Я смотрел на нее во все глаза, поскольку чувствовал от нее не только нежность, но и какую-то странную любовь. Любовь, которую я мог бы подхватить и присвоить, и она была бы со мной, а не с ним.

Но что-то внутри меня отчаянно сопротивлялось, говоря, что это будет неправильно. Что так нельзя. Что хоть она и одаривает меня так щедро, но ее сердце принадлежит другому человеку.

– Поехали домой, – сказал ей я, – и… спасибо.

Она не спросила меня «За что?», и я был благодарен ей за это.

Всю дорогу до дома моя щека горела от этого поцелуя, а душа пылала от неожиданной и такой доступной любви, которую я не забрал себе.

Проводив ее до дома и вернувшись к себе, я набрал номер Олега.

– Да?

– Олег…

– Привет. А я уже заждался твоего звонка. Что ты так долго?

– Только сегодня смог с ним пересечься.

– Рассказывай.

И вновь я рассказал Олегу все. До последнего эпизода. До последнего отголоска чувств и эмоций.

– Интересный ты парень, как я погляжу…

– Олег, не надо…

– Не буду. Ты выбрал правильную тактику. Молодец. Вот только одно «но». Что если он придет к выводу, что она ему не нужна?

– Тогда я вмешаюсь.

– Нет. Ты этого не сделаешь. По двум причинам. И вторая – более важная, чем первая.

– Что ты хочешь мне сказать?

– То, что ты сделал после разговора с ним – это первая причина. Она смотрит на мир уже по-другому. Она поймет, если он не выберет ее. Но куда важнее, вторая причина. Ты не можешь заставить его.

– Почему?

– Потому что мы уважаем добрую волю. Потому что мы позволяем людям жить и делать свой выбор. Если ты лишишь человека возможности выбора – ты себе этого не простишь, потому что это все, что нам дано от рождения и до смерти. Право выбора. Так что если он не вернется к ней, то это будет его осознанный поступок, с которым ему жить. Ты и так сыграл на грани фола, намекнув ему, что она его любит.

– Олег.

– Что?

– Можешь сказать мне, почему мне так хреново?

– Могу.

– Скажи.

– Потому, что ты видел ее благодарность. Ее нежность и любовь. Твоя же награда из этого – благодарность и нежность. Ее любовь принадлежала и принадлежит не тебе. Хотя тебе очень бы хотелось, чтобы было наоборот. И, кстати, доктор, вы провели великолепную операцию. Честно. Это был очень хороший ход – заставить ее расчувствоваться, проявить чувства к тебе, после того, как ты сломал ее фантазии. Это показало ей, что хоть она и любит другого, но в ее душе хватит места еще для многого. Она будет долго обдумывать это, и даже если они не будут вместе, она найдет себе временный заменитель в виде тебя, на ком сможет выражать свои чувства, и даже шрама на душе не останется, если ты правильно себя поведешь.

– Знаешь, Олег, а ты мразь. Редкостная. Мы для тебя что, лягушки под микроскопом? Ты изучаешь манеры поведения, собираешь данные, анализируешь… Как будто мы для тебя какой-то испытательный полигон.

– Крепко же тебя зацепило, парень… Знаешь, что… Дождись, пока я приеду к тебе, и тогда мы продолжим разговор. А пока подумай вот над чем… Ты такой же, как и я. Уже такой же. Я называю нас Исповедниками, поскольку мы лечим души и выправляем чужие жизни. Но даже Исповедникам нужны Исповедники.

Он повесил трубку, прежде чем я успел сообразить, что сказать ему в ответ.

Прошла неделя с тех пор, как я в последний раз говорил с Олегом, и снова настал день, когда в нашей тусовке было принято собираться в общем месте. Всю эту неделю я старательно не показывался на глаза ребятам, и вообще изображал из себя мальчика паиньку, старательно учась, помогая по дому и не думая обо всем том, что происходило в последнее время. Но этот день был отмечен на календаре моей судьбы красным цветом, и мне ничего не оставалось, кроме как смириться с этим, хотя всю первую половину дня я даже не предполагал этого.

В общем, вернувшись после учебы, мне пришлось снять телефонную трубку, в которой я услышал голос своей «клиентки»:

– Привет. Мы едем сегодня?

