Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Конечно, для Стефании мадам Замзон завела целую папку: два поляка-студента, один немец, один австриец из палаты адвокатов и еще один прекрасный юноша — вы правильно подумали кто. Этот прекрасный юноша — который вы правильно подумали — и был Бено Гельмер. На нем-то и остановил свой выбор доктор Брахвит.

Ну, потом, после бала, на котором молодые люди влюбились друг в друга, как и предполагала мадам Замзон, приблизительно через месяц душевного томления молодой Гельмер приглашает Стефанию в концертный зал музыкального товарищества на выступление Черновицкого мещанского хора. Он пишет письмо, где просит родителей Стефании разрешения пригласить их дочь Стефанию на концерт… Родители Стефании долго обсуждают на семейном совете, «да» или «нет», тянут с ответом и наконец пишут, что ну ладно, они не возражают… Гельмер пишет, что будет счастлив заехать за девушкой в такой-то день, на закате, когда часы на городской ратуше пробьют… Родители Стефании опять собирают семейный совет — так «да» или все-таки «нет» — и пишут, что… Кошмар, короче. Почтальоны и нарочные с ног сбиваются — доставить письма к сроку, носятся туда-сюда, загоняют коней и велосипеды… Стефания выезжает в сопровождении мамы, бабушки, хныкающего десятилетнего младшего брата Яшеньки, которому скучно и тесно в новом сюртуке, и старшей бабушкиной сестры тети Эрны, которой тоже очень интересно. Сопровождающие зорко следят. Тетя Эрна громко переспрашивает — она глуховата. Молодые люди пожимают руки при встрече и прощании. Ах!

Потом, еще через две недели ежедневной переписки — театр, в который является та же бдительная компания в шляпках со скулящим ребенком и тетей Эрной с перевязанной щекой, потому что у нее болит зуб. Но она не могла пропустить.

Дальше следует приглашение в песенное товарищество «Буковинский баян» и, наконец, легкомысленный на бабушкин взгляд поход в кондитерскую и прогулка по улице Херенгассе, ныне улица Ольги Кобылянской, где, отстав на некотором расстоянии за влюбленной парочкой, постыло бредут мама, бабушка, ноющий Яшенька, объевшийся в кондитерской мороженого, и прихрамывающая тетя Эрна, страдающая подагрой легкой формы.

И наконец Гельмер делает предложение. Уф! Все уже устали. Гельмер устал. Ему очень нравится Стефания. И потом, сколько можно терпеть эти шляпки за своей спиной и громкий шепот бабушкиной сестры тети Эрны. И надо торопиться, завязывается интрига — инженер по фамилии Рояль, сын архитектора Рояля, тоже делает Стефании предложение. Каков нахал! И это минуя… мадам Замзон! Какая распущенность! И это не выдержав даже испытания капризным Яшенькой, женской половиной семьи Брахвит и букетом недугов тети Эрны.

Оба, и Гельмер и Рояль, наконец приглашают Стефанию в Вену на кофе. Все. Оба молодых человека в приемный у Брахвитов день наряжаются и с роскошными букетами цветов едут к любимой девушке с предложением. Но Рояль берет балагулу, черновицкого извозчика, его лошадь плетется кое-как, а Гельмер едет на своей пролетке. Гельмер приезжает первым! Выбор за Стефанией Брахвит. Черновицы умолкли и ждут.

Вот! Тут я должна прерваться и сделать очень важное отступление. Какой это прекрасный был обычай в нашем городе — после помолвки достойные женихи вывозили своих невест в Вену на кофе. Что! Это совсем не то, что вы думаете! Как можно?! Что вы! Молодой человек берет определенные обязательства и ответственность, заказывает для девушки место в вагоне люкс, сам едет в другом вагоне. Постоянно бегает проверять, удобно ли девушке в ее купе, открывает ей окошко, закрывает ей окошко, носит сельтерскую или что-то там еще и ограничивается улыбками, нежными взглядами и пожиманием руки. Прибыв в Вену, молодые люди действительно едут в кофейню, заказывают кофе. К кофе им подают венский штрудель, холодную воду в красивом высоком стакане и моцартинки, конфеты, сделанные вручную, специально заказанные к этому дню и привезенные из Зальцбурга в кружевных коробочках. Влюбленные наслаждаются кофе и слушают музыку, которая в Вене звучит везде.

