В Зильдовом Ухе повторилась та же история. Крестьяне утверждали, что не могут продать молока и хлеба, ибо сами живут впроголодь, да еще и кормят нищих соседей. Так положено по закону, потому что Зильдово Ухо – богатая деревня. Высшая Палата Нищих никак не соглашается выдать грамоту о том, что у них нищая деревня: говорят, кто-то ведь должен оставаться богатым, чтобы прокормить всех остальных. Хорошо соседям: те вовремя поняли, откуда ветер дует. Обнищали, получили грамоты с печатями Палаты – и теперь живут себе припеваючи, горя не знают!

Телегу до Суамы нанять не удалось: ежели Высшая Палата Нищих проведает, что кто-то сумел заработать, придется поделиться, то есть отдать Палате втрое больше денег, чем хозяева выручат за наем телеги. Таков закон.

Когда Зильдово Ухо скрылось за поворотом, из леса выскочил человек и побежал к тракту, размахивая руками, наперерез путникам. Один из обитателей Зильдова Уха, вспотевший и раскрасневшийся. На плече у него висела холщовая сума.

– Погодите, добрые люди!

Тяжело дыша, он оперся о каменный парапет, но перелезать не стал. Воровато оглядевшись по сторонам, вынул из сумы каравай хлеба и глиняную бутыль.

– Продам, ежели заплатите. Видно, вы не здешние… В другой раз тайком спрашивайте, а не у всех сразу. Ведь ежели кто-то вам что-то продаст, другие на него донесут, Палата Нищих за это вознаграждает… Ох, как я за вами бежал, еле догнал! Тут молоко. Хорошее молоко, сладкое, и хлеб вчера вечером испечен. Уж не поскупитесь…

Выложив на парапет два серебряных баркля, Шертон спросил:

– Что случилось в Халгате? Мы пришли издалека, ничего не знаем.

– Смута была. Зимой, в аккурат как адского черного зверя поймали. Короля с королевами казнили, а власть взял Сасхан Благодетель. Люди толкуют, у него есть советник-чужестранец, страшный лицом, который всегда носит маску… Высшую Палату Нищих придумали. Говорят, как новое государство наберет силу, так пойдем войной на богатых соседей, которые с нами добром делиться не хотят. – Мужик сплюнул в траву. – Вот так и живем… Статуй Благодетеля везде понаставили, ему это по нраву. Если у вас нет какого особого дела, не ходите в Суаму. Вас там поделиться заставят, а ежели сказать напрямую, то все до последнего гроша отымут.

– Благодарствую за предупреждение. Что стало с адским черным зверем?

– А что с ним станется… – Крестьянин слегка поежился. – Уж он-то не голодает, каждый день кормят!

Нэрренират жива. Словно гора с плеч свалилась.

– Спасибо, добрый человек, – еще раз поблагодарил Шертон.

Зорко оглядев дорогу и пустое пространство вокруг, мужик затрусил к лесу и вскоре скрылся в кустарнике.

– Революция… – вздохнул Лаймо, заталкивая в мешок каравай и бутыль с молоком. – Куда мы ни вернемся, везде все вверх тормашками!

– Разберемся, – бросил Шертон. – Если к этому свинству имеет какое-то отношение афарий…

Он не договорил, так как не знал, что сказать. До сих пор он был неплохого мнения об Ордене афариев. Хотя в семье не без урода.

– Бирвот, мы далеко от Суамы?

– День пути, если пешком.

Переночевали они в теплом сыром лесу, очертив магический круг, защищающий от нежити. Шертон счел, что это будет безопасней, чем проситься на ночлег в какую-нибудь «нищую деревню». На другой день тракт вывел их на равнину, к Суаме, опутанной деревянной паутиной воздушных мостиков.

На разведку Шертон пошел один. Маг, Роми и Лаймо остались в лесу, разбив маленький лагерь на поляне неподалеку от реки. Бирвот заверил, что никто их не потревожит, уж об этом он позаботится.

– Пока есть время, тренируйтесь, – велел Шертон ребятам. – Обстановка здесь та еще…

Недавно закончилась пора ливней, и почва была пропитана влагой, как губка. Повсюду блестели лужи, в них копошились, хлопая крыльями и курлыкая, синие плоскоклювые птицы с растрепанными хохолками. Возле сараев сохли прислоненные к стенам плоты. Шертон шел по раскисшим проселкам, от деревни к деревне, минуя тракт, где время от времени проезжали отряды вооруженных людей, одетых небрежно и пестро. Он не хотел стычек. Сейчас он лазутчик, а не боец. Лишь оказавшись под городскими стенами, он перемахнул через парапет и направился к воротам.

