Англии с Хелен, которую обожает.

Следующий абзац Хелен прочла вслух:

— «Ты и я не любим друг друга, но давай будем честны и не примем это теперь в расчет. Мы должны думать сейчас о Пэтти. И я полностью сознаю, что ты — единственный человек в мире, кому я могу доверить ее. Поэтому я предлагаю тебе, если ты, конечно, согласишься, взять на себя ответственность за ее воспитание… фактически стать ее законным опекуном, которого я сама выбрала. Все необходимые документы я вышлю тебе до отъезда, как и необходимую сумму на школу, одежду, каникулы и т. п. Я прошу тебя согласиться. Даже несмотря на то, что ты меня ненавидишь, Хелен, я никогда не буду спокойна, если Пэтти останется не с тобой. Я не смогу присматривать за ней сама, я признаю, что никудышная мать. И я должна выйти замуж за Найджела, иначе меня ждет полный крах».

Хелен подняла глаза на Питера:

— Что ты об этом думаешь?

Он вытащил трубку изо рта и хмуро посмотрел на девушку:

— Возможно, это единственная здравая и неэгоистичная мысль, которая пришла в голову Риты за всю ее жизнь. Полагаю, она вернулась к Кресланду, поскольку он предложил оплатить ее долги. Но это ее дело. Что касается Пэтти, Рита наконец поняла, что для ребенка жизнь с ним станет адом на земле, и знает, что ты очень беспокоишься о девочке. Дело в другом — захочешь ли ты сама принять на себя такую ответственность?

— Я не позволю отдать Пэтти кому-то другому, — не колеблясь, ответила Хелен. — Я понимаю ее, и она любит меня. Конечно, я не смогу воспитывать ее без финансовой помощи, но если ее мать намерена содержать ее…

— Не беспокойся о деньгах, — перебил Питер. — У меня их достаточно, а Кения — прекрасное место для ребенка. Я просто хочу быть уверен, что ты действительно этого хочешь. Мне она тоже очень нравится: такая светлая, забавная малышка!

Хелен молча сидела с письмом в руках. Она была безумно счастлива и не находила слов. Потом, с усилием сглотнув комок в горле, она сказала:

— Что… но как это связано с тобой?

Он взял ее руку и поцеловал в ладонь.

— Полностью… если, конечно, ты согласишься выйти за меня замуж, Хелен. Это означает, что тогда мы оба удочерим Пэтти.

Сердце девушки гулко забилось, и перед глазами поплыли картины: Питер, она, ребенок… там, под солнцем Кении… всегда вместе… Но совершенное счастье омрачал последний абзац письма, который она не стала читать Питеру. В злобе, которую так и не смогла сдержать, Рита писала: «Кажется, ты победила. Я не ожидала, что Питер отправится прямо к тебе. Я, конечно, не жду твоей любви, но надеюсь, что, взяв к себе Пэтти, ты не будешь настраивать ее против меня».

«Обычная реакция! — отметила про себя Хелен. — Как будто я когда-то настраивала Пэтти против матери!»

Она почувствовала на своих плечах руки Питера, отбросила письмо и посмотрела ему в глаза.

— Так ты позволишь мне позаботиться о тебе и Пэтти? — спросил он. — И забрать вас обеих в Найроби? Я хочу, чтобы ты вновь начала рисовать прекрасные картины — для меня и для нашего дома.

— О, дорогой, дорогой! Какое блаженство! — воскликнула Хелен.

После долгого поцелуя Питер напомнил:

— Пиши ответ Рите, дорогая. Парень давно ждет.

Она вскочила, взволнованная и сияющая:

— Да, сейчас же напишу.

— И если можно, я приму любезное приглашение леди Пилгрим остаться на ночь. Но завтра утром я должен отвезти тебя к моей маме. Она ждет тебя. Она полюбит тебя, Хелен.

— Я тоже ее полюблю.

— А Глен как обрадуется. Она очень высокого о тебе мнения.

— Глен славная. Она просто прелесть. Мы всегда с ней отлично ладили.

— Так ты поедешь со мной?

— Да. И еще нужно повидать адвоката по поводу опеки над Пэтти.

— Быстрей пиши письмо и возвращайся ко мне. Посидим рядышком, у камина. И позвоним Глен, чтобы она сообщила новости маме.

— Я не задержусь! — нежно ответила Хелен.

Она ушла. Питер остался стоять у камина, глядя на огонь. Мысли вихрем кружились в голове, и он чувствовал себя, как никогда прежде, счастливым. Он знал, что скоро сможет забыть Риту и свою короткую губительную страсть к ней. И что жизнь с Хелен в Кении будет такой блаженной, о которой любой мужчина может только мечтать.

Вдруг он понял, что смотрит на фотографию в серебряной рамке, стоящую на каминной полке. Со снимка на него смотрел он сам, но надпись гласила: «Мамочке от Криса».