И все! А вы что подумали?!

После кофейни влюбленные возвращаются на вокзал, садятся в разные вагоны поезда «Вена — Черновцы» и едут домой. Но! Всему городу понятно, что договор между семьями закреплен, и осенью девушка выходит замуж.

Замуж? Она? Нет, не может быть!

Может! Ее уже возили в Вену на кофе!

Что вы говорите? А-а-ах! Уже возили… Ну… Раз уже возили в Вену на кофе…

Вот было время…

К чему я все это веду? К тому, что я в своей цветущей юности была совсем не хуже, чем Стефания Брахвит. Именно тогда, когда слушала этот рассказ от нашего старого дворника, Гарри Гельмера, знавшего пять языков и немножко латынь. Мне так хотелось ходить в башмачках, а не в шкарах. Выезжать на балы, а не бегать на танцы. Принимать приглашение на утреннюю прогулку, а не прошвырнуться вечерком. Все это было практически неосуществимо, потому что я очень опоздала и оказалась в своем веке человеком случайным…

Наши соседи

Ноу-хау

Кларе Марковне из Киева привезли наказание. На целое лето. Наказание шести лет от роду, прозрачное, синее, капризное, визжащее. По имени Марк. Перед школой наказание надо было подкормить, оздоровить, подучить и укрепить в вере, что школа — праздник. Но и осторожно подготовить к тому, что этот праздник — практически вечный, на двенадцать лет.

Но сначала — кормить. Оказалось — невозможно. Откуда, что вы! Марк стискивал зубы, мычал и быстро-быстро мотал головой. Бабушка — не ворошиловский стрелок, не снайпер: бабушка промахивалась. Котлетки, салаты летали по всей квартире. Просто невозможно, просто невозможно.

Невозможно? Ха! Клара Марковна — учительница с сорокалетним стажем. Учительница — это же не профессия. Одни говорят, что это диагноз, не дай бог. Другие — что состояние души. А Клара Марковна говорит, что раз эта каторжная работа с современными детьми ее еще не прикончила, значит, она сделала ее сильнее. Это как кто-то сказал — Клара Марковна не помнит кто. Для таких, как она, изобретательных и отважных, нет ничего невозможного. Благо наш дом стоит как раз напротив милиции. Значит, так: одной рукой хватаем орущее наказание, во вторую — тарелку с едой. Бегом через дорогу и садимся на лавочку рядом с отделением. Как только выходит милиционер, Клара Марковна с угрозой:

— Ма-а-арк!

Марк — ап! И раскрыл рот боязливо: мало ли зачем этот милиционер вышел — может, за ним, что он так плохо кушает.

Все соседи в окнах. Аплодируют.

Клара Марковна специально узнавала у соседа, полковника милиции Данькова Юрия Борисыча, когда в отделении планерки, собрания и заседания, и к их окончанию готовила Марку борщи и супы — он их терпеть не мог. Вот заседание заканчивается, а Клара Марковна уже на лавочке с внуком. Милиционеры как посыплются на улицу: кто курить, кто по своим делам, кто на секретное задание, кто преступников ловить. Марк только рот дисциплинированно: ап! Ап! Ап! Ап! Глядишь, еще не все милиционеры с собрания вышли, а супа уже и нет в тарелке. А молочное Клара Марковна давала по средам. По средам в милиции — занятия кинологов. Как пойдут в одиннадцать часов суровые инструкторы с собаками! А собаки огромные, мордатые, подозрительные. О-о!..

Так вот милиция оказывала помощь жильцу нашего дома в отдельно взятом случае.

А в сентябре Марк в первый класс пошел. Родители по совету бабушки нашли в Киеве школу аккурат напротив отделения милиции. Так, на всякий случай.

Философия мадам Рублевской

В нашем доме на первом этаже обитает Рублевская. У нее есть официальный статус — она наш дворник. Но, как она сама говорит, из бывших. Из каких бывших, никто не знает. Может быть, из бывших дворников? Но куда, что вы! Рублевская не опустится до того, чтобы взять метлу. Нет. Она в основном регулярно пьет и философствует на заданную тему. То есть плюет практически на свои обязанности и на всех вокруг.

17
{"b":"211882","o":1}