Лоу был уверен, что шлюпка перевернется и затонет через несколько минут. Но он ошибся. Почти месяц спустя, 13 мая 1912 года, складную шлюпку А более чем в двухстах милях от места гибели «Титаника» обнаружило судно «Оушеник». В ней были три трупа — неизвестного матроса, неизвестного кочегара и человека в черном костюме, опознанного как мистер Т. Битти. Была найдена шуба Р. Н. Уильямса и кольцо Э. П. Линдела. По приказу капитана «Оушеника» мертвых зашили в холщовые мешки и погребли в море, а шлюпку потопили.
Пятый помощник Гарольд Г. Лоу хотя и поздно, но все же вернулся на помощь тонувшим, чтобы попытаться спасти хоть кого-нибудь. В отличие от него четвертый помощник Дж. Г. Боксхолл, командир шлюпки № 2, своим авторитетом для этого не воспользовался. Когда «Титаник» затонул и послышались крики и призывы о помощи, Боксхолл спросил сидевших в шлюпке, которая в ту минуту находилась примерно в полумиле от места катастрофы, должен ли он вернуться и попытаться кого-нибудь спасти. Женщины в шлюпке категорически запротестовали, и Боксхолл подчинился. Матрос первого класса Ф. Осман на слушаниях в Нью-Йорке сказал:
— Мы не пошли назад к месту гибели судна, поскольку все женщины были очень взволнованны. Мы отошли как можно дальше, чтобы женщины ничего не видели и не возникла паника… Никого из тонувших взять в шлюпку мы уже не могли. Это было невозможно. Максимум, что мы могли сделать, — это взять одного человека.
Утверждение Османа неубедительно, если принять во внимание действительность: шлюпка могла принять на борт 40 человек, а в ней было 26, то есть могли разместиться еще 14 человек. Нерешительность Боксхолла как командира оправдывает лишь то, что в шлюпке был всего один опытный матрос, два других члена шлюпочной команды — стюард и повар — в расчет не шли. Был еще один мужчина — пожилой господин восточного типа, но с ним вообще невозможно было договориться. Шлюпка, полная женщин и детей, действительно не шутка. Отправиться с ними к сотням находившихся в ужасном положении людей Боксхолл не решился.
Рядом с Боксхоллом сидели миссис Дуглас из Миннеаполиса и ее горничная — француженка, мадмуазель Ле Руа. Муж миссис Дуглас остался на «Титанике». Когда судно затонуло, с ней случилась истерика. Боксхолл приказал ей замолчать, и его резкий тон произвел нужный эффект. Женщина вскоре успокоилась и настолько овладела собой, что Боксхолл смог даже доверить ей руль, а сам подменял гребцов и пускал сигнальные ракеты. К чести миссис Дуглас, следует сказать, что резкий тон офицера не оскорбил ее, а вот другая дама, миссис Минахан, не простила Гарольду Лоу, что он накричал на нее, и впоследствии всегда заявляла, что Лоу был несправедлив.
Металлическая коробка с зелеными сигнальными ракетами, которую Боксхолл положил в шлюпку перед спуском, очень пригодилась. Через определенные промежутки времени почти до самого рассвета Боксхолл пускал ракеты. Поскольку спасательные шлюпки были разбросаны далеко друг от друга и трудно было определить расстояние между ними, на некоторых из них ракеты Боксхолла принимали за сигналы шедших на помощь спасательных судов, что очень подбадривало пострадавших. Но еще важнее было то, что эти ракеты заметили на «Карпатии» и смогли подправить курс. Шлюпка № 2 стала первой шлюпкой с «Титаника», к которой утром подошла «Карпатия».
И еще один командир шлюпки советовался со своими пассажирами, должны ли они возвращаться на помощь тонущим. Это был помощник боцмана Альберт Хейнс на шлюпке № 9. В этой шлюпке было 56 человек, из них 42 — женщины и дети. Хейнс в конце концов решил, что было бы непозволительно подвергать их дополнительной опасности.
И хотя в наполовину затопленной складной шлюпке А положение было отчаянным, еще хуже в ту ночь пришлось тем, кто оказался на перевернутой складной шлюпке В. Первое несчастье настигло их, когда рядом рухнула огромная передняя труба «Титаника». Шлюпку накрыла волна и смыла почти всех. Лишь немногим, в том числе и второму помощнику капитана Лайтоллеру, удалось снова до нее добраться. Подплыли Джек Тэйер, почти ослепший от сажи, смазчик Уолтер Херст, полковник Арчибальд Грейси, повар Джон Коллинз, англичанин Джон Хаген, отрабатывавший дорогу до Америки на «Титанике», и судья из графства Йоркшир А.Г.Аркуорт, у которого поверх спасательного жилета было надето толстое меховое пальто. Когда он взбирался на шлюпку, то напомнил большое, неуклюжее, мокрое животное.
