— Не дергайся, — улыбнулся Лиргисо. — «Кокон» предупрежден о том, что наш пациент — буйнопомешанный с суицидальными наклонностями. На всякий случай — мало ли какая идея посетит твою красивую, но не слишком умную голову…
— Я убью тебя, — сообщила Черная Вдова.
— О, ты ведь давно уже собираешься меня убить! С первого дня нашего знакомства.
— Теперь точно убью. Вырву из грудной клетки сердце, и после этого ты сдохнешь.
Лиргисо перестал улыбаться. Сейчас он смотрел на Поля с долей замешательства:
— Ты уже забыл тот небольшой урок, который получил в парке Иян? Боюсь, когда ты поправишься, придется его повторить, причем в развернутом варианте.
— Правильно, что боишься. Я тебя убью.
— Поль, ты умеешь говорить что-нибудь кроме «я тебя убью»?
— Я всю кровь из тебя выпущу. Тоже будет гармонировать с макияжем.
Лиргисо машинально попытался налить в бокал шерриваля, но обнаружил, что в бутылке ничего не осталось, и отдал ее роботу-официанту с черной гравировкой на корпусе.
— Поль, ты не перестаешь удивлять меня. Признаться, я не рассчитывал на новые сюрпризы, и вдруг — такая неожиданность! Откуда взялась в тебе эта завораживающая жуть? Раньше я не замечал ничего подобного… Но я все равно тебя сломаю, не сомневайся.
Он произнес это почти дружелюбным тоном, повернулся и вышел. Робот-официант прихватил пустой бокал и покинул помещение вслед за хозяином.
Поль свернул Черную Вдову. Вначале он лихорадочно скользил взглядом по древесным разводам на потолочных плитах, потом сумел расслабиться. Итак, второй раунд он выиграл: Лиргисо ретировался, даже трепаться больше не захотел. А времени осталось всего ничего — две недели.
Тине по нескольку раз в день приходилось выслушивать безупречно мотивированные, расцвеченные изысканными и неожиданными метафорами оправдания Лиргисо. Смысл их сводился к тому, что планы Лиргисо вполне альтруистичны; что Поль на самом деле всю жизнь мечтал о таком повороте судьбы; что для Тины тоже так лучше — теперь они будут жить втроем, и ей не придется скучать; что Лиргисо всегда делает как лучше, ведь это он не позволил своему спятившему патрону взорвать города на Валгре, а Тина заставила «Эдлоос» врезаться в пересадочную станцию…
Ему очень хотелось, чтобы Тина признала его правоту, и он почти довел ее до головной боли, но тут его пригласили на деловую встречу в Хризополисе. Он пожаловался, что из-за человеческих предрассудков ему придется смыть макияж, и ушел, а Тина устроилась в одном из розовых бархатных кресел, закрыла глаза. Тишина…
— Тина?
— Поль? Привет!
— Я уже полчаса не могу тебя дозваться. Ты была занята?
— Общалась с Лиргисо. Он способен заболтать собеседника насмерть. Из всех способов убийства, какими он располагает, этот, по-моему, наихудший.
— Имею представление! Я уже воспользовался твоим советом насчет более страшного демона — ничего, сработало. Тина, я пробовал связаться с Флассом, но у меня не получилось. Наверное, надо, чтобы разговаривала ты.
— Он меня не слышит. Не знаю, в чем дело — в препарате Лиргисо или в том, что я в принципе не телепат. Когда мы с Флассом общались на Лярне, контакт устанавливал он. С тобой мы общаемся благодаря твоим способностям. Я подумала насчет ретранслятора, но это ведь невозможно…
— Возможно. Если человек может стать киборгом, почему я не могу стать ментальным ретранслятором?
Превратиться в машину, пусть даже нематериальную, — это совсем не то, что стать другой личностью. Формирование Ретранслятора отняло у Поля довольно много времени. Ретранслятор должен быть мощным, идеально отлаженным, без пространственных ограничений. Визуально он представлялся Полю конструкцией наподобие сверкающей спирали, уходящей в бесконечность, или серебристого ажурного коридора, проложенного сквозь тьму. Поль знал, что на самом деле он никак не выглядит и не имеет никакой протяженности, но работать с картинкой было проще.