Стражники, вооруженные дубинками и мечами, лениво зашевелились при его появлении.

– Подайте двадцать пожелей за вход в столицу! – протянул сборщик в замызганном плаще, отороченном свалявшимся белым мехом.

– Въездной налог? – осведомился Шертон, развязывая кошелек. Некоторое количество халгатийских денег осталось у него еще с прошлого раза.

– А теперь подайте пятьдесят пожелей на пропитание нищей голодающей Суамы после революции и гражданской войны! – вновь потребовал чиновник.

В его властном голосе сквозили заунывные интонации профессионального попрошайки.

Отдав деньги, Шертон шагнул вперед, заставив его отступить с дороги.

– Смотри-ка, богатый… – с неприязнью прошептали за спиной.

Нищая Суама вполне соответствовала своему названию. Грязный город с отощавшими собаками и зильдами, плохо одетыми отощавшими прохожими, разбитыми окнами (о фонарях и говорить нечего – от них остались одни ржавые кронштейны), с забитыми мусором сточными канавами вдоль изношенных мостовых.

Шертон завернул в трактир, взял кружку жидкого пива. Он хотел послушать разговоры, чтобы получше оценить ситуацию, но посетители говорили мало, с оглядкой. Одна фраза, произнесенная за соседним столом, насторожила его:

– Слыхал? Господ Лярского поместья начали скармливать зверю. И до этих дошла очередь…

– До всех кровопийц дойдет! – Кто-то засмеялся.

Подхватив кружку, Шертон подсел к двум бородатым коренастым халгатийцам в засаленных куртках.

– Выпьем вместе, ребята? Я тут пришлый человек, никого не знаю, а в одиночку пить скучно. Эй, еще пива на троих!

Когда трактирщик принес кувшин, он поинтересовался:

– О каком звере вы говорили? О том, что в Обсидиановой яме?

– О нем самом, – прихлебывая пиво, подтвердил один из халгатийцев.

– Он у вас, что ли, жрет людей?

– Богачей-кровопивцев! – хохотнул второй. – Только их и жрет, кажный день по богачу! Ну, и всяких прочих врагов Нищей Халгаты, кого Высшая Палата приговорит…

«Проклятая тварь! – подумал Шертон. – И после этого я должен тебя спасать? Должен, потому что нет другого способа восстановить равновесие в Панадаре…»

Задав еще несколько вопросов, он уяснил для себя нынешнее социальное устройство Халгаты. Правительство – Высшая Палата Нищих, глава государства – Сасхан Благодетель, он же председатель Палаты. У него есть советник, загадочный чужестранец с изуродованным лицом, который живет под усиленной охраной в бывшем дворце герцога Вабигохского и редко показывается на людях. Армию и городскую стражу заменили вооруженные отряды гвардейцев из неимущего люда, подчиненные Благодетелю. Жизнь теперь устроена по-справедливому: те, у кого что-то есть, кормят нищих. Но просто так нищим не назовешься, для этого надо получить от Палаты грамоту с государственной печатью. Зато, ежели получишь, все обязаны будут с тобой делиться! А коли не захотят, их осудят как богачей-кровопийц и бросят в яму к адскому зверю.

Дверь трактира широко распахнулась, впустив сероватый полуденный свет.

– Вот он! – крикнул кто-то, указав на Шертона.

В зал гурьбой ввалились парни разбойного вида. Толкнув стол, Шертон встал: он не видел ни одной причины, чтобы сидеть и пассивно ждать дальнейшего развития событий.

– Ты кто такой? – спросил предводитель, рябой мужчина с темной встопорщенной бородкой.

– Странник.

– Богатый странник… Значит, по закону, должон поделиться своим добром с бедствующей Халгатой! Видал небось, как народ у нас голодает? Отдавай все, что есть, тогда, может, живым отпустим. Ты ведь не нищий, а?

– Не нищий, – подтвердил Шертон. – Я разбойник.

Удар под коленную чашечку, и рябой растянулся на заплеванном полу. Шертон сбил с ног парня, который попытался обойти его со спины, с хрустом сломал предплечье другому противнику. Началась свалка, поскольку все остальные бросились на него скопом. Ему оставалось только скользить среди них, нанося точные моментальные удары. Мирные посетители трактира проворно расползались по углам. Сверкнул брошенный нож. Поймав лезвие в воздухе, Шертон метнул его обратно, в отправителя, и тот со стоном скорчился.