Ты играешь музыку, ты не работаешь над ней, так? Это, возможно, самый настоящий антикарьеризм, но эта идея близка идее джаза. Необязательно обходиться без репетиций, скорее не нужно слишком серьезно к ним относиться. Как только выкидываешь из головы мысль о том, что нужно репетировать, – больше для этого причины и нет. Играть музыку – весело, поэтому время от времени включаешь магнитофон и – не репетируешь, а записываешься…

Мы выступали в «Scoundrel’s Lair». Большинство из нас были одеты в полиэстеровые халаты, какие носили наши мамы, но Эд [Фотерингем, вокалист] соорудил себе костюм Кровавого Пердуна. Он привязывал большую бутылку кетчупа к животу горлышком вниз, делал дырку в джинсах и вставлял туда трубку, соединенную с бутылкой кетчупа; подходил к краю сцены, задирал задницу и поливал всех кетчупом! Это было отталкивающее зрелище…

Как-то мы давали концерт незадолго до Рождества. Эд нам сказал: «Пусть это будет смешно, но я буду изображать младенца Христа, а вы будете тремя волхвами. Вот и все». Эд напился и ни хрена не сделал, так что, когда я пришел к нему забрать реквизит для концерта, ничего не было готово. У него были козлы, из которых он собирался сделать овец. Он обмазал их клеем и облепил ватными шариками. Я говорю ему: «Эд! Концерт через час! Где все остальное?» Он пошел в ванную, принес оттуда кусок ткани и проделал в нем дыру, чтобы я мог надеть его на себя. Потом он взял плотную бумагу, сделал большую конусообразную шляпу и сказал: «Ну все, теперь ты волхв!» Мы прихватили ткань, еще два костюма волхвов и отправились на выступление.

Концерт вышел настоящим пьяным спектаклем: Эд так напился, что не мог стоять. Публика реально была очень шокирована. В конце я подошел к своему другу и сказал: «Знаешь, по-моему, нам сегодня были не очень рады». Он ответил: «Ну, я думаю, если наряжаешься как чувак из ку-клукс-клана, не стоит ожидать хорошего приема у публики. А Эд трахал овцу в задницу!»

Фраза того дня: «Мы пытались сделать сценку о яслях, а получилась обыкновенная субботняя пьянка в Алабаме».

Иэн Диксон: Ты разговаривал с Кэлвином про Курта? Я: Ты что, смеешься? Кэлвин не будет говорить о Курте.

– Не будет? Почему? Тут замешана ревность?

Я: Понятия не имею. Единственное, о чем мне Кэлвин рассказал для этой книги, что в феврале 1989 года «Nirvana» получила награду за сингл недели в журнале «Мелоди мейкер». Все в Олимпии ходили и говорили: «О, сингл „Nirvana“ – лучший на этой неделе, круто, да?» Он отвечал: «Да, круто. Но когда-то и сингл „Some Velvet Sidewalk“ был лучшим за неделю. Разве это не круто?» Все отвечали: «Ну да, это нормально, но… У „Nirvana“ лучший сингл недели!»

– Он завидовал успеху «Nirvana». Впервые я услышал песню «Smells Like Teen Spirit» у Кэлвина дома. Я уверен – может быть, я и принес кассету. Я помню, как мы оба говорили: «Это будет иметь успех». Кэлвин сказал: «Эта песня будет продаваться миллионными тиражами». Вряд ли он не видел, насколько талантливым был Курт. Все это видели.

Я: Не хочу здесь тебе противоречить…

– Давай же! Возрази мне…

Я:…Я могу понять и Кэлвина. Они оба одаренные музыканты. Тот факт, что одному удается продать миллион копий своего альбома, а другому нет, не делает кого-то более или менее талантливым. Это не тот критерий, по которому оценивается талант.

– Согласен. Я лишь говорю, что наивно думать: «Почему никому не нравится „Some Velvet Sidewalk“?» Кому-то они нравятся, большинству – нет. А «Nirvana» – она нравится всем! Скажи мне, что я неправ.

Я: Кажется, я единственный человек в мире, кто никогда не считал Курта хоть сколько-нибудь более талантливым, чем остальные музыканты тогдашнего времени. Я не принижаю его талант, но… с моей точки зрения и точки зрения Кэлвина – Курт не был более или менее талантливым, чем Эл.

– Хорошо. Ладно. Тогда пример в подтверждение моей точки зрения. Я не согласен по поводу Эла Ларсена, но по поводу «Melvins»… Насколько я знаю, ты до конца жизни не встретишь двух настолько гениальных людей, как Базз и Дэйл.

