По сей день в основной части работ, анализирующих трагедию «Титаника», подробно рассматривается и оценивается поведение командиров шлюпок. Выводы делаются разные. Некоторые авторы считают решение командиров не приближаться к тонущим хотя и жестоким, но единственно возможным, другие ставят им в вину недостаточную решительность и понимание чувства долга. Взвесив все обстоятельства, можно сказать, что по крайней мере в случаях, когда шлюпки были полупустыми, например в шлюпке № 7 было 27 человек, в шлюпке № 6 –28, а в шлюпке № 1 — всего 12, необходимо было позаботиться о спасении тонущих (на «Титанике» были деревянные спасательные шлюпки вместимостью 65 и 40 человек). Единственную организованную попытку спасения людей предпринял пятый помощник капитана Лоу. И хотя он принял решение очень поздно, несколько человек были обязаны ему жизнью.

Спасательной шлюпкой № 5 (она была спущена одной из первых) командовал третий помощник капитана Питман. Шлюпка сразу же отошла от судна на триста-четыреста метров. Потом вблизи появилась шлюпка № 7, и Питман приказал обеим шлюпкам «счалиться». Он был убежден, что, если еще до рассвета подойдет какое-нибудь судно, две шлюпки, особенно если сидящие в них встанут, в темноте будут видны лучше, чем одна. Для выравнивания загрузки он разрешил перейти двум мужчинам и одной женщине с ребенком из шлюпки № 5, в которой был 41 человек, в шлюпку № 7, где было 27 человек.

То, что происходило в шлюпке № 5 после того, как «Титаник» затонул, со всеми подробностями Питман рассказал на следствии, проведенном сенатором Смитом в Нью-Йорке.

Смит. Вы слышали какие-нибудь крики о помощи?

Питман. Да. Просьбы, крики, стоны.

Смит. Вы попытались приблизиться?

Питман. Как только судно затонуло, я сказал: «Сейчас мы вернемся!» Все в моей шлюпке заявили, что это безрассудство — лучше спасти тех немногих, кто находится в шлюпке, чем возвратиться на место катастрофы и погибнуть.

Смит. Расскажите нам о тех, кто был в спасательной шлюпке. Вы говорите, они отговаривали вас плыть туда, откуда слышались призывы о помощи?

Питман. Да, я приказал мужчинам сесть на весла и сказал им, что, может быть, нам удастся вытащить нескольких пострадавших.

Смит. Кто протестовал против этого?

Питман. Все. Большинство.

Смит. Женщины?

Питман. Я бы не разграничивал, женщины или мужчины. Все они говорили, что это безрассудное решение.

Смит. Я спрашиваю: просила ли вас хоть одна из женщин вернуться туда, откуда доносился крик?

Питман. Ни одна.

Смит. Кто протестовал, вы можете вспомнить конкретно?

Питман. Не могу никого назвать по имени.

Смит. Мужчины на веслах?

Питман. Нет, эти нет. Они начали выполнять мой приказ.

Смит. Вы были командиром, и они были обязаны выполнять ваши приказы.

Питман. Это они и делали.

Смит. Не делали, раз вы приказали им грести к судну.

Питман. Они начали грести к судну, но пассажиры в шлюпке не переставая твердили, что это безумная идея. Если мы это сделаем, нас перевернут и список утонувших увеличится на сорок человек. И я решил не возвращаться.

Смит. Я понимаю, что это неприятная тема, но все же хотел бы знать: это был общий крик или слышались только отдельные возгласы?

Питман. Это был непрерывный стон, длившийся около часа.

Смит. И вы около часа находились вблизи от этих несчастных?

Питман. Прошу вас, сэр, не спрашивайте! Я не могу об этом думать. Я предпочел бы не говорить об этом.

Смит. У меня нет намерений будоражить ваши чувства, но мы должны знать, действительно ли вы около часа находились поблизости.

Питман. Да, мы все время находились рядом с тем местом, где затонуло судно.

Смит. Ослабевали ли призывы о помощи?

Питман. Да, постепенно ослабевали.

То, что третий помощник капитана Питман действительно хотел оказать помощь, подтвердили некоторые из тех, кто оказался в шлюпке № 5.

