«То, что надо, – решил Шертон. – Профессионал…»

Назвали ему адреса еще нескольких магов (избитые и ограбленные погромщиками, те потом вернулись, заплатив святым отцам за дозволение остаться в Суаме). Они излечивали желающих от мелких болячек, занимались розыском потерянных вещей, гадали девушкам на женихов. Шертона они не заинтересовали.

Бирвот жил в наиболее сырой и грязной части города, в одноэтажном кирпичном доме, который ни единым мостиком не был связан с соседними строениями. В деревянной паутине, затянувшей небо над Суамой, зияла прореха: наглядное свидетельство отгороженности мага от здешних обывателей.

Поднявшись по неровным каменным ступенькам, Шертон постучал. Роми и Лаймо остановились у него за спиной.

Дверь открылась не скоро. В темном коридоре стоял неряшливо одетый человек с крупным носом и полоской встопорщенных рыжеватых усиков над верхней губой, бледный, как и все халгатийцы. Еще нестарый, он выглядел нездоровым и усталым.

– Здравствуйте, – сказал Шертон. – Я ищу мага Бирвота. Это вы?

– Зачем ищете?

– Долгий разговор. Я не враг.

– Вижу. – Человек на шаг отступил. – Я Бирвот, проходите. Вы не один?

– Это мои ученики, Роми и Лаймо. Меня зовут Арсений Шертон.

– Воин? – Взгляд мага задержался на рукоятке меча над его плечом.

– Можно и так сказать.

Коридор привел их в комнату с пылающим камином и занавешенными окнами. Дров в камине не было, ровное красновато-оранжевое пламя горело само собой, наполняя помещение теплом.

– Вас это не удивляет? – растерялся вдруг хозяин.

– Что не удивляет? – осведомился Шертон.

– Это! – Бирвот кивнул на свой камин.

Они переглянулись, пытаясь сообразить, чему надо удивляться. Первой догадалась Роми:

– Вы поддерживаете открытый огонь, вместо того чтобы просто установить тут горячую магическую плиту, это необычно, да?

Маг молча опустился в ближайшее кресло. А Роми почувствовала себя неловко: возможно, она допустила бестактность?

– Это девушка, – указав на нее, заметил Бирвот.

– Девушка, – не стал отрицать Шертон.

Роми сняла шляпу, белые волосы рассыпались по плечам. Бирвот поднялся, отвесил ей немного театральный поклон и спросил:

– Неужели вас совсем не удивило то, что камин топится без дров?

– Так на то вы и маг! – вступил в разговор Лаймо. – Вы используете магию, чтоб отапливать свой дом, вполне логично. Если бы вы, владея магией, тратились на дрова, это бы удивляло.

– Странные вы люди, – покачал головой маг. – В кои-то веки пустил кого-то к себе домой – и на тебе… Ну, а как вам вот это понравится?

Невзрачная с виду стеклянная ваза на столе вдруг замерцала мягким золотистым светом.

– Магическая лампа! – обрадовалась Роми. – Значит, они тут все-таки есть!

Бирвот выглядел сраженным.

– Послушайте, разве вас не смущает то, что я маг?

– А что нас должно смущать? – Лаймо наконец-то удивился. – Вы же представитель уважаемой профессии…

– Где это профессия мага считается уважаемой? – криво усмехнулся Бирвот.

– В Панадаре. Это мир, из которого мы прибыли.

Наступила долгая-долгая безмолвная пауза. Если кто-то сейчас и выглядел ошарашенным, так это сам Бирвот.

– Я прошу вас быть моими гостями, – предложил он, когда сумел взять себя в руки. – Не обращайте внимания на некоторый беспорядок… У меня найдется все, что вам нужно: еда, чистые постели, ванна с теплой водой…

Услыхав про ванну, Роми встрепенулась: в последний раз она мылась еще до того, как попала в тюрьму в Верхнем Городе.

– Даже кусок мыла где-то лежит, – заверил ее хозяин дома. – Вы расскажете мне о Панадаре?

– Расскажем, – отозвался Шертон, молча, с невозмутимым лицом наблюдавший за разговором.

Готово. Маг на крючке.

