31.8.74. Получила два письма — одно с тягомотиной, другое — от Пистуновой с набатом. Если не преувеличивает, то со сказками меня ожидает беда. Назвала букет со свечкой «Дурные вести».

5.9.74. Гуляли в лесу, по дороге встретили Варнавицкую — приглашала на женскую выставку — я отказалась, как всегда. Наверное, это возмущает всех московских деятельниц.

7.9.74. Снились семейные кошмары: мы вернулись с дачи, а квартира занята Катериной, Лидией и др. Все книги аккуратно завязаны в белую бумагу, в комнатах чужая жизнь, а вы можете жить в мастерской? Я пыталась протестовать, выходила из себя, трепала кого-то за уши. Слава богу, проснулась — ничего нет.

8.9.74. Сегодня я посмотрела летние пейзажи в золотой рамке и решила, что хороши, что это французская живопись и что я молодец. Весь вечер смотрю на них время от времени. Среди икон они мне кажутся не хуже.

15.9.74. Читаю все вечера Петрарку и нахожу много питательного. И сонеты его мне по душе.

Из Петрарки: «…Я знал, что каждый день дорог, но не знал, что ему нет цены…»

17.9.74. Чистейшая лазурь, глазам больно. Звонила Алиса, хочет со мной ехать на кладбище. Дали ей пенсию 150 р., жить им стало трудно. Она ездила в Нижний, привезла земли со Студеной улицы, была там в краеведческом музее. Сергею будет отведена стена, его именем будет названа улица в новом районе.

25.9.74. Звонил Минаев с соболезнованиями, что у меня нет никакого звания. К чему бы это?

26.9.74. Позвонила Колобовой, выяснилось, почему вчера звонил Минаев, его назначают с выставкой в Японию. Ко мне присоединили еще Рачева, Митурича, Конашевича и Васнецова — это мне неинтересно, и на Минаевское сопровождение я не согласна — Поливанова. Нам два раза отказывали — буду думать. Гуляла только до почтового ящика. Вечером была К. Н. из Гослита насчет заговоров. Похоже, это не к спеху.

11.10.74. Звонят — Бахман с переводчицей. В ноябре приедет директор за вещами, будут делать каталог, 40–50 вещей. Хотят и бутылки взять.

Когда Сюзанна (что в МОСХе вместо Киры) говорила со мной по телефону о «выдвижении», она поделилась своими горестями: «Митрохина мы сколько раз выдвигали, но дальшестоящие организации не пропускали».

Юбилей Рериха. Везде о нем пишут. В очередном № «Огонька» — цветные картинки Гималаев — яркая, умелая халтура, сродни Глазунову и Рокуэллу Кенту. Вырежу и положу в глазуновскую монографию. Пусть копится безвкусие.

4.11.74. Звонил Юра Коваль. Я его пригласила — хоть сейчас. Он приехал и мне понравился. Он уезжает сейчас в Ферапонтов монастырь, где за 300 рублей шесть человек купили дом и будут жить и охотиться.

25.11.74. Возня с «выдвижением». Игра в «кошки-мышки».

28.11.74. Ольга Ник. Прислала письмо — нечленораздельно, но подробно описала, как ей при выдаче паспорта урезали Арбенину и букву «д» — стала она теперь Гильдебрант и все. В юности Бальмонт ее называл «Ландышем», а Ахматова — «розой» — «Но я не люблю вспоминать прошлое». Вчера в Союзе на секретариате решали, будут ли они поддерживать выдвижение Мавриной или нет — решение никому не известно, да я и не спрашиваю, памятуя роман «Приглашение на казнь».

30.11.74. Думаю, что лучше всего отказаться от соревнования с мертвецом. А как это сделать? Звонил Костин, Союз не поддержал, узнал у Жени Буториной, почему-то сама не звонит.

3.12.74. Костину прислали письмо из Ленинграда, спрашивают, не могла бы я сделать декорации к «Жар-птице» Стравинского для Кировского театра. Я замялась, но потом все же решила — а почему бы и нет?

6.12.74. Встретили вечером Слуцкого со товарищи, ходили они к Татьяне Тэсс, смотреть ее коллекции. «У нее Малявин, но плохой». На выставку «Портрета» на Усиевича стояла сегодня очередь. Билет с цветной картинкой Рокотова Гунста у нас есть.

25.12.74. Позвонила П-ной и узнала, что рисунки мои к летописям не прошли, слишком много церквей. Так обыкновенно об этом говорит — переделывать!

