-Очень светло.

-Да, — ответил Лайтоллер, — в любом случае какой-то свет отразится от айсбергов.

-Конечно, — согласился капитан, — мы заметим их, даже если они будут обращены к нам своей синей стороной.

У Лайтоллера тоже не было в этом сомнений. Капитан покинул мостик со словами:

-Если все же возникнет какая-либо проблема, сразу дайте мне знать.

И через штурманскую рубку, где он нанес на карту местоположение судна по расчетам четвертого помощника Боксхолла, сделанным два часа тому назад, капитан направился в свою каюту.

После его ухода Лайтоллер приказал шестому помощнику Муди позвонить вахтенным в «вороньем гнезде» и сказать, чтобы они до рассвета очень внимательно следили за льдом, особенно за небольшими льдинами и айсбергами. Муди подошел к телефону, соединявшему мостик с вахтенным постом, и передал приказание второго помощника. Но поскольку при этом он ничего не сказал о «небольших айсбергах», Лайтоллер, слышавший этот разговор, заставил его еще раз позвонить в «воронье гнездо» и точно передать приказ. Из этой детали видно, насколько добросовестно Лайтоллер выполнял свои обязанности. Ведь именно небольшие льдины чаще всего превращались в опасный и трудноразличимый темно-синий лед. Предупредив «воронье гнездо», Лайтоллер перешел в ту часть мостика, откуда открывался полный обзор впереди по курсу судна. Время от времени он смотрел в бинокль и до конца своей вахты вел наблюдение за водной поверхностью — не появится ли предостерегающий блеск отраженного света. В отличие от впередсмотрящих на мачте Лаитоллер располагал биноклем.

Это обстоятельство, разумеется, не осталось незамеченным в ходе расследования, проводимого лордом Мерси. Он спросил:

-Как подсказывает ваш опыт, можно ли обнаружить лед с помощью бинокля?

-Нет, — ответил Лаитоллер. — Я никогда не пытался увидеть лед с помощью бинокля. Сначала я всегда замечал айсберг невооруженным глазом и только потом рассматривал его в бинокль.

Здесь следует напомнить, что перед отплытием впередсмотрящие дважды докладывали именно Лайтоллеру о том, что в «вороньем гнезде» нет биноклей, однако это упущение так и не было исправлено. Кроме того, когда Лайтоллер давал показания перед комиссией лорда Мерси, он все еще являлся сотрудником судоходной компании «Уайт стар лайн», которая, не обеспечив вахтенные посты биноклями и вообще допустив на судне подобный недосмотр, предстала в очень неприглядном свете. Итак, если опыт Лайтоллера с использованием бинокля действительно был таким, как он его представил, приведенные факты (с одной стороны, определенная степень личной ответственности, а с другой — лояльность к работодателю) вызывают вполне оправданные сомнения в объективности ответа Лайтоллера.

В «вороньем гнезде» с восьми до десяти часов вечера несли вахту Джордж Саймонс и Арчи Джуэлл. Если на мостике было холодно, то здесь, высоко над палубами, на совершенно открытом месте, холод буквально пронизывал до костей. И хотя оба, не отрываясь, смотрели на водную гладь и ни на мгновение не теряли бдительности, вполне естественно, что они с нетерпением ждали четырех ударов судового колокола, который должен был возвестить о конце их вахты. Более опытный Саймонс, служивший на североатлантических линиях уже несколько лет, сосредоточенно всматривался в западную сторону горизонта, где низко над водой стлался легкий туман, и, когда Джуэлл пожаловался на холод, заметил, что холодный воздух — это признак близости льда. Молодой Джуэлл с удивлением спросил, что это значит. Саймонс вкратце объяснил, что обычно лед можно почувствовать еще до того, как судно окажется среди ледяных полей.

Как раз в этот момент, вскоре после ухода капитана Смита с мостика и приказания вахтенного офицера Лайтоллера внимательно следить за поверхностью океана, когда до смены вахты оставалось всего двадцать минут, «Титаник» получил еще одно предостережение, самое важное из всех, какие принимала до этого его радиостанция.

