Покидаем воронку и, пригибаясь, бежим к переходу, готовые в любой момент снова спрятаться. Благо воронок более чем достаточно. Справа рычат моторы. Снова идут танки и бронетранспортёры. Видимо, для них артиллерия и обрабатывала передний край.

Мы снова сидим в воронке, а над нами свистят пули, завывают и рвутся мины. Сверху на нас без единого звука валится убитый солдат. А следом за ним по откосу воронки сползает его винтовка. Она напоминает мне СВТ. У убитого азиатские черты лица. Это ни о чем не говорит, в Красной Армии вместе с русскими сражались и узбеки, и киргизы, и люди многих других национальностей. Разве что негров не было.

Атака захлёбывается, и танки с бронетранспортёрами оттягиваются назад. Завязывается перестрелка. Пора. Выскакиваем из воронки и снова бежим к переходу. На этот раз нас засекают, и по нам начинают работать миномёты. Снова прячемся в воронку и пережидаем обстрел.

И вновь в небе появляется авиация. На этот раз бомбардировщики вроде Ил28 или «Канберры». Они обрабатывают передний край. Миномёты затыкаются, и мы снова бежим к переходу. А бомбардировщики заходят на цель один за другим. По ним работает зенитная артиллерия. Один из бомбардировщиков, маневрируя, сбивается с боевого курса и заходит прямо на нас. Мы снова лежим в воронке, а вокруг нас рвутся бомбы.

Самолёты улетают, и мы снова движемся к своей цели. До перехода остаётся не более трёхсот метров, когда по нам начинают работать стрелковым оружием. Бьют сразу три пулемёта. Видимо, мы слишком близко подошли к переднему краю обороны.

Прячемся в воронку и прикидываем, что делать. Пулемётчики продолжают постреливать в нашу сторону. Пули то свистят над нами, то сочно шмякаются в землю. Выходить наверх под таким огнём нечего и помышлять. Придётся пережидать. Может быть, снова пойдут танки или начнёт работать артиллерия. Тогда пулемётчикам станет не до нас.

Пулемётный огонь внезапно прекращается. Почему? Я осторожно выглядываю из воронки.

– К бою!

Ясно, почему пулемётчики прекратили огонь. Нас атакует взвод пехоты. Они уже совсем близко. Главное, не подпустить их на расстояние броска гранаты. Берусь за пулемёт. Наш огонь прижимает атакующих к земле. Но по нам снова бьют пулемёты. Хорошо еще, что миномёты в дело не пускают, боятся своих поразить. Пехота снова поднимается в атаку, пулемёты замолкают, а мы снова укладываем атакующих на землю.

И всё повторяется. Пулемёты, атака, наш огонь. Сколько мы так продержимся? Думаю, не очень долго. Скоро пехота подберётся настолько близко, что забросает нас гранатами.

Раздаётся характерное завывание, и тут же между нами и атакующими вырастает цепь разрывов. Следующая серия ложится дальше к переднему краю. Это работают установки залпового огня вроде «Града» или «Катюши». Грех не воспользоваться удобным случаем. Пулемётчикам сейчас явно не до нас.

Анатолий быстро создаёт переход, и мы одним броском преодолеваем отделяющее нас от него расстояние. Запоздало строчит пулемёт, но мы уже один за другим исчезаем в переходе.

Глава 29

Чем за общее счастье без толку страдать –

Лучше счастье комунибудь близкому дать.

Лучше друга к себе привязать добротою,

Чем от пут человечество освобождать.

Омар Хайям

Какое это удовольствие – лежать на зелёной травке под голубым небом, слушать щебет птиц, обонять запах леса и трав! Особенно после такого переплёта. Мы словно в санаторий попали.

Из блаженного состояния меня выводит инверсионный след летящего на большой высоте самолёта. Бросаю взгляд налево, направо. Мои друзья валяются на травке и откровенно наслаждаются.

–Отдыхать будем потом. Мы попали в обитаемую Фазу. Более того, в высокоразвитую. Надо произвести разведку, осмотреться и подыскать место для временного лагеря.

