Одним из таких профессиональных игроков в карты был и Джей Ятс, который по иронии судьбы решил попытать счастья в первом плавании великолепного «Титаника». В 1 час 50 минут ночи он уже отлично понимал, что на сей раз проиграл свою большую игру. К чести его, следует сказать, что ко всему происходившему он отнесся как мужчина. Женщине, садившейся в спасательную шлюпку, он передал записку, написанную на листке карманного календаря: «Если вы спасетесь, сообщите моей сестре Ф. Дж. Адамс из города Финдли, штат Огайо, о моей гибели. Дж. Г. Роджерс». Записку он подписал одним из своих «рабочих» псевдонимов.

Записка сестре, написанная карточным игроком Джеем Ятсом и переданная женщине, успевшей сесть в спасательную шлюпку.

С тем, что надежды уже нет, смирились и майор Арчи Батт, и промышленник Артур Райерсон, и пассажир I класса Уолтер Дуглас. Они стояли на почти опустевшей шлюпочной палубе, время от времени перебрасываясь двумя-тремя словами.

Через пять минут после того, как была спущена складная шлюпка С, с левого борта начали спускать шлюпку №2, подвешенную на носовых шлюпбалках. По приказу капитана Смита команду на ней принял четвертый помощник Боксхолл. Прежде чем в шлюпку стали садиться женщины и дети, второй помощник Лайтоллер обратил внимание, что она уже полна мужчин. Стоявшим вокруг пассажирам показалось, что в основном это были кочегары. Лайтоллер взорвался, направил на них пистолет и крикнул:

— Прочь отсюда, мерзкие трусы! Лучше бы я всех вас вышвырнул за борт!

Пассажирка I класса миссис Дуглас, наблюдавшая эту сцену, позднее рассказывала, что после окрика Лайтоллера на палубу вернулась целая шеренга мужчин. Только после этого шлюпку начали занимать женщины и дети. Сели около двадцати пяти женщин, пассажир Ибрагим Юсеф с женой и двумя детьми, Боксхолл и еще трое членов экипажа. Первый помощник Мэрдок дал команду к спуску.

Второй помощник капитана Лайтоллер, бросив взгляд в шахту аварийного трапа, связывавшего шлюпочную палубу с палубой С, ужаснулся. Вода поднималась так быстро, что он понял — время, отпущенное «Титанику», можно измерять минутами. Он повернулся и поспешил к шлюпбалкам, ненадолго задержавшись возле нескольких мужчин, собравшихся в центре шлюпочной палубы. Около груды мешков с судовыми документами стояли распорядитель рейса Макелрой, два его помощника — Баркер и Денисон, а также судовой врач О'Лафлин и его помощник Симпсон. Лайтоллер уже давно снял плащ, и сейчас на нем была только пижама, поверх которой он надел брюки и свитер. Было очень холодно, но его лицо покрывали капли пота — почти два часа он вертелся как белка в колесе. Распорядитель рейса и остальные зябко поеживались, поэтому вид разгоряченного второго помощника показался неисправимому остряку д-ру Симпсону настолько комичным, что даже перед лицом смерти он не упустил случая пошутить:

— Привет, Лайт, тебе не жарко?

Потом они сказали друг другу всего одно слово:

— Прощай! — и пожали руки.

Сразу после этого Лайтоллер ушел к шлюпбалкам.

Последней из шестнадцати спасательных шлюпок «Титаника», которая в 1 час 50 минут ночи еще оставалась на шлюпочной палубе, была шлюпка №4. Более часа назад Лайтоллер пытался спустить ее первой. Он хотел, чтобы в нее сели пассажиры с палубы А, но там оказались закрытыми окна. Лайтоллер приказал открыть их, а шлюпка осталась висеть за бортом. Между тем кто-то заметил, что прямо под ней выступает выстрел лота (балка, являющаяся частью приспособления для измерения глубины). Матросы Сэм Парке и Джек Фоули спустились вниз, чтобы обрубить его, но никак не могли найти топор. Лайтоллер не решался больше ждать и занялся другими шлюпками на левом борту. Так шлюпка № 4 осталась последней.

Пассажиры, сгрудившиеся вокруг нее, принадлежали к сливкам общества I класса. Они были очень дисциплинированны и безоговорочно выполняли приказы офицеров. Но время шло, и они все больше и больше нервничали. Сначала их отправили на палубу А, потом сказали, чтобы они вернулись на шлюпочную палубу, затем стюард вновь велел им идти вниз. В конце концов супруга президента пенсильванской железнодорожной компании Джона Б. Тэйера потеряла терпение и воскликнула:

— Скажите же наконец, куда нам идти! Сначала посылаете нас наверх, а теперь снова отправляете вниз!

