В обстановке умышленно раздуваемой антисоветской истерии заправилы военно-промышленного комплекса горячо выступали за всемерное наращивание гонки вооружений, дабы «вновь обрести ядерное превосходство», и явно использовали шумиху о «ракетном отставании» в своих корыстных интересах. Они применили прием большого обмана, который был сформулирован одним из боссов крупнейшей военной монополии «Дженерал дайнэмикс»: «Нужно, чтобы люди верили в существование долговременной опасности». Миф о «ракетном отставании» использовал и боровшийся за кресло в Белом доме Джон Кеннеди. Но, придя к власти, его правительство обнаружило, что разафишированное «отставание» — фикция. Об этом говорил журналистам ставший в 60-х годах министром обороны Р. Макнамара еще в феврале 1961 года. А в 80-х он откровенно рассказал корреспонденту «Лос-Анджелес таймс» о подоплеке того большого обмана: «Ракетное отставание 1960 года было изобретено теми силами в министерства обороны, которые… старались протолкнуть свою особую программу, в данном случае — расширение производства ракет в США, преувеличив советскую силу» {335}.
Под крики о «ракетном отставании» принимается решение развернуть американские баллистические ракеты средней дальности по всему миру. Для поддержания мифа об «угрозе» администрация пошла даже на организацию круглосуточного дежурства в воздухе стратегических бомбардировщиков, которые, как потом оказалось, — вот уж действительно угроза! — имели на борту по 4—5 водородных бомб мощностью в 24 мегатонны каждая! «Многие сотрудники в ВВС и Пентагоне очень гордились фальсификацией ракетного отставания. Они говорили, что не было другого способа получить достаточные финансовые средства, чтобы создать системы оружия, необходимые для сохранения нашего превосходства, что было настоящей проблемой», — констатировал известный общественный деятель США Д. Эллсберг {336}.
Начались лихорадочные поиски подходящего оружия. Выбор пал на ракеты средней дальности «Тор» и «Юпитер», разрабатывавшиеся для военно-воздушных сил США. Были приняты меры к скорейшему их вводу в строй. Однако потребовалась еще весьма длительная работа до принятия их на вооружение. Достаточно сказать, что ракета «Тор» начала разрабатываться в 1956 году, а 25 января 1957 года состоялся первый, притом неудачный ее испытательный запуск. Только пятые по счету испытания в сентябре 1957 года принесли успешный результат. Тем не менее уже в конце года ракета была передана в серийное производство и в 1958 году принята на вооружение. Поспешность эта была вызвана стремлением Пентагона как можно скорее привести «Тор» и «Юпитер» в боевую готовность и поставить на боевое дежурство в Западной Европе {337}.
Правда, специалистов Пентагона несколько беспокоил вопрос о том, что при размещении ракет средней дальности в странах Европы часть персонала ракетных баз, комплектуемая из европейцев, получит доступ к американским ракетно-ядерным секретам, но воинственное желание поскорее окружить Советский Союз ракетными площадками пересилило эти опасения. Одновременно было решено изучить возможность применения ракеты средней дальности, в частности «Юпитера», со специально оборудованных кораблей типа «Либерти». Для этого требовалось постоянно держать на борту, а то и производить прямо на корабле большое количество жидкого кислорода, служащего окислителем в двигателе ракеты. Кроме того, чтобы не быть уязвимым для подводных лодок, нужно было сохранить свободу маневра, особенно при подготовке к пуску ракеты, что было весьма затруднительным. Требовала совершенствования и система наведения ракет, и навигационная система корабля. В конце концов работа над «Юпитером» была прекращена, но совместная работа армии и ВМС над системой наведения ракет привела к созданию новых систем наведения, которые в последующем были использованы в «поларисах», «посейдонах» и «трайдентах», запускаемых с атомных подводных лодок.