Вахту в радиорубке нес старший радист Джек Филлипс. Едва отдохнувший после утомительной возни с испортившимся трансформатором, он вновь был завален работой. Пневмопочтой из канцелярии распорядителя рейса приходила одна телеграмма за другой, их надо было отправить как можно скорее, а связь со станцией на мысе Рейс работала только в ночные часы, поскольку «Титаник» все еще находился от нее на значительном расстоянии. Последние депеши Филлипс успел отправить в четыре часа утра, потом весь день продолжалось вынужденное молчание, и лишь с наступлением темноты вновь удалось установить связь с мысом. За это время накопилось несколько десятков неотправленных телеграмм. В 21.40, когда у Филлипса было особенно много работы, примерно в двухстах милях восточнее «Титаника» прозвучали тревожные сигналы парохода «Месаба» компании «Атлантик транспорт»: «От «Месабы» «Титанику»… Лед в районе между 42° и 41°25' северной широты и 49°30' западной долготы. Мы видели большое скопление битого льда и много крупных айсбергов. Ледяные поля тоже есть. Погода хорошая, ясная».

Вскоре радист «Месабы» С.X. Адамс получил короткий ответ: «Принято, спасибо». Адамс еще подождал, может быть, придет новый ответ от капитана «Титаника». Он хорошо знал, что радиограммы такой важности должны быть немедленно переданы капитану и, как это было принято, тот обязан был отвечать на них лично. Но Адамс ждал напрасно, капитан Смит не отозвался. Адамс отметил в журнале время отправления радиограммы и время, когда Филлипс подтвердил ее прием, а затем он только слышал, как «Титаник» продолжает передавать радиокорреспонденции на мыс Рейс.

Эта радиограмма, исключительно важная, с достаточно точным обозначением района появления большого количества льда южнее местонахождения «Титаника» и прямо по его курсу так и не была передана на мостик. Если бы это произошло, капитан и его помощники сразу поняли бы, что «Титаник» практически уже достиг района особой опасности. Но радиограмма осталась лежать на столе в радиорубке, а бледный и усталый Филлипс продолжал принимать сообщения от ньюфаундлендской станции и отправлять телеграммы пассажиров, которые с мыса Рейс по беспроволочному телеграфу или по подводному кабелю передавались в Нью-Йорк и Лондон. На всех без исключения судах действует правило: сообщения, касающиеся условий навигации, имеют первостепенное значение. Однако на «Титанике» это правило было нарушено в самый ответственный момент.

В тот день это было уже третье предостережение (первое пришло перед полуднем с судна «Нордам», а второе — после полудня с судна «Америка»), забытое в радиорубке. Скорее всего, уставший Джек Филлипс вообще не вник в важность сообщения «Месабы», а потому и отложил его передачу на мостик: передаст, когда схлынет лавина работы. Но роковой момент для «Титаника» наступил раньше, чем Филлипс смог исправить свою ошибку.

В десять часов четыре удара судового колокола возвестили наконец о смене вахты. Матросы Фредерик Флит и Реджинальд Робинсон Ли поднялись в «воронье гнездо», где их уже нетерпеливо ждали промерзшие Джуэлл и Саймонс. Вновь заступившим передали приказ второго помощника капитана Лайтоллера: внимательно следить за льдом, особенно за небольшими глыбами и айсбергами. Едва Флит и Ли повторили приказание, как Саймонс и Джуэлл поспешили в свои теплые каюты.

Ли занял место с правой, а Флит с левой стороны «вороньего гнезда». Внизу под ними тускло светились окрашенные белой краской стены носовой надстройки, а на поверхности океана по обе стороны от носа судна тут и там вспыхивали отраженные в воде тысячи звезд.

Рулевого Альфреда Оливера пришел сменить на мостике второй рулевой Роберт Хитченс.

-Курс 289 градусов, — доложил Оливер, передавая штурвал. Хитченс повторил. В этот момент на мостике в теплом пальто и шарфе, намотанном вокруг шеи, появился первый помощник капитана Мэрдок. Его первыми словами были:

-Ну и холод!

-Да, морозит, — ответил Лайтоллер.

Температура к этому времени упала еще на один градус и была ниже нуля. Лайтоллер сообщил вновь заступающему вахтенному офицеру данные о местоположении судна, его курсе и скорости, о метеорологических условиях и ледовой обстановке. При этом он заметил: