Ларкин оглядела дома:

— Совсем неплохо. Телохранители что, много зарабатывают?

— Сядьте на пол, под приборную панель, — ответил Пайк.

— А еда у вас дома найдется?

— Вы останетесь в машине.

Пайк и не глядя на Ларкин знал, что она сейчас его гипнотизирует, однако девушка покорно соскользнула вниз.

— Когда мужчина просит меня усесться вот так на пол, это значит только одно.

Пайк взглянул на нее:

— Смешно.

— Так чего же вы не улыбаетесь? Телохранители вообще когда-нибудь улыбаются?

— Я не телохранитель.

Пайк подъехал к маленькой парковке, на которой обычно оставлял машину. Сейчас здесь стояли лишь три автомобиля, и все они были ему знакомы. Он остановился, однако двигатель не выключил. На территории комплекса росли пальмы и цезальпинии, между ними вились цементные дорожки. Пайк вгляделся в игру зеленых, коричневых и иных тонов на фоне оштукатуренных стен, ничего необычного не обнаружил и заглушил двигатель.

— Меня не будет тридцать секунд. Оставайтесь здесь.

Не дожидаясь ответа девушки, Пайк выскользнул из джипа и побежал по дорожке к своей двери. Он осмотрел два ее замка — похоже, их не трогали. Войдя в дом, Пайк направился к вмонтированной в стену сенсорной панели. Он установил в доме систему видеонаблюдения, с помощью которой можно было обозревать входную дверь, окна первого этажа и парковку. Шесть камер системы делали по цифровому снимку каждые восемь секунд.

Пайк включил систему и побежал обратно к джипу.

Ларкин так и сидела под приборной доской.

— Что вы там делали? — спросила она.

— Я ничего об этих людях не знаю. Если они придут сюда, мы получим их снимки и у меня будет с чем поработать.

— Я могу вылезти?

— Конечно.

Выехав из ворот, Пайк повернул к «Албертсонсу».

Ларкин выбралась из-под приборной панели, села, пристегнулась ремнем безопасности. Она, похоже, немного успокоилась. Чувствовала себя лучше. Да и Пайк тоже.

— Что будем делать теперь? — спросила она.

— Возьмем другую машину и найдем безопасное место, где можно будет остановиться. Дел у нас все еще много.

— Если вы не телохранитель, то кто же? Бад сказал отцу, что вы работали в полиции.

— Это было давно.

— А чем вы теперь занимаетесь? Ну, скажем, если вас спрашивают об этом на вечеринке или в баре — какая-нибудь женщина, которая вам нравится, — что вы отвечаете?

— Бизнесмен.

Ларкин рассмеялась, тоненько и натужно:

— Я выросла среди бизнесменов. Вы не бизнесмен.

Пайку хотелось, чтобы девушка замолчала, однако он понимал: страх, который владеет ею, разгорается, точно угли, на которые кто-то дует. Сейчас для них обоих настала передышка, а когда ты сражаешься, передышка самое поганое время. Пока над твоей головой разверзается ад, ты можешь чувствовать себя хорошо, но, стоит тебе получить время для размышлений, тебя начинает трясти, как в лихорадке.

— Кем бы я ни был, я не причиню вам боль и никому другому причинить не позволю.

— Обещаете?

— Да вроде того.

И он погладил ее по перекрашенным волосам.

Зеленый «лексус» ждал их на парковке — еще одна машина в море безликих автомобилей. Пайк поставил джип на первое же подвернувшееся свободное место, затем пошарил под приборной панелью, вытащил из-под нее кобуру со «смит-вессоном» 40-го калибра и бросил ее на колени Ларкин:

— Положите в сумочку.

— Я к нему и притрагиваться не хочу. Ненавижу оружие.

Он залез под панель со стороны пассажира, выудил карманного размера «беретту» калибра 0,380 и пластиковую коробку с патронами. И их тоже бросил на колени Ларкин.

— Боже милостивый, — произнесла она, — да что же вы за псих такой?

Пайк в последний раз залез под панель с приборами, достал запечатанный пластиковый пакет с двумя тысячами долларов, кредитными карточками и водительскими правами, на которых красовалась его фотография и значилось имя: Фред Ч. Хау. Пакет последовал за пистолетами.

Пайк вылез из джипа, перенес две сумки к «лексусу», потом подошел к переднему левому колесу, за которым Ронни спрятал ключи. Загрузив сумки в «лексус», он запер джип и сунул ключ от него на то же место, за левое переднее колесо.

