Петр оставляет свою позицию и бросается к нам. Мы прикрываем его в три ствола. Но противник успевает засечь его перемещение, и несколько человек бросается наперехват. Самое поганое, что они оказываются как раз между нами и Петром, и мы ничем не можем помочь своему товарищу. Даже попадание в тело, защищенное сертоном, выведет его из строя. А если в голову?

Из окна второго этажа гремит автомат. Скупые, точные очереди конкретно успокаивают не в меру ретивых карателей. Ленка! Или Наташка. Не важно. Пётр с нами.

На втором этаже к нам присоединяются Лена с Наташей. Теперь нас шесть человек. Сила! Вот и холл, из которого можно пройти в кабинет Мирбаха.

Вбегаем в него и тут же останавливаемся. В три ряда стоят каратели. Все офицеры. Не менее тридцати стволов неодобрительно смотрят на нас. У дверей, ведущих в кабинет Мирбаха, стоит офицер, который присутствовал на совещании. В руках у него автомат.

– Назад! – скрипит он.

Быстро оцениваю обстановку. Затевать бой в тесном помещении не только глупо, но и опасно. Допустим, я, Лена, Анатолий и Наташа еще имеем шансы уцелеть. Но пойти на прорыв – значит, сознательно пожертвовать Петром и Сергеем. Надо действовать подругому. Я опускаю автомат.

– Сэр, – обращаюсь я к старшему офицеру, – я не понимаю, почему вы так встречаете своих союзников. Два дня назад мы с вами здесь же разговаривали несколько иным тоном. Мы сделали своё дело и пришли получить то, что нам причитается.

– Если вы пришли только за этим, – офицер криво усмехается, – то вам незачем было врываться сюда такой компанией и с оружием в руках. Лорд Мирбах уполномочил меня передать вам этот чек.

– Простите, сэр, но вы, наверное, не в курсе. У нас с лордом Мирбахом речь шла не о деньгах. Мы договорились, что он окажет нам одну услугу. И вот мы явились, чтобы он сдержал своё слово.

Каратель явно озадачен. Ему очень хочется попросту расстрелять нас. Но он хорошо понимает: стоит ему дать сигнал, как заговорит и наше оружие. А ему, видимо, уже доложили, насколько оно эффективное. Ему совсем не хочется терять так много своих офицеров и еще меньше хочется вытаскивать потом отсюда десятки трупов. С сомнением поглядев на меня, он подходит к столу, чтото набирает на небольшом пульте и всматривается в скрытый от меня экранчик.

– Хорошо, – говорит он, – я пропущу вас к лорду Мирбаху. Но вы пройдёте к нему один и без оружия.

– Согласен.

Я отдаю свой автомат Наташе и тут вижу, что в холл входит великолепная Лолита. Онато что здесь делает? В этой компании она в своём ослепительнобелом комбинезоне и сапожках выглядит в буквальном смысле белой вороной.

– Пистолет, – напоминает каратель.

Не говоря ни слова, достаю изза пояса «вальтер» и кладу его на журнальный столик. Каратель кивает и жестом приглашает меня к дверям, ведущим в кабинет Мирбаха.

– Ну здравствуй, Пол, – говорю я, входя в кабинет. – Ты, я вижу, почемуто не рад моему возвращению. Может быть, ты на это не рассчитывал и сейчас несколько удивлён?

Мирбах молчит и задумчиво смотрит на меня. Похоже, что он размышляет на тему, как вернее меня прикончить. Пауза затягивается, и я подбадриваю его:

– Ты, наверное, не можешь найти слов от радости? Так ты не стесняйся, говори те слова, которые первыми придут тебе в голову. Я пойму и оценю.

Мирбах тяжело вздыхает и качает головой. Еще раз вздохнув и прикурив сигару, он говорит:

– Знаешь, Андрей, я на своём веку видел наглецов, сам я тоже наглец, но такого, как ты, вижу впервые.

– Благодарю за комплимент. Интересно было бы узнать, чем же я его заслужил?

– И ты еще спрашиваешь?! Ты же поломал весь план, который мы согласовали в этом самом кабинете! С самого начала ты всё делал посвоему. Начал на час раньше. Разнёс вдребезги все лифты, захватил грузовые подъёмники. Вывел из строя сеть связи. Да еще за какимто чертом выпустил в город толпы безоружных даунов из преисподней. Скажи, ради дьявола, зачем ты всё это натворил? Какую цель преследовал?

– Зачем? Какую? Позволю себе напомнить, что в этом самом кабинете я задавал вопрос: «Если у вас там, в даунтауне, всё так хорошо подготовлено, зачем я там нужен?» Что вы мне ответили? Вы ответили, что всё предусмотреть невозможно. И вы оказались правы. Да еще как! Вы что, не догадывались, какого зверя намеревались выпустить из бездны? И сейчас у тебя хватает наглости во всём обвинять меня? Да если бы нас там не было, неприятностей и неожиданностей было бы гораздо больше! Просто мы втроём не смогли везде успеть. А вот как понять тебя? Ты хоть понимаешь, что ты натворил?

