– Эй, ты говорить-то умеешь? – спросил Джек Тот.

– Ага. – Я пока не смотрел ни на кого из них, ну то есть не смотрел им в лицо.

– Ты знаешь, что такое тряпка, правда? – спросил Джек Тот.

– Угу, – промычал я.

– Я же говорил, что тут нечего смотреть, – зевнул Джулиан.

– У меня вопрос… – Я старался, чтобы мой голос не дрожал. – Э-э. «Наш кабинет» – это как? В нем какие-то особые занятия проходят?

– Нет, это комната нашего класса, – объяснила Шарлотта, не обращая внимания на ухмылку Джулиана. – Ты туда приходишь с самого утра, а классный руководитель проверяет, кто отсутствует, делает объявления. В общем, это твой главный класс, хотя и не совсем класс. То есть, разумеется, класс, но…

– Шарлотта, я думаю, он понял, – перебил ее Джек Тот.

– Ты понял? – спросила меня Шарлотта.

– Ага, – кивнул я.

– Тогда идем отсюда. – Джек Тот направился к двери.

– Погоди, Джек, нам нужно ответить на все вопросы! – остановила его Шарлотта.

Джек Тот повернулся, закатив глаза.

– У тебя есть еще вопросы? – спросил он.

– Э-э, нет, – ответил я. – Ой, на самом деле есть. Твое имя – Джек или Джек Тот?

– Джек – мое имя. Тот – фамилия.

– А-а, просто мистер Попкинс сказал, что ты Джек Тот, и я подумал…

– Ха! Ты подумал, что он «Джек тот», а не «Джек этот»? – загоготал Джулиан.

Джек пожал плечами.

– Меня часто зовут по имени и фамилии. Не знаю почему. Ну, теперь-то можем идти?

– В актовый зал! – Шарлотта первой выпорхнула из лаборатории. – Там прекрасно! Тебе понравится, Август.

Шарлотта вела нас на второй этаж и болтала без умолку – о спектакле «Оливер», который они ставили в прошлом году. Оливера играла она, Шарлотта, даром что девочка. Сообщив это, Шарлотта распахнула двойные двери в огромный зал. На другом конце зала была сцена.

Шарлотта поскакала к сцене. Джулиан – за ней, но, пробежав половину пути, обернулся.

– Давай сюда! – крикнул он мне и махнул рукой.

– В зале собралась сотня людей, не меньше! – воскликнула Шарлотта, и я не сразу сообразил, что это она про «Оливера». – Я так волновалась! У меня было столько реплик, и еще я пела все эти песни. Очень трудная роль. – Обращалась Шарлотта ко мне, но на меня почти не смотрела. – На премьере мои родители сидели сзади, примерно там, где сейчас стоит Джек, но когда в зале темно и горят только огни рампы, актеры зрителей почти не различают. И я прямо места себе не находила: «Где мои родители? Где мои родители?» И тогда мистер Резник, он вел у нас театральное мастерство в прошлом году, говорит: «Шарлотта, да у тебя звездная болезнь. Прекрати!» А я ему: «Хорошо». А потом разглядела родителей и совсем успокоилась. Представляешь, я не забыла ни одной реплики!

Пока она говорила, Джулиан исподтишка меня разглядывал. К этому мне не привыкать. Многие думают, что если на меня коситься, не поворачивая головы, то я ничего и не замечу, но я всегда замечаю – голова-то все равно немного наклоняется. Я обернулся проверить, куда делся Джек. Он так и остался у дверей, ждал нас со скучающим видом.

– Мы ставим спектакли каждый год, – сказала Шарлотта.

– Не думаю, что он захочет участвовать, – усмехнулся Джулиан.

– Можно участвовать в спектакле, не выступая на сцене, – Шарлотта посмотрела на меня. – Заниматься освещением. Или раскрашивать декорации.

– О да, мечта, а не работа! – хмыкнул Джулиан.

– Но если не хочешь заниматься театральным мастерством, есть и другие курсы по выбору. Танцы, или хор, или оркестр. Есть курс «Искусство быть первым»…

– На это «искусство» только ботаники записываются, – перебил Джулиан.

– Джулиан, какой ты несносный! – не выдержала Шарлотта, но он в ответ только фыркнул.

– Я выберу естествознание, – сказал я.

– Ого! – воскликнула Шарлотта.