Фаза оказывается нормальной, не загаженной ни радиацией, ни промышленными выбросами. Впрочем, это было видно с первого взгляда. С переходом дело обстоит сложнее. До ближайшей зоны возможного перехода отсюда около восьмисот километров.

Лена с Сергеем проводят визуальную разведку местности. Через полчаса они возвращаются.

–В ста метрах отсюда проходит хорошее шоссе, – докладывает Сергей, – и линия электропередачи.

–Сразу за этим леском, – сообщает Лена, – есть отличная поляна, где можно разбить лагерь. И главное, она на берегу моря!

Последние слова Ленка произносит с таким восторгом, что я откровенно радуюсь за свою водолюбивую подругу. Я уже не помню, когда она последний раз тешила свою слабость. «Купание» в водоёме, кишащем пиявками, змеекрокодилами и прочей живностью не в счет.

–Отлично! – говорю я. – Веди нас.

На поляне мы быстро разбиваем лагерь, раздеваемся и спускаемся к морю. Около часа наслаждаемся купанием. Точнее, нам хватило и получаса, а около часа плескалась в море моя подруга. Она соизволила выйти на берег, когда мы уже высохли, а Наташа успела прополоскать в воде наши сертоновые трико, которые захватила с собой.

Поднимаемся в лагерь. Мы начинаем одеваться, но Лена игнорирует свой комбинезон и башмаки. Из ранца она достаёт голубые шорты и белые тапочкичешки. Натянув их, она предлагает:

–Разведём костёр и приготовим, наконец, нормальную пищу на хорошей воде. Кстати, здесь неподалёку есть ручей.

–Ленка, – говорю я подруге. – Я понимаю твои слабости, но мы находимся в обитаемой Фазе. Что, если ктото здесь появится и увидит тебя в таком виде?

– Решит, что мы – туристыдикари.

–А если здесь иные взгляды на нравственность, чем у нас с тобой?

–Плевать! К тому же пока мы сами когонибудь не встретим, мы этого не узнаем.

Я прекращаю бесполезный разговор. Мою подругу никому не переделать. Тем более что, глядя на неё, и Наташа «одевается» соответственно.

За обедом мы обсуждаем план дальнейших действий. Решаем, что надо пройтись по шоссе. Лена идти категорически отказывается. Для этого придётся надевать опостылевший комбинезон и башмаки, а из цивильной одежды у неё остался только костюм из голубой кожи. Еще неизвестно, как он будет здесь смотреться.

Со мной вызываются идти Сергей и Наташа. Мы с ними одеваемся и идём в сторону шоссе. Там мы без долгих колебаний сворачиваем налево. Через три километра от шоссе ответвляется асфальтовая дорога, которая ведёт к двух или трёхэтажному дому, стоящему над обрывом морского берега. Дом почти полностью скрыт высокими деревьями. Видна только красная крыша с крутыми скатами и стрельчатые окна верхнего этажа.

Опять же без колебаний сворачиваем на асфальтовую дорогу и идём к дому. Участок вокруг дома огорожен символическим заборчиком из белого камня полуметровой высоты. Ворота и калитка гостеприимно распахнуты. Дорога уходит к дому, а от неё ответвляются тропинки, посыпанные белым песком.

А вот и первый местный житель. На скамейке под деревом сидит девушка лет шестнадцативосемнадцати. У неё длинные и прямые черные волосы и европейские черты лица. Одета девушка в короткий лёгкий сарафанчик, разделённый на розовые и белые четверти. На голове у девушки широкополая шляпка из светлой соломки. Тулью шляпки охватывает широкая белая лента, концы которой падают на волосы. На ногах блестящие розовые сапожки на шпильке и с широкими белыми отворотами сверху голенища. Она сидит, закинув ногу на ногу, и читает книгу.

Заслышав наши шаги, она откладывает книгу, встаёт и поддёргивает отвороты сапожек, превращая их в розовые ботфорты, закрывающие колени. Она смотрит на нас с удивлением. Глаза у неё голубые. Редкое сочетание.

–Простите, – говорит девушка, – но мы никого не вызывали.

Говорит она на славянском диалекте. Здесь и русские, и польские, и украинские слова. Понять можно. Пожалуй, я говорить смогу без грубых ошибок.

–А мы, пани, такие люди, что являемся без вызова.