Ахнуло основательно. Лимузин отбросило метра на три. Он врезался в головной джип, который от удара тоже основательно сдвинуло. Палачи, распахнувшие двери, чтобы из него выбраться, передумали покидать салон. Скоро они оклемаются, но пока… Я не вижу бойцов за темными бронированными стеклами, но уверен, что так и есть, ведь обычная реакция человеческого организма на опасность – не высовываться, залечь. И хорошо. В смысле – хорошо, что человеческого. С людьми приятней иметь дело, чем с путниками всех видов и мастей.

Местное население, только что курсировавшее по тротуарам, мгновенно приняло горизонтальное положение. На ногах остались лишь пятеро японских старцев, которые принялись наводить объективы своих зеркалок на грузовики, кортеж и более общие пейзажи. Им очень понравилось то, как языки пламени лизали лобовуху лимузина. Красота – сплошь свежие трещины. В передке, как раз там, куда угодила граната, зияла дыра. Это означало, что от движка остались рожки да ножки, годные только на металлолом. Дальше тачка помчится только на эвакуаторе. Но другую машину в лохмотья порвало бы, а салон выжгло вместе с пассажирами, а тут броня, так что очень вероятно, что внутри все целы. Просто не спешат высовываться.

Только подумал – и как сглазил.

Изпод брони выбрался мальчик. С виду – ну, обычный босяк из трущоб, ничего особенного, таких – легион и маленькая тележка. Пацан был столь обычным – веснушки, бейсболка козырьком назад и футболка с Микки Маусом, – что, не будь я с ним знаком лично при не самых приятных обстоятельствах, решил бы: топает ко мне ребенок исключительно для того, чтобы сказать: «Дядя, дай сигаретку».

Жаль, не затем он вылез из машины, слегка оцарапанной кумулятивным зарядом. Сомневаюсь, что такие, как он, вообще жалуют никотин. Но все же мой сын дал ему прикурить – распахнув дверцу и став на подножку, Патрик жахнул из АК. Отлично жахнул, прицельно. Я видел, как пули ударили в ликвидатора, замаскировавшегося под босяка, и порвали его футболку в клочья.

Но я не увидел ни капли крови.

Пример ликвидатора оказался заразительным. Палачи дружно распахнули двери джипов и выпали на асфальт. Из головного «Вепря» вывалилось тельце в сером пиджаке. Оно показалось мне знакомым. Уронив РПГ7, я снял «калаш» с предохранителя. Ба, да это же Мигель прикатил сюда на тачке, купленной, конечно же, на зарплату! Тот самый урод, что хотел обшмонать меня в автозаке и все грозил пытками. Рад встрече, рад… Вообще палачам надо было выбраться из машин сразу, только лишь цистерна преградила путь кортежу. Любой миротворец в подобной ситуации уже откатился бы подальше от тачки – отличной мишени для гранатометчика. Вот чем отличаются самые захудалые вояки от наикрутейших гражданских, нюхавших порох не на войне, а в тире или же во время редких перестрелок с грабителями автозаправок.

Первой очередью я заставил палачей вжать лица в асфальт. Вторая досталась ликвидатору – только зря потратил патроны. Я доверял сыну, но все же до последнего надеялся, что он окажется неправ насчет бестии из чужого мира.

Где наша азиатская Мисс Большие Буфера? Она уже поставила «Малыша» с «Толстяком» на боевой взвод?

Оказалось, японка – красотка! – затесалась в толпу граждан, отдыхающих на тротуаре. При этом она не забывала следить за полем боя, и когда палач, которого ни мне, ни Патрику не было видно изза джипа, вздумал поиграть в героя, – этот подонок уже целился в моего парня – открыла по нему огонь, встав на одно колено. Не дожидаясь, пока он грохнется с простреленной головой, она всадила пару пуль в другого палача, только что открывшего водительскую дверь лимузина. Дверь тотчас захлопнулась. Инкогнито японки было раскрыто, но она не спешила подниматься во весь рост. Умная девочка, уважаю. Вот бы она еще придумала, как завалить ликвидатора, неспешно, словно он тут прогуливается, топавшего ко мне. Хоть бы кто из китайцев долбанул по нему из гранатомета. Но кто выстрелит в безобидного с виду мальчишку, когда вокруг полно вооруженных мужиков?