На этот раз окна на палубе А были открыты, и кто-то даже положил палубный шезлонг между бортом судна и шлюпкой. Получился импровизированный мостик. Лайтоллер, встав одной ногой на окно, а другой на борт шлюпки, помогал женщинам и детям садиться. Посадка шла быстро и организованно. Мужчины успокаивали женщин, уверяя, что суда «Олимпик» и «Балтик», идущие на помощь «Титанику», подойдут с минуты на минуту и все будут спасены. Один из мужей передал жене сверток с деньгами, сказав, что они могут ей понадобиться, если они окажутся врозь. Когда садилась жена мультимиллионера Джона Джейкоба Астора с горничной, полковник Грейси помог поднять ее и перенести через борт, а Лайтоллер усадил в шлюпку. Астор, наклонившись к Лайтоллеру, попросил разрешения сесть вместе с женой, поскольку, как он выразился, она была в «деликатном положении». Но бескомпромиссный второй помощник, точно придерживавшийся указаний капитана и, как оказалось, даже не знавший, что просившего звали Дж. Дж. Астор, ответил:

— Нет, сударь, никто из мужчин не сядет в шлюпку, пока не посадим всех женщин.

Астор не возразил ни единого слова, только спросил у Лайтоллера, какая это шлюпка.

— Номер 4, — ответил второй помощник

Потом Астор отделился от группы пассажиров I класса, и дальнейшая его судьба, кроме трагического конца, неизвестна. Позднее Лайтоллер сказал полковнику Грейси, что Астор спрашивал о номере шлюпки, очевидно чтобы пожаловаться на него. Но Грейси был убежден, что мультимиллионер интересовался номером только для того, чтобы потом было легче найти свою жену, если ему самому удастся спастись. Огромное состояние, на которое можно было купить двадцать «Титаников», в ту роковую ночь не смогло обеспечить Джону Джейкобу Астору даже одного места в спасательной шлюпке…

В шлюпку № 4 села и жена сталелитейного магната Артура Райерсона с горничной, двумя дочерьми и сыном Джеком. Несгибаемый Лайтоллер вмешался вновь.

— Юноша должен выйти! — заявил он.

Для Артура Райерсона это было слишком. Раздраженный, он выступил вперед и решительно заявил:

— Этот мальчик непременно сядет в шлюпку вместе с матерью, ему всего тринадцать!

Лайтоллер позволил мальчику пройти, но проворчал:

— Больше никаких мальчиков!

В этот момент Артур Райерсон заметил, что на горничной нет спасательного жилета. Он снял свой и передал ей. Молодая француженка только что пришла в себя после пережитого ужаса. Торопясь на шлюпочную палубу, она вспомнила, что оставила в каюте кое-какие дорогие для себя вещи, и вернулась за ними. Когда она открывала ящики, то услышала, что в дверном замке повернулся ключ — стюард закрывал каюты, чтобы предотвратить возможные кражи. Девушка закричала — и вовремя. Еще минута, и она осталась бы безнадежно запертой в каюте.

Со шлюпочной палубы раздался голос:

— Сколько в шлюпке женщин?

— Двадцать четыре, — был ответ.

— Достаточно, спускайте! — приказали сверху. Неизвестно, чей это был голос, может быть, капитана Смита, старшего помощника Уайлда или первого помощника Мэрдока, но Лайтоллер тут же приказал спускать шлюпку. В ходе нью-йоркского расследования миссис Райерсон об этой минуте рассказывала:

— Оказалось, что шлюпочные тали с одной стороны перетерлись. Кто-то начал искать нож, но он не понадобился, так как мы очень быстро опустились на воду. При этом я была поражена, увидев, насколько глубоко погрузилось судно. Палуба, которую мы только что покинули, поднималась над водой всего на шесть метров. Я видела, как через круглые открытые окна вода вливалась внутрь, палубы были освещены. Потом раздалось: «Сколько у вас матросов?» В ответ: «Один». «Этого недостаточно, пошлю вам еще одного». Какой-то матрос спустился вниз по канату. Вслед за ним соскользнули в шлюпку еще несколько мужчин, не матросов. Был отдан приказ отойти, мы отплыли. Кто-то что-то кричал о бортовых посадочных дверях, но, казалось, никто не знает, что надо делать.