– Привет. Знаешь, у меня дела вообще-то…, – начал я и тут неожиданно понял, что как я ни хочу бросить все, что меня связывало с Олегом и его искусством, я не могу оставить девушку с такой неразрешённой проблемой.

Ладно, помогу ей, решил я. Помогу, а дальше все брошу. Вообще не буду практиковать. Это слишком больно.

– Но я поеду. Дай мне пару часов, – закончил я фразу.

– Хорошо, я заскочу за тобой.

Я повесил трубку и сел, обхватив голову руками. Олег ухитрился добиться своего, и я уже не мог смотреть на то, как другие терзают себя. До меня дошло и то, что, несмотря на все мои старания, я уже на автомате продолжал считать шаги, приглядываться к дверям в автобусах, выхватывать слова из чужих разговоров и, анализируя их, мог вмешаться в середину разговора с какой-нибудь фразой, от которой у говорящего наступал легкий шок, а потом он полдня бегал за мной, пытаясь выяснить, что именно я имел ввиду.

Это было сродни проклятью или отраве, которая постепенно завладевала мной.

Быстро закончив с делами учебными, иначе говоря, зашвырнув все в ящик стола, я немного прибрался и открыл дверь в тот момент, когда в нее собралась позвонить «клиентка».

– Готов, – сказал я.

– Хорошо. Как ты думаешь, он сегодня дозреет?

Я проанализировал свои ощущения в отношении парня и понял, что если он решился, то сделал это уже несколько дней назад.

– Он тебе не пытался позвонить?

– Пытался… Раза четыре. Я трубку не брала.

– Хорошо. Он дозрел. Но я должен в этом убедиться. Когда я это сделаю, можешь подойти к нему. И, кстати, он ждет трудностей, так что не расстраивай его в этом. Он считает, что его любовь к тебе надо чем-нибудь доказать. Придумай что-нибудь трудное, но выполнимое для него.

– Можно спросить?

– Что?

– Откуда ты знаешь? Что он дозрел, что он ждет трудностей?

Я тяжело вздохнул.

– Лучше не спрашивай. Я не смогу этому научить, а если этому не научить – то ты ничего не поймешь из объяснения. Просто поверь.

Мы отправились на место сбора. По дороге мы по большей части молчали, но уже на подходе она не выдержала и спросила:

– Слушай, а у тебя девушка есть?

– Не срослось, – автоматически ответил я.

– Почему?

– Из-за глупости. Моей и ее. И со второй не срослось. Она чуть не пострадала из-за меня.

Она помолчала, обдумывая услышанное, а потом, прикоснувшись к моей руке, тихо сказала:

– Если у меня ничего не получится с ним, я бы хотела…

– Знаю. Хотела бы стать моей девушкой. Потому что ты меня любишь. Потому что я тебя хорошо понимаю и никогда не причиню вреда. Потому что ты никогда не встречала таких как я.

Она смотрела на меня, широко раскрыв глаза, а я махнул рукой и продолжил:

– Давай закончим с нашим делом, а потом поговорим. И, кстати, нам лучше входить поодиночке. Не хочу, чтобы твой благовредный подумал, что у меня с тобой роман. Это все осложнит.

Она едва заметно покачала головой, и я просто понял то, что она думает. Она верила мне, любила и боялась меня. Боже, как банально… Страх перед непознанным. Потенциальная опасность оттого, чего не знаешь.

Проклятье. Я одернул себя. Заставил отвлечься от мыслей и ощущений и начал высматривать, не мелькнет ли среди окружающих нас людей лицо парня. Я не хотел становиться похожим на Олега, рассматривающим весь род людской через окуляры микроскопа.

Стоило мне появиться там, и парень сам нашел меня.

– Привет. Пофехтуем?

Я посмотрел на него и вдруг понял, что мне этого очень хочется. Хочется закрутиться в поединке, нанося удары и уклоняясь от них. Хочется, чтобы все было просто и понятно, когда клинок в руке – твой единственный друг, а все, кто окружает тебя – противники.

– Хорошо. Только усложним мне задачу. Ты здесь со своими ребятами?

– Да.

– Отрабатывал с ними групповую атаку?

– Да, а что?

– Тащи четверых сюда и присоединяйся к ним.