Размещением ракет «Тор» и «Юпитер» (дальность действия — 3000 километров и 3500 километров) на европейских базах Вашингтон преследовал две цели: поражать в случае войны объекты в СССР в кратчайшее время и с меньших расстояний, а следовательно, с большей точностью; рассредоточить средства ядерного нападения, чтобы отвлечь на них побольше советских ракет при ответном ударе, подставляя под него европейские страны НАТО.
Разместить ракеты средней дальности в европейских странах НАТО предложил на сессии совета НАТО в декабре 1957 года государственный секретарь США Д. Даллес. Он убеждал партнеров по блоку, что ракеты будут использоваться только с согласия страны, на территории которой они размещены. Сессия приняла решение «предоставить в распоряжение верховного главнокомандующего вооруженными силами союзников в Европе баллистические снаряды среднего радиуса действия» и создать в Европе «запасы ядерных боевых зарядов».
Но только три страны НАТО пошли на это: Англия, Турция и позднее Италия. В результате в 1959—1960 годы в Англии было размещено четыре эскадрильи (60 пусковых установок) ракет «Тор», в Италии — две эскадрильи (30 пусковых установок) «Юпитер» и в Турции — одна эскадрилья (15 пусковых установок) «Юпитер». Эскадрильи ракет «Тор» вошли в состав английских королевских ВВС, а эскадрильи ракет «Юпитер» имели двойное подчинение: итальянскому и турецкому командованию и командованию НАТО в Европе. Ядерные же боевые части для всех этих ракет остались в ведении американского командования.
Характеризуя назначение новых ракетных баз в Европе, американский журнал «Форчун» писал, что «для США это критически важная дуга во всемирной системе баз, которая позволяет нашей стране расположить всю свою ядерную ударную мощь в пределах досягаемости территории советской державы» {338}.
Так в Европе впервые появились ракеты средней дальности. Однако если американцы не относили ракеты «Тор» и «Юпитер» к стратегическому оружию, ссылаясь на их меньшую по сравнению с МБР дальность, то для Советского Союза, на который они были нацелены, этот вид оружия представлял собой стратегическую угрозу. В самом деле, будучи запущены со стартовых позиций в Англии, Италии, Турции, ракеты могли за считанные минуты (8—12 минут) поразить объекты на европейской части СССР и в других странах Варшавского Договора. «Тор» и «Юпитер» могли быть использованы только как оружие внезапного первого удара, для чего они как раз и предназначались. Иначе они сами становились мишенью. Ракеты размещались на незащищенных стартовых площадках и требовали длительной подготовки к пуску. Так, для подготовки к старту ракеты «Тор» требовалось не менее 20 минут. Ракетная эскадрилья (15 ракет) была рассредоточена на пяти стартовых позициях, каждая из которых имела три стартовые площадки. Как отмечал американский военный теоретик Р. Осгуд, эти ракеты были «фактически бесполезны для чего-либо другого, кроме как для первого удара». А следовательно, территории, где они дислоцировались, становились первоочередной целью для ответного удара подвергавшейся ядерному нападению стороны. Осознание опасности остановило в 1957 году правительства других стран НАТО последовать примеру Англии, Италии и Турции. То, что для американцев являлось стратегически «важной дугой», для народов Западной Европы имело весьма опасные последствия.
«Вашингтон распоряжался обороной, а следовательно политикой и даже территорией своих союзников», — писал впоследствии Шарль де Голль {339}. И писал не без оснований. Еще в 1955 году офицеры и генералы западногерманского бундесвера, впервые участвовавшие в натовском военно-штабном учении «Карт-бланш», ужаснулись тому, с какой легкостью их американские коллеги планируют атомные взрывы на немецкой земле. Посчитав возможные людские потери, некоторые из них прослезились.
Тем не менее на декабрьской сессии совета НАТО в 1957 году представителям США удалось добиться одобрения американского плана размещения в ряде европейских стран НАТО запасов американских ядерных бомб и боеголовок для ракет стратегического и тактического назначения. Эти запасы находились в ведении верховного главнокомандующего силами НАТО в Европе — американского генерала.
