Но самой большой помехой, явно мешавшей комиссии работать независимо и объективно, опираясь исключительно на беспристрастный анализ фактов, стало британское министерство торговли. Именно оно несло ответственность за все, что было связано с работой британских торговых судов. Его сотрудники выдавали пассажирским судам удостоверения на право выхода в море, решали вопросы оснащения судов спасательными средствами, они же отобрали офицеров и капитанов, которые должны были выступить перед комиссией. Именно министерство торговли в значительной степени, по мнению сенатора Смита, ответственное за гибель «Титаника», попросило комиссию лорда Мерси ограничить расследование двадцатью шестью основными вопросами, на которые должны были быть получены ответы.

К работе комиссии были привлечены лучшие юристы того времени, причем главенство лорда Мерси вовсе не было чьей-то прихотью. Еще несколько лет назад он получил от правительства благодарность за результаты официального расследования действий британцев в англо-бурской войне. Методы, какими он тогда вел расследование, и выводы, к которым пришел, удостоились высокой оценки британской печати. Это был блестящий пример «независимого» расследования.

Во второй половине дня 2 мая лорд Мерси опустился в кресло председателя, слева и справа от него расположились члены комиссии. Перед возвышением, на котором сидел лорд Мерси, были расставлены столы, занятые представителями участвовавших в разбирательстве сторон. На стене слева висела карта Северной Атлантики, а рядом с ней большая картина с изображением «Титаника». Прямо перед картиной находилось место для свидетелей. Журналистам выделили места в правой части зала. В центре стояли стулья для представителей общественности.

В начале расследования в первую очередь были допрошены те, кто в ту роковую ночь несли вахту: помощники капитана, механики, вахтенные матросы и кочегары. Один за другим члены команды «Титаника» выходили к месту для свидетелей и подробно рассказывали о ходе плавания, о столкновении с айсбергом, о том, что происходило на судне и позднее, в спасательных шлюпках. Временами показания свидетелей были малоинтересными для публики, когда же дело касалось драматических эпизодов, все присутствовавшие в зале начинали слушать с обостренным вниманием, и даже сам лорд Мерси часто не мог скрыть волнения. В отличие от американского расследования, комиссия Мерси сосредоточилась в основном на проблемах мореплавания и навигации и гораздо меньше внимания уделила человеческим аспектам катастрофы. Само столкновение с айсбергом, характер повреждения судна, процесс его постепенного погружения — все это анализировалось до мельчайших подробностей, как и вопросы, связанные с конструкцией «Титаника», его общим оснащением, спасательными средствами, приказаниями капитана, скоростью судна, его курсом и прочее. Это объяснялось прежде всего тем, что, с одной стороны, сама следственная комиссия, за исключением лорда Мерси, состояла из специалистов-моряков, с другой — у Мерси, в отличие от сенатора Смита, была возможность вызвать и допросить лиц, которые могли судить обо всем этом со знанием дела.

14 мая в зале заседаний собралось значительно больше людей, чем обычно. В основном это были представители высшего лондонского общества. В этот день должны были заслушивать сэра Космо Дафф-Гордона и его жену. Но в последнюю минуту лорд Мерси сообщил, что супруги Дафф-Гордон еще не вернулись из Нью-Йорка, поэтому комиссия решила начать допрос членов команды «Калифорниан», который несколько дней назад прибыл в Ливерпуль. Первым допрашивали капитана Лорда.

Капитан предстал перед комиссией только в качестве свидетеля, никаких формальных обвинений против него не выдвигалось. Он должен был помочь комиссии в выяснении обстоятельств столкновения «Титаника» с айсбергом — не более, и был абсолютно уверен в том, что присутствует в суде вовсе не для того, чтобы защищаться от нападок прессы, откликнувшейся на результаты американского расследования. Но следственная комиссия была иного мнения.

Вначале допрос проходил спокойно. Лорда спрашивали о радиограммах, отправленных «Калифорниан» после того, как была замечена ледовая опасность, и о мерах, предпринятых капитаном в связи с этим. Но затем дело приняло другой оборот. Последующие вопросы явно преследовали цель доказать, что сигнальные ракеты, которые пускались с судна, находившегося вблизи «Калифорниан» в ночь с 14 на 15 апреля, не могли быть не чем иным, как сигналами бедствия, и пускать их могли только с «Титаника». Когда Лорд упомянул о том, что около одиннадцати часов ночи 14 апреля он заметил огни судна, шедшего с востока, наступил момент истины.

Лорд. Я увидел приближающийся белый огонь… Пошел к радисту и спросил его, с какими судами у него была связь.

Мерси. Что он сказал?

Лорд. Только с «Титаником».

Мерси. И вы предположили, что судно, которое к вам приближается, «Титаник»?

Лорд. Нет. Я сразу же решил, что это не «Титаник»,

Мерси. Как вы могли это установить?

Лорд. Такие суда никогда не спутаешь — из-за яркости огней.

Мерси. Когда вы заметили, что судно остановилось?

Лорд. Около половины двенадцатого.

Это было первое из решающих доказательств виновности капитана Лорда. «Титаник» столкнулся с айсбергом в 23.40, и Лорд признал, что судно, шедшее с востока (в том же направлении, в каком двигался к айсбергу «Титаник»), остановилось в 23.30. Когда находившиеся в зале приняли во внимание определенную разницу во времени на «Калифорниан» и на «Титанике», все стало ясно.

Далее Лорд повторил, что в четверть второго ночи второй помощник Герберт Стоун вызвал его по переговорной трубе и сообщил, что наблюдаемое судно пустило ракету. На это сразу же отреагировал сэр Руфус Айзекс.

Айзекс. Почему вы решили, что они пускают ракеты?

Лорд. Когда? О ракетах я ничего не знал до семи утра.

Айзекс. Но вы видели, как одну из них пустили?

Лорд. Я слышал об одной ракете, но не видел, как ее пускали.

Айзекс. Это было до того, как вы ушли в штурманскую рубку?

Лорд. Нет, в четверть второго.

Айзекс. После этого вы были на мостике?

Лорд. Нет.

Несмотря на все старания, генеральному прокурору никак не удавалось сбить Лорда с толку.

Айзекс. Вы находились в штурманской рубке, когда вам сообщили, что судно пустило ракету?

Капитан ответил утвердительно, и генеральный прокурор дал понять, насколько он удивлен безразличием, проявленным Лордом в данной ситуации. Затем он продолжил свое наступление.

Айзекс. Я вас не понимаю. Вы ведь знали, что ледяное поле представляет опасность для судна?

Лорд. Для движущегося — да.

Капитан вновь выскользнул из наброшенной петли.

Айзекс. Почему вы решили, что судно пускает ракеты?

Лорд. Я спросил второго помощника, не является ли это сигналом компании. Он ответил, что не знает.

Айзекс. Это вас удовлетворило?

Лорд. Нет, не удовлетворило.

Айзекс. Но, как бы то ни было, вы были уверены, что речь идет о сигнале компании?

Лорд. Не был, но у меня не было оснований считать сигнал чем-то иным.

Айзекс. Но если это не сигнал компании, значит, это сигнал бедствия?

Лорд. Если бы это был сигнал бедствия, вахтенный офицер доложил бы мне об этом.

Айзекс. Неужели вы допускаете, что в море в подобной ситуации можно увидеть ракету, не являющуюся сигналом бедствия?