– А что я такого особенного натворил? – Мирбах небрежно пожимает плечами. – Навёл порядок единственным действенным способом.

– Единственным действенным! Превосходно! Ты можешь не верить мне, но можешь спросить у своих наёмников. Они ведь получают донесения. Сейчас карателям плечом к плечу противостоят полицейские, гвардейцы, горожане и дауны. Дада! Именно дауны, рядом с другими. Ты восстановил против себя весь город. Вот чего ты добился.

Мирбах мрачнеет. Сигара в его пальцах ломается. Он мнёт её, отбрасывает, достаёт из ящичка новую и закуривает. Затем он подходит к бару и наливает полстакана виски. Меня он угощать не намерен. Ну и в Схлопку тебя! Подхожу к бару и наливаю себе коньяк. Вернувшись к столу, запускаю руку в ящичек с сигарами и беру сразу четыре штуки. Одну прикуриваю, а три засовываю в карман. Мирбах смотрит на меня исподлобья, у него нет слов. А я поясняю:

– Два дня назад ты был более гостеприимным. Но вернёмся к теме нашей интересной беседы. Ты обвиняешь меня, что я отступил от согласованного плана действий и спутал все карты. Пардон, но так сложились обстоятельства. А вот какие обстоятельства заставили тебя отступить от того плана, который мы согласовали вчера? Келли свои обязательства выполнил. А ты? Неужели ты думаешь, что после того, как ты ввёл в город карателей, за тебя проголосует хотя бы один избиратель? Ты, благодаря своим необдуманным действиям, потерял все голоса. До единого. Скажи себе спасибо.

Мирбах кисло усмехается, и лицо его каменеет, а взгляд приобретает оттенок легированной стали.

– Плевал я на эти голоса! Теперь, – он делает на этом слове значительное ударение, – они мне нужны как каравеллы Колумба. Всё это стало ясно еще вчера, когда я узнал, что наш разговор с Келли какаято скотина пустила в прямой эфир на весь город.

А ты, господин Мирбах, не оченьто догадлив. Будь я на твоём месте, до меня давно бы дошло, что эта, как ты изволил выразиться, скотина сидит напротив тебя, пьёт твой коньяк, курит твою сигару и невинно улыбается при этом.

– Это я тоже понял. Как говорится, не мытьём, так по морде. Если голоса избирателей безвозвратно потеряны, надо искать возможность обойтись без них. Что ты и сделал. Логично, надо признать. Кстати, я еще вчера предвидел такой ход с твоей стороны.

– И поэтому полез на крышу, сбил три десантных дирижабля и взорвал все подъёмники?

– А что мне еще оставалось делать? Надо было хоть както затормозить продвижение по городу войск Корпуса Иначе они свалились бы на меня, как снег на голову. А ты сам знаешь, они не делят тех, кто попадается им на пути, на своих и чужих. Стреляют во всё, что шевелится. А ты что, слишком близко к сердцу принимаешь гибель тех псов, которых мы отправили на тот свет?

– Псы – они псы и есть. И мне это совершенно безразлично. Вот только командование Корпуса потом предъявит мне счет за эту операцию. И там будет учтен каждый погибший солдат.

– Не знаю, какой счет они тебе предъявят и когда. А вот я предъявляю его сейчас. И он немалый. Час назад я потерял одного из своих людей. Я не знаю, во сколько в Корпусе ценится солдат и во сколько офицер. Но мои люди стоят намного дороже. И мне хотелось бы быть уверенным, что Дмитрий погиб не зря.

Мирбах молчит и смотрит на меня, прищурившись. Он чтото обдумывает. Разумеется, он прекрасно помнит о моём условии. Но чтото мешает ему выполнить его. А может быть, не мешает? Просто у него нет желания допускать меня до встречи с альтами? Да, скорее всего, так и есть. Разумеется, он согласовал с альтами смену президента. Но то, что эта смена произойдёт путём военного переворота и гражданской войны, придаёт происшедшему несколько другой оттенок. Вряд ли альты давали ему добро на такие действия. К тому же Корпус, как я понял, подчиняется непосредственно альтам. Использовать его без их санкции, да еще с такими потерями (а мы постарались)… Тут могут полететь головы. И не только командиров Корпуса, но и самого Мирбаха. Я не знаю, как Мирбах намерен преподнести альтам то, что произошло. Но, судя по всему, чтото он вместе с командованием Корпуса уже придумал. Таким образом, моё появление перед альтами весьма нежелательно. Я – свидетель. И весьма опасный. А что делают с такими опасными свидетелями? Их или покупают, или… Но в любом случае их не допускают до дачи показаний. Значит, сейчас последует «или – или». Внимание, Андрей Николаевич! Сейчас последует действие первое.