Джулиан поглядел прямо на меня:

– Согласно всеобщего мнения, естествознание – самый трудный курс по выбору. Без обид, но ты никогда не ходил в школу. С чего ты решил, что справишься? Ты когда-нибудь раньше занимался наукой? Настоящей наукой, а не наборами юного химика?

– Да, – кивнул я.

– Джулиан, он же учился, только дома! – вступилась за меня Шарлотта.

– И что, учителя приходили к нему домой?

– Его учила мама! – ответила Шарлотта.

– А она учитель? – спросил ее Джулиан.

– Она учитель? – обернулась ко мне Шарлотта.

– Нет, – ответил я.

– Ну я и говорю! – Джулиан торжествовал. – Как можно преподавать естествознание, если ты не настоящий учитель?

– Уверена, у него все получится.

– Что вы там застряли? Идем в библиотеку! – крикнул нам Джек, которому, видимо, надоело торчать в актовом зале.

– А почему у тебя такие длинные волосы? – спросил у меня Джулиан. Он явно ко мне цеплялся.

Я не знал, что отвечать, и просто пожал плечами.

– Можно задать тебе вопрос? – не унимался Джулиан.

Я снова пожал плечами. Вообще-то два вопроса он уже задал.

– Что у тебя с лицом? Ты на пожаре обгорел или как?

– Джулиан, ну зачем говорить человеку гадости! – возмутилась Шарлотта.

– Это не гадости. Я просто спрашиваю. Мистер Попкинс говорил, что нам тоже можно задавать вопросы.

– Да, но нормальные вопросы! И потом, он таким родился. Мистер Попкинс же нам все объяснил. Ты что, не слушал?

– Еще как слушал! Но мало ли, может, он еще и в пожар угодил.

– Эй, Джулиан, – сказал Джек с другого конца зала. – Замолчи уже наконец.

– Сам замолчи! – огрызнулся Джулиан.

– Август, идем в библиотеку, – позвал меня Джек.

Мы с Джеком вышли из зала вместе. Он открыл двойные двери, пропустил меня и, когда я проходил мимо, посмотрел мне в глаза, будто хотел, чтобы я тоже на него посмотрел. Ну, я так и сделал. А потом я улыбнулся, честное слово. Иногда так бывает: вот-вот расплачешься, но вдруг раз – и уже чувствуешь, что вот-вот рассмеешься. Уголки рта у меня не поднимаются вверх, как у остальных людей. Губы растягиваются в прямую линию поперек лица. Но Джек Тот все равно понял, что я ему улыбнулся. И улыбнулся в ответ.

– Джулиан – дурак, – прошептал он. – Но, чувак, разговаривать-то тебе все равно придется. – Он произнес это очень серьезно: похоже, он пытался мне помочь. Я кивнул. Когда нас нагнали Джулиан и Шарлотта, мы немного потоптались на месте, рассматривая свои башмаки. Потом я поднял глаза на Джулиана.

– Между прочим, правильно говорить «согласно всеобщему мнению», – сказал я.

– Ты о чем?

– Ты сказал «согласно всеобщего мнения».

– Не говорил!

– Говорил-говорил, – подтвердила Шарлотта. – Ты сказал, что естественные науки, согласно всеобщего мнения, очень трудные. Я слышала.

– Ничего подобного.

– Нашли о чем спорить, – сказал Джек. – Идем.

Шарлотта пошла следом за Джеком по коридору, а я за ней. Но Джулиан внезапно выскочил вперед, и из-за этого я споткнулся и чуть не упал.

– Ох, извини! Мне очень жаль, – бросил мне Джулиан.

Но, судя по тому, как он на меня поглядел, ему не было жаль. Ни капельки.

Мама и мистер Попкинс о чем-то беседовали. Миссис Диас первой увидела, что мы возвращаемся, и засияла своей ослепительной улыбкой.

– Ну, Август, что скажешь? Понравилось?

Я поглядел на маму.

– Да.

Джек, Джулиан и Шарлотта мялись у двери, не зная, входить им или они уже не нужны. Интересно, что им еще обо мне рассказали?

– А цыпленка ты видел? – спросила мама.

Я помотал головой, а Джулиан сказал:

– Вы про цыплят из лаборатории? В конце учебного года их отдают на ферму.

– Ах вот как, – протянула мама. Кажется, она немного огорчилась.

– Но каждый год привозят новых, – добавил Джулиан. – Так что Август увидит их весной.

– О, замечательно! – Мама посмотрела на меня. – Они такие славные, Ави!

Лучше бы она не сюсюкала со мной на людях.