На днище шлюпки В пытались забраться многие. Очень быстро там оказалось около тридцати человек, и положение стало критическим. Под тяжестью людей шлюпка оседала все глубже, и становилось ясно, что еще один или два человека — и шлюпка окончательно затонет. Несколько матросов поймали плававшие обломки досок и стали грести ими, как веслами, чтобы как можно дальше отплыть от несчастных, продолжавших цепляться за шлюпку. Не оставалось ничего другого, как отталкивать одного за другим. Стюард Томас Уайтли в интервью нью-йоркской газете «Трибюн» сказал: «Меня носило вокруг перевернутой шлюпки. За нее уже держались около тридцати человек. Они не позволяли мне забраться наверх, кто-то пытался ударить меня, но я все-таки на нее влез». Кочегар Гарри Синьор в интервью «Нью-Йорк таймс» рассказывал: «На перевернутой шлюпке были второй помощник капитана «Титаника» Чарлз Лайтоллер, полковник Грейси и мистер Тэйер. Все они ушли со шлюпкой под воду, но им удалось вынырнуть. Я пытался влезть на шлюпку, но какой-то тип ударил меня по голове доской. Там было уже довольно много народу. Я плавал вокруг шлюпки, подплыл с другой стороны и только там на нее вскарабкался. На ней оказалось человек тридцать пять, и среди них ни одной женщины. Вокруг — огромное количество тонущих и уже мертвых». Гарольд Брайд той же газете сообщил: «Страшно было взглянуть вокруг — только барахтающиеся в воде тонущие люди. Некоторые приближались к нам. Никто им не помогал. На перевернутой шлюпке людей было больше, чем она могла выдержать, она тонула…» Полковник Грейси так описал картину той ужасной ночи: «Хотя я и не смотрел вокруг, я не мог не слышать, что происходило в ту трагическую ночь. Мужчины на носу и на корме шлюпки с помощью обломков досок пытались отбиться от несчастных людей, барахтавшихся в воде. Я постоянно слышал один и тот же совет тем, кто оказывался рядом с нами: «Держись, приятель, за то, что у тебя есть. Если мы возьмем еще хоть одного, мы все утонем». Могу утверждать, что я ни разу не слышал от тонущих ни единого слова упрека за то, что им отказывали в помощи. Не было никакого насилия. Но один герой останется в моей памяти как самый достойный пример отваги и выдержки, мужественного смирения с судьбой и бесстрашия, проявленного перед лицом смерти. Это было в ту минуту, когда на в очередной раз произнесенный совет низкий голос ответил: «Все в порядке, ребята, счастья вам, и благослови вас Бог». Я не раз сожалел, что нельзя установить имя этого героя и отдать честь его памяти. Это был кто-то из незнакомых мне людей, иначе я узнал бы его по голосу».
Об этом же вспоминал в Нью-Йорке и повар Джон Коллинз: «Все, кто хотели взобраться на шлюпку и пытались это сделать, оказались на ней, кроме одного. Этого человека никто не отталкивал, но ему сказали, чтобы он и не пытался. Если бы этот человек ухватился за шлюпку, мы все оказались бы в воде. Он не протестовал и только сказал: «Все в порядке, ребята, не теряйте равновесия, благослови вас Бог», — и попрощался с нами». И Джон Хаген рассказывал об этом человеке:
— Я услышал, как он просил помочь, но ему ответили, что в шлюпку нельзя, что он может ее перевернуть. Потом он попросил доску, но мы посоветовали ему держаться за то, что у него есть. Тяжело было смотреть на этого мужественного человека, который тонул со словами: «Привет, ребята, не теряйте головы».
Людям, настойчиво продолжавшим грести, в конечном счете удалось вывести шлюпку на чистую воду. Но это еще не было победой. Из-под шлюпки даже при малом крене выходил воздух; воздушная подушка, поддерживавшая ее, уменьшалась, и шлюпка медленно, но неумолимо погружалась. Время от времени через нее перекатывала волна, и каждое неосторожное или резкое движение могло ее опрокинуть. Второй помощник капитана Лайтоллер приказал всем, кто мог подняться, стать лицом к носу и внимательно наблюдал за каждым опасным движением этого ненадежного «ковчега». Его приказы: «Наклониться влево!», «Наклониться вправо!», «Стоять прямо!» — как того требовала ситуация — выполнялись неукоснительно.