Завершив формирование, Поль ненадолго стал Ретранслятором. Странное ощущение… Его тело словно исчезло, да и сам он как личность почти исчез. Он мог все — но в жестко заданных рамках; при этом он не мог ни думать, ни отвлекаться на посторонние впечатления, и очень смутно помнил о том, кто он такой. Впрочем, свернуть Ретранслятор он все-таки сумел. Истончившийся окружающий мир — прозрачная плоскость крышки над лицом, отделанный деревом потолок, неоднократно пересчитанные шары-кашпо и шары-светильники, мебель, мониторы — снова обрел яркость и четкость. Не сразу, на это «овеществление» ушло около минуты.
Не рискованный ли это опыт? Он ведь пока даже не опробовал… себя?.. это устройство?.. в рабочем режиме. Что произойдет с Полем Лагаймом, когда Ретранслятор начнет функционировать?
В глубине души Поль с детства считал себя трусом и мучился из-за этого. Позже он научился действовать, невзирая на страх; он и в драки нередко ввязывался назло собственному страху, чтобы разбить его вдребезги.
Сейчас Поль опасался, что навсегда исчезнет, перестанет существовать, если работа Ретранслятора затянется, однако альтернатива — стать живой игрушкой для Лиргисо — была еще хуже, и он из двух зол выбрал наименьшее.
Тине он решил не сообщать о своих опасениях. Незачем.
— …Когда я прилетел на Ниар, наиболее странное и сокрушительное впечатление на меня произвел лед. На Лярне его нет. Ты видела ледяные статуэтки, которые продают в Леверре, в магазине на улице Крабовидной Туманности? Там есть фигурки женщин и животных, цветы, вазы… Прелестная работа! В первый год своей человеческой жизни я скупал их десятками и расставлял у себя в лоджии. Фласс, как это бесило моих родственничков, которых я унаследовал заодно с телом Криса Мерлея! Почему-то они усматривали в этом доказательство моего инфантилизма — типично человеческое заблуждение. В Могндоэфре, напротив, признаком незрелости считается неспособность ценить красоту. Весной статуэтки растаяли, и это опять меня поразило: было нечто изящное, имеющее форму — и вдруг не осталось ничего, кроме лужицы воды. Надо быть Живущим-в-Прохладе, чтобы в полной мере оценить драматизм такого превращения! Я рассказал тем энбоно, которые прилетали на форум, о ледяных статуэтках, и потом по их просьбе отправил посылку на Лярн. — Лиргисо дотянулся до столика, взял бокал с вином. — Тина, то, что происходит между нами, заставляет меня подумать об этих фигурках, изваянных из застывшей воды. Только что было — и вдруг исчезло. Мы с тобой столько пережили на Савайбе, а теперь ты мне угрожаешь! Фласс, до чего это грустно…
— Если ты хочешь хорошего отношения к себе, поступай с другими порядочно. Дай мне вернуться на Нез. Отправь Поля в больницу. Представляю, как ты его изводишь.
— Не извожу, а пытаюсь успокоить. Если кто-то смотрит на секс как на трагедию, я готов выразить ему самые искренние соболезнования! Тина, это же глупо и смешно!
Не надо о Поле: вдруг она невзначай упомянет что-нибудь такое, о чем ей неоткуда узнать, и Лиргисо заподозрит, что они каким-то образом наладили общение. Тина промолчала.
— Я тебя не отпущу, мы с тобой созданы друг для друга. Тина, твой Стив — ничто в человеческом облике. Говоря «ничто», я подразумеваю не ничтожество, а отсутствие чего-либо принадлежащего нашей Вселенной. Это сгусток пустоты, имитирующий человеческую личность. Там нет ничего, похожего на нас и понятного нам. Не случайно мой покойный патрон боялся его, как христианин дьявола. Ты прожила со Стивом несколько лет, а ты хотя бы знаешь, кто он такой? Я-то знаю. Вчера я получил перевод кудонских материалов — занимательное чтение…
Тина невольно напряглась: слишком долго они со Стивом искали ответ на этот вопрос, и каждый раз поиски приводили их в тупик.
— И кто же?
— Обитатель многомерной Вселенной. Насчет количества измерений кудонские исследователи не сошлись во мнениях — называют разные числа, от четырех до десяти. Здесь ему делать нечего. Представь, что тебя сплющили до двух измерений и поместили в плоский мир — в таком положении находится тот, кого ты считаешь Стивом Баталовым. Он не сможет взять тебя с собой — трехмерное существо не приспособлено для жизни там, откуда он пришел. Когда он уйдет в свою Вселенную, четырехмерную или десятимерную — вряд ли даже Фласс знает, сколько у них там измерений, — так вот, когда он уйдет, ты наконец поймешь, как я тебе нужен!