Я: Это крутая аналогия.

В конце 1988 года основатели «Sub Pop» Брюс Пэвитт и Джонатан Поунмэн поняли, что денег у них почти не осталось. В отчаянной попытке привлечь к себе внимание они решили выписать музыкального журналиста из Великобритании для освещения деятельности своего лейбла. Так в начале 1989 была достигнута договоренность, согласно которой мне предстояла поездка в Сиэтл – с целью написать статью из двух частей для журнала «Мелоди мейкер» о «Sub Pop». В первую неделю должна была выйти статья о «Mudhoney»; на следующей неделе – о самом лейбле.

Вообще-то сначала глава отдела по связям с общественностью британского отделения «Sub Pop» Антон Брукс выбрал не меня. Он хотел привлечь моих коллег, братьев Стад, поскольку их музыкальные предпочтения (рок), казалось, больше соответствовали сиэтлскому духу, но их было двое – а «Sub Pop» себе этого позволить не могли. Поэтому он послал мне стопку дисков, «Sub Pop 200», альбом «Mudhoney» (совместный 12-дюймовый диск с «Sonic Youth») и сингл «Love Buzz». Это предложение пришлось впору. Я уже пару месяцев как писал в «Мелоди мейкер» и устал от ярлыка «крестный отец попсы», который заработал благодаря своим хвалебным отзывам о «The Pastels», «Shop Assistants» и «Beat Happening» в журнале «НМЭ». Еще до знакомства с Антоном я тащился от «Green River». Мы с друзьями не понимали всех триолей, которые выдавал Стив Харрис (гитарист «Iron Maiden»), но крики Марка Арма были доступны нам на инстинктивном уровне.

– Кто-то из «SRD» [«Southern Record Distribution» ведала распространением дисков, записанных на Юге] пришел к нам и сказал, что есть такой новый лейбл – «Sub Pop», и одна из его групп сейчас в турне с «Sonic Youth», – вспоминает Антон, работавший в то время в «SRD». – Я знал, что есть такие «Nirvana» или «Nevada», не важно… «Tad», «Mudhoney», потому что Пил включал диск «Sub Pop 200». Они нравились Пилу – поэтому они должны были стать поп-звездами! «Touch Me I'm Sick» – отличная песня, эта пердящая гитара… Я начал собирать прессу о «Mudhoney» и «Sub Pop».

Я вспоминаю, как открыл коробку с дисками в офисе журнала «Мелоди мейкер», на 26-м этаже Кингз-Рич-Тауэр, на южном берегу Темзы. Я ставил синглы в проигрыватель и, облокотившись в возбуждении на стол, приплясывал как сумасшедший – ошеломленные редакторы оглядывались на меня. До Сиэтла рок мне никогда не нравился, я избегал его уловок и стиля в одежде. То же самое было с панком в 1977-м. Вряд ли я так увлекся бы Сиэтлом и его музыкой, если бы, подобно своим американским коллегам, вырос на «Led Zeppelin» и хардкоре. Но у меня этого не было, как и у большинства моих британских сверстников. Воспитанные на постоянно меняющейся музыкальной культуре, где моду на группы диктовала пресса, мы всегда искали чего-нибудь нового и неизведанного. В итоге я с истинным энтузиазмом писал о музыке, которая была настоящим традиционным роком. Рок-группы «Sub Pop» – и по духу, и по саунду – казались наивному английскому юноше в новинку.

Я написал рецензию на синглы трех неизвестных групп с тихоокеанского побережья Северо-Запада: «Solid Action» группы «The U-Men», «Love Buzz» и «I Know» группы «Some Velvet Side-walk», сделав их синглами недели в США. Я писал:

Сиэтл вновь рубит не по-детски. Синглы, записанные в… а какая к черту разница когда! Когда бы то ни было! По сравнению с этими зубодробительными отморозками ВСЯ музыка, записанная ранее, звучит несерьезно.

Сингл «The U-Men» – это непрерывное рубилово, как будто ОБЕЗУМЕВШУЮ кошку заставляют слушать «Motorhead» на скорости 78 оборотов в минуту, или «Dinosaur Jr» застряли в том времени, когда «Green River» имели «The Stooges»: «SOLID ACTION! IF I EVER FIND BILL WE'RE GONNA RIDE A BUS! ACTION! SOLID ACTION!» («Реальная движуха! Если я найду хоть бакс – мы поедем на автобусе! Движуха! Реальная движуха!») Вот какой там текст; в какие-то моменты безумный, а иногда – абсолютно безумный. Но он всегда звучит на фоне МЕЛОДИЧНОЙ музыки. Потрясающе.