29.12.74. Женя купила мне валенки на резиновом ходу, очень тепло и хорошо.

5.1.75. Слушаю Моцарта и плачу.

13.1.75. Ан. принесла еще в пятницу книжку «Автопортреты» — так я вздумала их всех перерисовать и этим была занята утро. Сегодня канун Старого Нового года, но никто это не отмечает.

14.1.75. «Мне брюхом хотелось с тобой увидеться и поболтать о старине» — Пушкин пишет Кравцову, 1830 год.

16.1.75. В нашем «Московском художнике» статья Разумовской — ругает основательно и обоснованно экспозицию новую в Музее Изящных Искусств. Свету дневного для живописи нет совсем. Я чертыхалась, когда ходила, потом забыла, а это дело общественное, надо Костина привлечь и вообще всех художников.

19.1.75. Были у нас Алпатовы, об иконах, фото. Они очень трогательные.

21.1.75. Приехала Таня из Горького, занималась выставкой, подбором картинок. Таня утратила свой постный инфантильный облик, складная, острословная. Н. В. закрылся у себя, чтобы не слышать щебета.

31.1.75. Искала фотографии к «Царю Салтану» и обнаружила пачку снимков Ильи с наших стен еще на Колхозной. Заплакала об ушедшем счастье. Тьма, теснота, звуки, клопы, но!..

3.2.75. Читаю мемуары Веригиной. Эти чтения я называю «черными дырами».

Они отсасывают время, а есть ли от них польза? Кой-какая есть. Блок всю свою недолгую здоровую жизнь провел среди актрис. Стиль шуток, спектаклей, ролей, масок. Весь ассортимент кулис, то, что разило Судейкина. Арлекины, Коломбины, Мейерхольд. А потом пошли с 13-го года студии, ритм, пантомимы. Записки приглаженные, беззубые. Дожила она до 94 лет, умерла лишь в 1974 году.

11.2.75. Поехала в зоопарк рисовать. Неизвестно почему и зачем, я очень волновалась. Но пришла в лекторий зоопарка, как и 10 лет тому назад. Истово рисуют анималисты. Скоро освоилась и начала рисовать вместе со зверями еще и рисующих.

Читаю третий вечер письма и дневники Байрона. Интересный разрез чужой жизни, очень смелый, ипохондрик и не очень здоровый, порочный. Как полагалось в те времена. Обида и изгнание сделали из него человека сегодняшнего дня.

12.2.75. На Кузнецком, 11 выставка 16-ти художников. Оказалась интересной в части скульптуры. Живопись же в приглушенных тонах, будто писана «фузой» — готовая живопись с палитры соскабливается — и на холст. Во ВХУТЕМАСе называлась «фуза». Знаменитый Попков в душу не просится, хотя мастеровитей других и эмоциональнее. Потом поехали в ГТГ. Выставка коллекции Сидорова — неожиданно много хороших вещей. Моих две ню — хор., Н. В. пейзаж — хор. Даже Пименов неплохой. Манерно, но напористо (обнаженная моется) — не то что сегодняшний мармелад. После этого Оля повела нас к себе, показывала из Сидоровской коллекции ню Н. В. — 29 года, своячница Расторгуева — плохая, мою ню — альбиноску — ничего. Врубеля повесили в светлой комнате, и смотреть его хорошо. В ГТГ с обычного входа стояла очередь — народ сбесился. Чего-то всем надо смотреть. Книги, музеи, давай, давай!

14.2.75. Привезли из ГТГ мою «Голую Ирину». Я ее открыла, вышибла стекло. Живопись оказалась много ярче и мазистее. Промывала льняным маслом, очень много грязи. Уговорились со Стацинским ехать на его выставку. В литографской студии, дом 3. Оказалось интересно, он выработал более мягкое и интересное касание к камню, и сам удар потерял жесткую хлесткость и стал мягче, кудрявее, симпатичнее, красивее. Пахнет скипидаром, работой, художниками, на нас внимания не обращают, вроде ВХУТЕМАСа. Иван Иванович, толстый, коренастый, уже старый, но сильный литограф еще от Сытина — 67 лет. Потом приехали к нам и долго калякали. Среди всех бездарных камней, что мы смотрели в мастерской, он — талант.

20.2.75. Мы с В. Озаркович и Наташей из ГТГ были в мастерской, и я им подарила 8 вещей, они их и увезли.

21.2.75. Приходила Люба из ГТГ за портретом Милашевского. Отдала им и письмо (предсмертное) Грабаря.