Сквозь широкие окна, разделенные решетчатыми рамами на множество стеклянных квадратиков, внутрь сочился дневной свет, но его не хватало, чтобы рассеять сумрак тронного зала. В двухъярусных канделябрах горели сотни свечей, язычки пламени отражались в лакированном паркете. Сводчатый оштукатуренный потолок, расписанный блеклыми цветами, подпирали украшенные резьбой деревянные колонны. Меж ними, в строгом соответствии со своим чином, стояли придворные.

Король Актарей и королева Нилония сидели на возвышении под ажурным деревянным шатром (о том, что шатер и троны сделаны из дерева, сказал Титусу Малевот – все это было покрыто толстым слоем позолоты и так сверкало, что хотелось зажмуриться). Вдовая королева Лусилла, истинная правительница Халгаты, скромно пристроилась сбоку, на маленьком стульчике, всем своим видом показывая, что она здесь не главная, вроде как в гости на минутку заглянула. У нее было округлое пухлое лицо доброй тетушки, озарявшееся время от времени заразительно-открытой улыбкой, но афарий, сумевший заметить холодок у нее в глазах, не поверил этой улыбке. Актарей, которому надутые оттопыренные губы придавали сходство с капризным мальчишкой, выглядел недовольным и не вполне трезвым. Некрасивая, зато безупречно одетая и причесанная Нилония, похожая в своем пышном платье на серебряную вазу, самозабвенно играла роль надменной, но милостивой королевы.

Об этих троих Титус быстро составил более-менее определенное представление, однако царедворцы таили свою суть под покровом тщательно соблюдаемого этикета. Впрочем, он уже познакомился с министром благоуправления, его секретарем и придворной дамой. Все тут одного поля ягода. Лицемерные богачи. И рядом нет Магистра, который мог бы отчитать Титуса за непохвальную предвзятость суждений…

– Как вам понравился халгатийский дворец, смиренный брат? – поинтересовалась Лусилла, когда его представили королевской семье.

– Очень красивый дворец.

– Получше-то нигде не видал, а? – Королева издала удовлетворенный смешок. – У нас в Халгате три достопримечательности: дворец, какого ни у кого больше нет, наши каменные тракты и винные погреба на Хмельной площади. Слыхал про нашу знаменитую коллекцию вин? Вот то-то! А соседи наши – темнота дремучая. Говорят, войной на нас идти собираются, да никогда не посмеют.

По сравнению с панадарскими интерьерами халгатийские дворцовые покои отличались почти деревенской бесхитростностью убранства. А война действительно назревает – об этом Титус знал со слов Малевота, у которого были свои агенты в соседних государствах.

– Да, ваше величество, – дипломатично поклонился Титус.

– Эк тебе рожу-то изгадили! – Она вздохнула и покачала головой. – Ну да ничего, притерпимся… Ты вот что, Титус, на меня не обижайся, я всегда правду вслух говорю, потому что для меня все тут как родные. За каждого душой болею. Меня за глаза так и называют – «всеобщая бабушка». Думают, я не знаю, а я давно уже о том проведала! – Она добродушно рассмеялась и погрозила пальцем застывшим шеренгам придворных. – Ну и пусть, бабушка и есть бабушка, дурного не скажет…

Неверно. За глаза ее называли «всеобщая теща» либо «королевская теща», министр благоуправления успел просветить на этот счет своего протеже. «Бабушка» была плодом фантазии Лусиллы, но Титус не стал рассеивать ее иллюзии.

– Титус, Малевот сказал, что вы можете набрать и обучить для нас новую армию… – воспользовавшись паузой, начал король Халгаты.

– Да обожди, Актарей, – отмахнулась Лусилла. – Сам не знаешь, чего мелешь! Какая там тебе армия, не ты же будешь командовать. Титус, нам этих надо набрать, несколько сотен всадников… Или нет, пеших, которые мечами махают. Будешь обучать их… Только лучше сначала всадников, а пеших потом, верхом на гувлах они лучше смотрятся…

Титус вел себя так, как посоветовал ему Малевот: поддакивал, кланялся и благодарил, одновременно выполняя известное всем афариям умственное упражнение, которое помогает сохранять самоконтроль, ежели некто пытается запутать тебя и привести в замешательство. Помогало.

– При этаком раскладе нам войну не выиграть, – обронил министр благоуправления, когда прием закончился и они вдвоем с Титусом вышли в неказистую (с точки зрения панадарца) кирпичную галерею, опоясывающую нижний этаж дворца. – Сложная ситуация…