Поникшая фигура Кребса исчезает в дверях землянки.

Глава 17

Мне этот бой не забыть нипочем;

Смертью пропитан воздух…

В.Высоцкий

Утро 11 октября выдалось ясным. Летать в такую погоду – одно удовольствие. Невысокое еще солнце ярко высвечивает желтую листву берез и редкие кучевые облака.

Я стою на пороге землянки. Эскадрилья собирается завтракать, а я прикидываю, когда же то, ради чего я здесь, случится. Видимо, очень скоро. Вчера пара из первой эскадрильи летала в район Дубровки и Бетлицы. Они не вернулись. Сегодня – моя очередь. Както все сложится? Гул моторов прерывает мои размышления. На посадку заходит пара “ЛаГГов”. Это комдив!

Минут через двадцать прибегает посыльный.

– Злобин, Николаев – в штаб!

Лосев сказал правду. Генералмайор Строев привез нам два ордена Красного Знамени.

– По нашим сведениям, в эскадре “Нибелунгов” объявлен траур по штандартенфюреру Кребсу и гауптштурмфюреру Ренике. Тем, кто собьет “Як1” с головой лося и номерами “27” или “28”, обещана награда и месячный отпуск в фатерлянд, – говорит нам комдив, вручая ордена. – Но я полагаю, вы не доставите им удовольствие получить такую награду?

– Постараемся, – обещает Сергей.

– Награды обмывать будете уже на новом месте. К концу дня вы перебазируетесь в район Починок. А теперь, Злобин, смотри сюда и слушай внимательно.

Строев достает из планшета карту и разворачивает ее на столе.

– С Брянского фронта немцы сняли танковую группу Гудериана. По данным разведки, ее разворачивают против нашего фронта для прорыва с левого фланга. Ясно, что район сосредоточения этой группы – вот здесь. – Карандаш в руке Строева обводит на карте район между Дубровкой и Бетлицей. – Мы уже знаем, что они здесь. Но не знаем ничего о готовности группы к наступлению: подтянуты ли тылы, где сосредоточены ударные группировки, на каком они расстоянии от линии фронта, куда направлен главный удар. Об этом мы не знаем ничего. Четыре пары разведчиков, в том числе из вашего полка, уже побывали в этом районе и не вернулись. Они успели только передать по радио то, что уже известно. Группа Гудериана – там. Этот участок очень плотно прикрывают немецкие истребители, там действуют и “Нибелунги”. Они просто не выпускают наших разведчиков из района.

– Товарищ генерал, – предлагает Жучков, – а что, если послать на разведку не пару, а эскадрилью? С эскадрильей они не справятся.

– Это верно, не справятся. Но эскадрилья, вернувшись целой, вернется и без результата. Пролет большой группы через линию фронта не останется незамеченным, и немцы успеют принять меры. Они очень тщательно маскируются. Поэтому надо идти всетаки парой. Задача ясна, Злобин?

– Так точно, товарищ генерал: найти и нанести на карту расположение группы Гудериана.

– Это не все. Надо еще и доставить эту карту сюда.

– Есть доставить карту сюда, товарищ генерал!

– Надо вернуться с данными разведки, Злобин. Обязательно вернуться. Времени не остается. Не исключено, что Гудериан уже изготовился к удару и находится на исходных позициях. Удар может последовать в любой час. Поэтому и посылаю тебя. Больше некого. Был бы Волков жив, послал бы его. А сейчас пойдешь ты. Пойдешь и вернешься. Никто другой этого не сумеет сделать.

– Я понял, товарищ генерал.

– Товарищ генерал, разрешите обратиться! – неожиданно говорит Сергей.

– Слушаю, Николаев.

– Разрешите мне идти вместе со Злобиным. Нас двоих они наверняка не одолеют.

Генерал с сомнением качает головой.

– Твоими бы устами да мед пить. Если “Нибелунги” навалятся на вас, они вас не выпустят. Поэтому задача не в том, чтобы отбиться от них, а в том, чтобы не попасться им или уйти в случае чего. Тут вся надежда на вашу изобретательность, на ваш боевой опыт.

– Разрешите действовать, товарищ генерал?

– Идите. Удачи вам!

Мы получаем у Жучкова карты и идем сначала в свою землянку. Там я сажусь за стол и, развернув карту, предлагаю Сергею сесть рядом.