Джордж А. Хардер, пассажир. Это правда, офицер хотел вернуться к судну, но пассажиры воспротивились этому.

Альфред Оливер, рулевой. Я слышал, как мистер Питман отдавал приказ вернуться к судну. Но женщины настаивали, чтобы он этого не делал. Почти у всех были возражения. Мы находились на расстоянии примерно трехсот метров.

Г. С. Этчес, стюард. Мистер Питман приказал грести обратно, к тому месту, где затонуло судно. Женщины начали протестовать. Когда я взял весло, две из них, сидевшие напротив, сказали: «Попросите офицера не возвращаться. Почему мы все должны лишаться жизни ради напрасной попытки спасти остальных пассажиров судна?»

Так две шлюпки, в которых были места для шестидесяти человек, до утра продолжали оставаться неподвижными. Холод был пронизывающим. Когда Питман заметил, как дрожит миссис Кросби, он завернул ее в парус. Один из матросов, увидев, как миссис Додж энергично растирает ноги, снял носки и протянул ей: «Уверяю вас, мадам, они совершенно чистые. Я надел их сегодня утром».

Совсем иным было положение в спасательной шлюпке № 6, которой командовал Роберт Хитченс. Там женщины держались очень мужественно, что особенно контрастировало с действиями Хитченса.

Майор Пешан на заседании подкомитета сената США рассказывал:

— Раздался свисток офицера — сигнал, призывавший вернуться к судну, но рулевой приказал прекратить грести. Мы все решили, что должны вернуться, но рулевой заявил, что к судну не вернемся, поскольку речь идет о наших жизнях, а не о жизни тех, кто остался. Женщины запротестовали. Я попросил их помочь нам грести, а управление шлюпкой попытался передать одной из женщин, потому что ночь была исключительно спокойной и для этого не требовалось никакого специального опыта. Хитченс отменил приказ и сказал, что он командует шлюпкой, а я в ней лишь для того, чтобы грести. Потом ему показалось, что он увидел огонь. Я много раз ходил на яхтах, у меня у самого шесть лет была яхта. Я тоже увидел вспышку. Рулевой предположил, что это, возможно, буй, и обратился к сидевшим в шлюпке, которая оказалась рядом, с вопросом, не знают ли они, есть ли рядом какие-нибудь буи. Это меня окончательно сразило, ведь это было абсолютно невозможно. Я услышал что-то, похожее на взрывы. Раздались страшные крики. Призывы о помощи и рыдания. Какое-то время все это продолжалось, потом стихло. Вначале страшно было слушать. Когда это произошло, мы находились на расстоянии девятисот метров от судна. Грести могли только двое. Некоторые женщины просили рулевого вернуться. Я сказал, что возвращаться бессмысленно — там много трупов. Это очень взволновало женщин.

Фредерик Флит в своих свидетельских показаниях подтвердил, что все женщины требовали, чтобы шлюпка вернулась к месту, где затонул «Титаник», но Хитченс, который все время находился у руля, этого не позволил, он не хотел об этом даже слышать.

Показания миссис Черчиль Кэнди были жестоким обвинением Хитченсу:

— Хитченс вел себя малодушно и все время дрожал от страха… Нам, сидевшим на веслах, он не переставая говорил, что, если мы не будем грести быстрее, нас всех затянет под воду, как только судно затонет. Он повторял это и тогда, когда от усталости мы почти переставали грести. Сразу же после того, как «Титаник» затонул, возник спор, должны ли мы возвращаться. Хитченс сказал, что, как только мы окажемся в водовороте, шлюпка тут же перевернется — у нас мало гребцов. После гибели «Титаника» Хитченс без устали твердил, что мы на сотни миль удалены от материка без воды, без пищи, без теплых вещей и, если начнется шторм, мы окажемся беспомощными и утонем или просто умрем с голоду. Он сказал, что нам даже неизвестно направление, в котором мы плывем. Я поправила его и показала на Полярную звезду прямо над носом шлюпки. Когда же наша шлюпка оказалась рядом со шлюпкой № 16, Хитченс моментально приказал связать обе шлюпки. Он оставил руль и сел отдыхать.