– Батя, я тебя прошу: не вмешивайся! Очень прошу! – Патрик вдруг оказался рядом. – И не смотри! Не смотри на меня, когда я…

– Живо в машину!!! – У меня не было ни малейшего желания говорить с ним о чемлибо, когда в любой момент его тело могли испортить пулей. Я сменил опустевший магазин на полный.

За какуюто долю секунды сын оказался от меня шагах в двадцати, наполовину сократив расстояние до ликвидатора. И самое паскудное – Патрик заслонил собой линию огня. Да, пули не помогали против чужака, серебряные надо было заготовить или осиновые колья, но…

– Сынок! Назад!!! – Я хотел сорваться за ним следом, не позволить, запретить, но понял, что не могу сделать ни шагу. Мои ноги будто приросли к асфальту.

Ох уж эти ментальные штучки Патрика! Когда все закончится, я коекому уши надеру!

Если будет кому их драть…

Покинув кабину рефрижератора, золотой китаец очень вовремя выхватил пистолеты и, паля помакедонски, завалил палача, вздумавшего оторвать свое толстое брюхо от асфальта, – такое надо пресекать сразу, чтоб остальным неповадно было. С крыши соседнего дома бахнули из гранатомета – заряд угодил в головной джип, пробив не такую уж и бронированную крышу. Избыточным давлением «Вепрь» буквально раскрыло изнутри, как цветок поутру, просто порвало на стальные лепестки. Получилась эдакая большая черная роза, объятая огнем. Причитая, Мигель – хозяин уничтоженного джипа – вскочил. Отличная мишень! Я вскинул автомат к плечу. Однако коллеги спасли латиносу жизнь, схватив за лодыжки и повалив обратно на асфальт.

Мой сын и ликвидатор неуклонно сходились.

Мальчишечьей драки не избежать.

Вот только веснушчатый пацан надумал сжульничать. Мутузить друг дружку кулаками по морде ему не хотелось. Лучше – для него лучше, не для нас – он превратится в нечто ужасное.

Началось все с крыльев, которые вдруг прорезались у пацана из спины двумя прозрачными пластинами в прожилках. Их будто выточили из гибких листов оргстекла метра четыре длиной и шириной в полтора. Красавчик, ёлы. Примерно так выглядели бы ангелы, если б они размножались в условиях жёсткой радиации. Лезвейноострой окантовкой крыла – впечатляющая демонстрация силы – пацан походя рассек украинский «паркетник» надвое. Броня, значит, ему не помеха. Что ж тогда он сделает со слабым человеческим телом, вставшим у него на пути?!

Я скривился от омерзения, когда глазные яблоки его, брызнув жидкостью, прорвались изнутри. Ликвидатор – ядерный ангел, чтоб его! – сбился с шага. Но вот уже из глазниц выдвинулись подвижные усики, состоящие из хитиновых сегментов. Я не мог сдвинуться с места, но зрение мое обострилось. Я будто видел глазами Патрика, который был уже совсем рядом с ликвидатором.

Вновь громыхнул гранатометный залп, чтото вспыхнуло, кричала японка, золотой китаец держался за бок, изпод ладони у него растекалось багровое пятно, но все это уже было неважно, все это наносное. Если мы не сумеем дать отпор ликвидатору, то…

На кончиках усиков набухли то ли нарывы, то ли почки. Хитиновые чешуйки раскрылись, выпустив изпод слоя слизи початки, на поверхности которых проступили фасетки глаз. Ликвидатор зашагал ровнее. И с каждым шагом он становился все более иным.

Не оборачиваясь, Патрик крикнул:

– Батя, отвернись!!! Умоляю, батя!!!

Если честно, то в тот момент я обиделся на него.

Как мог отец, даже самый паршивый, смотреть кудато в сторону, когда сын встал на пути у чудища ужасного, преисполненного лютой ненависти к человеческой расе?! На пути у твари, смертоубийственных талантов которой боятся даже соплеменники?! Ну как, а?!

Было нелегко, но я заставил себя принять то, что не хотел, гнал прочь: Патрик ничего не придумал, когда говорил, что он тоже ликвидатор.

Он доказал это не единожды, просто я… Как мог я, любящий отец, поверить в то, что мой сын, дороже которого нет ничего, – монстр?!

Патрику надо преобразиться, чтобы эффективно противостоять врагу, понял я.