Все знают, что люди, которые кладут деньги в швейцарские банки, необязательно руководствуются любовью к альпийскому воздуху. Документы, полученные нами, показывали, как миллионные состояния укрываются от налогового законодательства. Это разъяснялось на конкретных примерах. Речь шла о состояниях от пяти до сотни миллионов долларов – с клиента. На их невыплаченные налоги можно было бы профинансировать бесчисленное множество социальных проектов.

Банк действовал с умопомрачительной изощренностью. Сложнейшая система дочерних обществ и финансовых трансакций надежно прятала деньги клиентов на Каймановых островах – и не только. Банк вуалировал денежные потоки не только в интересах клиентов, но и сам весьма серьезно на этом обогащался. Я был впечатлен хитроумием людей, придумавших такую систему.

Мы собрали дополнительную информацию, написали краткое резюме и выложили все в интернете, безо всякой редактуры присланных документов. Наши пресс-релизы были разосланы во все СМИ. Мы с Джулианом стали напряженно ждать реакции. Это был понедельник, 14 января 2008 года.

По вторникам в нашей компании проходили заседания. Производственные совещания. Это значит, что человек пятнадцать – двадцать сидят в душном и тесном помещении, уставившись на таблицы Excel. Мне казалось, что стрелки часов приклеились к циферблату. Каждые пять минут я тайком проверял Google News на своем телефоне – не появились ли мы в новостях. Я точно знал – что-то должно произойти. Вопрос только – когда.

Администратору веб-сайта обычно хочется знать, кто заходит на сайт и на какие кнопки посетитель нажимает, но у нас это не было предусмотрено, потому что противоречило анонимности WikiLeaks. Так что мы не знали, смотрел ли уже кто-нибудь наши материалы.

Когда начальник наконец отпустил нас, я схватил вещи и пулей вылетел из здания. По пути купил в соседнем магазине биопродуктов мясо, картошку и цветную капусту. Я жил тогда в пригороде Висбадена, в двухкомнатной полуподвальной квартире с большой кухней и ванной. Все двери выходили в темную прихожую. Войдя, я бросил покупки на кухонный стол и кинулся к моим двум ноутбукам. Вот наконец – первая реакция на дело «Юлиуса Бэра». Первичный всполох в нашей борьбе против сильных мира сего. Боевое крещение! Имейл пришел 15 января 2008 года, в полдевятого вечера.

Его отправил адвокат калифорнийской конторы, которая обычно представляет интересы голливудских звезд. В снисходительном тоне он требовал назвать источник информации и удалить материал с сайта.

«Твою мать, – написал Джулиан. – Только посмотри на это».

«Уделаем!» – напечатал я в ответ.

Мы с Джулианом всегда переписывались через чат, но не перезванивались. Фразы, которые в ближайшие часы летали между Висбаденом и некоей точкой в мире, между мной и Джулианом, были полны восклицательных знаков и крепких выражений.

Пока я чистил картошку, варил цветную капусту и жарил шницель, мы обдумывали дальнейшие действия. Я совершенно не боялся каких-то опасных последствий, например, что нас арестуют или конфискуют материалы. Мы напрашивались на неприятности.

Официальные письма из судов и прочих инстанций всегда выглядят так, словно их единственная цель – вызвать у адресата ощущение полного бессилия или слепую ярость. Теперь нам оставалось ждать, чья возьмет. Это было не только состязание между нами и адвокатами, но и первая проверка системы, которая в теории казалась столь продуманной и неприступной.

Мы попросили адвокатскую контору уточнить, о каком именно клиенте идет речь. Мы охотно подключим к делу подходящего адвоката.

На самом деле не сказать чтобы в нашем распоряжении имелась целая команда адвокатов. Если быть точным, нам добровольно помогала одна-единственная юристка. Ее звали Джули Тёрнер, она жила в Техасе, и прошло несколько тревожных дней, прежде чем удалось с ней связаться. Тем не менее мы делали вид, будто за нами стоит целый юридический отдел.

По такому случаю я взял себе фамилию Шмитт. Не особо изобретательный ход – так звали моего кота. Нам рассказывали, что крупные банки не брезгуют натравливать сыскные конторы на неугодных им людей, и я решил защититься от возможных частных сыщиков. Мне совершенно не хотелось, чтобы кто-то совал нос в мои дела. После истории с «Юлиусом Бэром» имя ко мне приклеилось. В прессе меня отныне называли Даниэлем Шмиттом, и никак иначе.