Ларкин, скрестив на груди руки, наблюдала за ним.

— Что будем делать теперь?

— Для начала садитесь в машину.

Пайк засунул «кимбер» под ремень с правой стороны, так чтобы его легко было выхватить. Ронни оставил на полу под рулем записку и телефон. К телефону прилагалось зарядное устройство и наушник, позволявший вести разговор, не отрывая рук от руля.

Ларкин сказала:

— Помираю от голода. Давайте что-нибудь съедим.

Пайк осмотрел телефон, вникая в его устройство, затем включил двигатель и сдал «лексус» назад, одновременно набирая номер знакомой женщины, агента по недвижимости.

— Пока нельзя.

Ларкин даже покраснела от злости:

— Это же нелепо. Я так голодна, что мой желудок того и гляди сам себя съест.

Пайка сейчас больше заботило жилье, в котором они могли бы укрыться. Вселиться нужно было немедленно, а это означало, что обращаться к незнакомым агентам Пайк не мог. Этой женщине он когда-то помог избавиться от приставаний бывшего мужа, и с тех пор Пайк купил и продал с ее помощью несколько домов.

Когда она ответила на звонок, Пайк объяснил, что ему требуется. Надувшаяся Ларкин сидела, привалившись к дверце машины.

Внезапно она закричала:

— Помогите! Помогите! Насилуют! На помощь!

Агент по недвижимости поинтересовалась:

— Кто у вас там?

— Это я за ребенком присматриваю.

Ларкин склонилась поближе к трубке:

— А еще он меня совсем не кормит! Я умираю от голода!

Пайк, прикрыв трубку ладонью, спросил:

— Сможете найти для нас дом?

— По-моему, у меня есть подходящий. Перезвоню попозже.

Закончив разговор, Пайк взглянул на девушку. Она с вызовом взирала на него сквозь темные очки, словно желая увидеть, что он теперь с ней сделает. Возможно, она просто испытывала его на прочность. Все, что ему было известно об этой девушке, рассказали Бад Флинн и ее отец, а теперь Пайк знал, что доверять информации, полученной от Бада, не стоит.

— Как вас зовут?

Она стянула очки, нахмурилась и уставилась на Пайка, как на слабоумного:

— Вы это о чем? Шутить изволите?

— Как вас зовут?

На лице у девушки появилось подавленное выражение:

— ЛАРКИН КОННЕР БАРКЛИ!

— Ваш отец?

— КОННЕР БАРКЛИ! МАТЬ УМЕРЛА! ЕЕ ЗВАЛИ ДЖАНИС! Я ЕДИНСТВЕННЫЙ РЕБЕНОК! И ЧТОБ ВЫ СДОХЛИ!

Пайк ткнул пальцем в ее сумочку:

— Водительские права и кредитные карточки.

Спорить Ларкин не стала — схватила сумочку, вытащила бумажник и протянула ему.

— Возьмите карточки и купите мне что-нибудь поесть!

Пайк, открыв бумажник, большим пальцем выдвинул из него водительские права. Фотография девушки, имя: Ларкин Коннер Баркли. Правда, адрес, указанный в правах, соответствовал адресу высотного дома в Сенчури-Сити, а Бад и ее отец говорили о доме в Беверли-Хиллз.

— Живете в Сенчури-Сити? — поинтересовался Пайк.

— Там офис нашей корпорации.

— А живете-то где?

— У меня верхний этаж большого дома в центре.

— Это туда приходили первые убийцы?

— Нет. Тогда я была у отца. В Беверли-Хиллз.

— Кто такой Алекс Миш?

Она обмякла, точно плавящаяся на солнце целлулоидная кукла. Все ее самоуверенность испарилась.

— Человек, который пытается меня убить.

Пайк уже слышал это от ее отца и Бада, но теперь хотел услышать и от нее.

— Зачем ему нужна ваша смерть?

Она смотрела сквозь лобовое стекло в налетающую на них пустоту.

— Не знаю. Я видела его с Кингами в ту ночь. В ночь аварии. А потом согласилась помогать министерству юстиции.

Пайк поворошил пальцем ее кредитные карточки, поглядывая то на них, то на дорогу. Все они были выданы на Ларкин Баркли, на одних среднее имя присутствовало, на других отсутствовало. Он вытащил карточки «Американ экспресс» и «Виза». Карточка «АмЭкс» была особой, черной, это указывало на то, что девушка расходует в год самое малое 150 тысяч долларов. Пайк бросил бумажник на пол, к ее ногам.