– Слушай сюда. Хоть один из нас должен вернуться, это ясно. Как это сделать?

– Вот это не ясно.

– Предлагаю создать у немцев впечатление, что разведку ведет один самолет. Фронт пройдем раздельно и начиная с этой точки пролетим над районом сосредоточения восьмерками, на сходящихся курсах, но так, чтобы одновременно в одной точке не появляться. Это будет выглядеть вот так.

Я рисую схему маневров и временной график. Сергей внимательно смотрит и усмехается.

– А что? Должно сработать. Но самая большая опасность – на обратном пути.

– Здесь придется идти на риск. Я развернусь в этой точке и пойду домой на высоте четыре пятьсот, ты развернешься здесь и пойдешь на шести тысячах. Если меня засекут, ты это увидишь. Я свяжу их боем, а ты проскочишь незамеченным.

– И брошу тебя им на съедение?!

– Ты доставишь разведку, – твердо говорю я. – Это намного важнее.

– Дудки! Прорываться – так вместе, и погибать тоже вместе!

Молча смотрю на разбушевавшегося Сергея. Достаю папиросу, прикуриваю и, затянувшись пару раз, говорю:

– В этом районе уже погибли восемь летчиков. Ну, теперь погибнут десять. А разведка доставлена все равно не будет. После нас пойдет еще пара и еще. И все с таким же результатом. Так можно попарно всю дивизию там положить. Только немцы времени нам на это не дадут. Гудериан ударит, а где – не знает никто. И не узнает, пока его танки на нашу оборону не обрушатся. Ты понял или нет? Что важнее?

Сергей хватает пачку папирос, закуривает и несколько раз взадвперед шагает по тесной землянке.

– А как я потом им в глаза смотреть буду? – показывает он на ребят, сидящих на нарах и молча слушающих наш спор.

– Нормально будешь смотреть, кацо! – говорит Мидодашвили. – Я своими руками задушу того, кто на тебя хотя бы косой взгляд бросит.

– И нечего спорить, – поддерживает Комов. – Никто тебя не посмеет упрекнуть, что ты товарища бросил. Не тот это случай! Андрей прав.

– Могу обещать тебе только одно, – говорю я, – если засекут и атакуют тебя, то отрываться буду я.

– Нет, черт возьми! Ты мне другое обещай. – Сергей прекращает метаться по землянке и останавливается передо мной, выдыхая дым из ноздрей, как СивкаБурка. – Ты обещай мне, что уйдешь от них, вырвешься. Пусть они меня не видят, пусть! А самто я как после этого жить буду? Как Ольге в глаза посмотрю, если ты не вернешься? Короче, клянись, что вырвешься оттуда, или ничего не получится!

– Клянусь! Сделаю все, что могу, чтобы вернуться. Не такой уж я и лапоть, чтобы меня так просто повязали. Но и ты вот сейчас, перед ребятами, клянись, что, если мне удастся оттянуть их на себя, ты не бросишься на выручку, а доставишь разведку.

Сергей молчит. Мараджабов подходит сзади и кладет ему руку на плечо.

– Клянись, Серега, или я полечу вместо тебя.

– Клянусь, – тихо, но твердо говорит Сергей.

– Все, дискуссия окончена, – говорю я и встаю. – Идем на работу.

Через десять минут два “Яка” поднимаются в осеннее небо Смоленщины и берут курс на северовосток. Чисто, без фальши поет свою песню мотор. Остроносые машины со свистом режут прохладный осенний воздух. Все дальше уходит земля, окрашенная в золотистый и охряный цвета нашей русской осени.

Я стараюсь не думать о том, что ждет меня через час. Сосредоточиваюсь на главном. А главное – это найти дивизии Гудериана, нанести их положение на карту и вернуться на аэродром. Буде встретятся осложнения, преодолеть. Вот и все.

В условленной заранее точке я ухожу влево, а Сергей – вправо, с набором высоты. Иду над нашими позициями. Помоему, Гудериану на этом участке ничего не светит. Сплошные рвы и надолбы. Передовая линия обороны хорошо прикрыта артиллерийским огнем. Несколько линий траншей, прорытых по всем правилам военноинженерного искусства. Мощные доты, способные выдержать многодневный бой в полном окружении. Не хотел бы я быть сейчас на месте немцев и ломать такую оборону.