Последующие дни я пытался, насколько получалось, работать дома. В середине дня я хватал под мышку какой-нибудь старый прибор и со словами: «Важный эксперимент, до завтра!» – спешно махал рукой начальнику. Если у меня на работе звонил мобильный, я убегал на девятый этаж на склад.

Скоро начали приходить новые имейлы. На нашу сторону встали многочисленные американские движения в защиту гражданских прав и прессы. Все-таки речь шла об исконных американских интересах: защите информаторов и свободе слова. Проблема стояла давно и много обсуждалась: человек хочет рассказать о несправедливости на своей работе, но связан по рукам и ногам жесткими договорами и статьями о неразглашении. Причем в Америке тема информаторов-разоблачителей осмыслена гораздо глубже, чем, к примеру, в Германии, где разоблачителя традиционно считают не героем и борцом за информационную свободу, а скорее предателем.

Поначалу казалось, будто противники нас одолели. Их адвокаты добились обеспечительной меры по иску у соответствующего калифорнийского судьи. Калифорния объяснялась просто: именно там был зарегистрирован домен wikileaks.org. Адвокаты утверждали, что некий «бывший сотрудник» выкрал «коммерческую тайну», нарушив этим «письменные договорные обязательства». Суд удовлетворил иск, и вскоре wikileaks.org убрали из интернета. Нас стерли. По крайней мере, они так думали. Они понятия не имели об этом принципе работы WL: едва один сайт пропадает, в другом месте возникают сотни других. Так что заткнуть нам рот нереально.

Волна возмущения захлестнула мир. Наши телефоны звонили беспрерывно. С нами хотели общаться журналисты многих стран, и мы целыми днями отвечали на письма. Из-за разницы во времени я почти перестал спать. В СМИ появилось огромное количество статей и передач о деле WikiLeaks против «Юлиуса Бэра».

Журналисты – молодцы, они указали сотни две сайтов, зеркал, через которые WikiLeaks был по-прежнему доступен. Газета «Нью-Йорк таймс» много писала о деле и опубликовала наш IP-адрес. Окончательным триумфом стал заголовок в «Си-би-эс ньюс»: «У свободы слова есть номер». Этим номером был IP-адрес WikiLeaks: 88.80.13.160. МЫ были этим номером. Причем очень большим!

Так в начале 2008 года мы стали широко известны. Без иска «Юлиуса Бэра» мы не сумели бы достичь этого так быстро. Мы получили много слов одобрения и поддержки, много предложений помощи и – много новых документов. Пожалуй, никогда прежде в жизни я не испытывал подобного воодушевления.

Но самое замечательное – мы проучили высокомерных адвокатов. Уже через десять дней судья пересмотрел свое поспешное решение, и сайт снова стал доступен. Это произошло не в последнюю очередь благодаря общественному резонансу. Через неделю банк «Юлиус Бэр» отозвал иск. Не так давно я прочитал, что в 2010 году, после общеевропейских дознаний о налоговых мошенничествах, приток денег в этот банк резко упал. Кстати, больше не было ни единого иска против WikiLeaks.

Мы выложили полностью всю переписку между нами и адвокатами. Если бы «Юлиус Бэр» не отреагировал на нашу первую публикацию, банк понес бы куда меньший ущерб.

Складывалось впечатление, будто с нашей стороны в переписке участвовало множество народа. Но на самом деле даже в дни расцвета наиболее важными заданиями в WL занимались всего несколько человек. Длительное время львиную долю работы вообще выполняли только мы с Джулианом. Имейлы за подписями «Томас Беллманн» или «Леон из технического отдела» или обещания перенаправить запрос в наш юридический отдел – все это писал я один.

Джулиан тоже работал под разными именами. Меня до сих пор иногда просят помочь связаться с кем-то из проекта. Я охотно даю электронные адреса. Но насчет некоторых имен я честно не знаю, стоят ли за ними реальные люди или это очередной Джулиан Ассанж. Правовыми вопросами у нас занимался некий «Джей Лим». Что за Джей Лим? Может, китаец? Я никогда его не встречал и ни разу с ним не разговаривал. Также я не общался ни с какими китайскими диссидентами, которые якобы стояли у истоков WikiLeaks.