Она подходит к компьютеру и вызывает Магистра:

– Магистр, мы готовы, – докладывает она.

– Выто да, а вот клиент ваш еще нет. Он в настоящий момент сидит с Ангеликой в офицерском казино и угощает ее коньяком, – говорит Магистр.

– Что ж, – отвечаю я, – будем ждать.

Чего терпеть не могу, так это ждать да догонять. Но ничего не поделаешь. По неписаному закону хроноагент, прошедший подготовку, до момента внедрения не должен отвлекаться ни на какие дела. Ничто постороннее не должно накладываться на его Матрицу, подготовленную к выполнению задания. Вот наблюдать за своим объектом, это – пожалуйста, это даже поощряется. Вызываю по линии доставки пару бутылок пива и сажусь к компьютеру. Лена, переговорив с Нэнси, уходит к ней.

Вольфсдорф сидит с Ангеликой за столиком и рассказывает ей, как он дрался в 41м году на Восточном фронте. Ого! Оказывается, он тоже воевал под Смоленском. Ангелика, развесив уши, внимательно слушает и, видимо, давно уже не пытается освободить свою руку из ладоней Курта, который нежно ее поглаживает, заглядывая Ангелике в глаза. Вот он расплачивается, и они под руку выходят на улицу. Ангелика буквально льнет к Курту. Они довольно быстро доходят до небольшого особняка. Я узнаю его. Здесь Вольфсдорф квартирует, снимая две комнаты на первом этаже. Они проходят в его «апартаменты», Курт достает бутылку вина, и любовники выпивают по рюмке.

Ангелика уходит в другую комнату. Вместо того чтобы остаться с Вольфсдорфом, я почемуто «следую» за ней. Ангелика начинает раздеваться. Ну и формы! Воистину, сексбомба… Ангелика освобождается от эсэсовского мундира и, оставшись в одном белье, садится на постель и зовет красивым низким голосом:

– Курт!

Вольфсдорф входит в спальню. Он в «полной боевой готовности». Начинается любовная сцена, исполняемая участниками с большим мастерством и страстью.

Неожиданно мне на плечо ложится рука, и голос Лены вкрадчиво спрашивает:

– Любуешься? Нуну. А, помоему, это самый удобный момент для внедрения. Как ты на это смотришь?

– Отрицательно. Лучше подожду, пока они угомонятся.

– Судя по их темпераменту и мастерству, это надолго. Возможно, на всю ночь.

– Вряд ли. Завтра утром у них боевой вылет. А если они будут мочалить друг друга таким образом до утра, то у них не останется сил даже в кабину истребителя подняться.

А на экране после недолгого антракта начинает разыгрываться второе действие эротической мелодрамы «Курт и Ангелика». Лена критически смотрит на меня:

– А ты совсем кислый. Отдохни, пока наши клиенты развлекаются, а я поработаю. Время придет, разбужу.

Согласно киваю. Действительно, Лена меня основательно загрузила. В голове гудит, глаза слипаются. Помоему, я толькотолько успел закрыть глаза, как Лена трясет меня за плечо:

– Подъем, ас! Пора на стартовую площадку. Бросаю взгляд на экран. Курт лежит, расслабившись, на спине, а Ангелика «трудится», сидя на нем верхом. Движения ее замедленны, видно, что она – на пределе.

– Ричард сказал, что через полчаса они отрубятся, – поясняет Лена.

Смотрю на таймер: «01.40».

– Ого! А через пять часов им идти в бой!

– Что ты за него переживаешь? Лететьто не ему, а тебе. А ты отдохнул.

– И то правда, – соглашаюсь я.

Мы с Леной уходим в «стартовый комплекс».

Глава 35

В этом бою мною «Юнкерс» сбит,

Я делал с ним, что хотел.

В.С.Высоцкий

Звон будильника возвращает меня к действительности. Ангелика лежит, уткнувшись мне в плечо и закинув на меня правые руку и ногу. Видимо, она как вчера последний раз кончила, так сразу и заснула. Небрежно хлопаю ее по упругой заднице:

– Вставай, одевайся! Через час – вылет.

Ангелика сладко потягивается и лезет обнять меня.

– Быстрее одевайся! С минуты на минуту за мной заедет Йозеф. Нам уже пора на аэродром.

Ангелика начинает одеваться и ворчит:

– Ох уж эта война! И когда она кончится? Никакой личной жизни…

– Ну, тебе грех жаловаться, – обрываю я ее, натягивая сапоги. – А если ты так высоко ценишь свою личную жизнь, то зачем поступила в СС, а тем более в люфтваффе?

– Странный вопрос! Здесь я по крайней мере всем обеспечена. А останься я гражданской, куда мне деваться? Разве что шлюхой, на панель.

– А что? Из тебя получилась бы отличная шлюха.

– Нахал, – беззлобно отвечает Ангелика и идет к зеркалу, расчесывая свои пышные волосы.

– Слушай, а они не мешают тебе под шлемофоном?

Ангелика не успевает ответить, с улицы доносится сигнал машины. У ворот стоит «Опель» нашего командира эскадрильи, штурмфюрера Йозефа Шварца. Увидев выходящую вместе со мной Ангелику, Йозеф удивленно приподнимает брови, но тут же его лицо приобретает невозмутимое выражение. Ему это проще, чем улыбаться или подмигивать. Лицо Йозефа – сплошная маска со страшными следами ожогов. В сорок втором году под Воронежем он десять минут тянул горящую как факел машину до линии фронта и только там выбросился с парашютом. Огонь пощадил только глаза, защищенные очками.

– Как отдохнули, фрейлейн? – интересуется он, когда мы усаживаемся в машину.

– Благодарю, штурмфюрер, прекрасно, – невозмутимо отвечает Ангелика.

Йозеф хмыкает и выжимает сцепление.

– Меньше чем через час летим на задание. Посмотрим, как унтерштурмфюрер ведет себя в воздухе. Хотя три сбитых самолета говорят сами за себя. Вам повезло, Ангелика. Курт – хороший боец, даже превосходный. Если бы не его вздорный характер, он давно бы стал командиром эскадрильи, а то и группы. Но, увы, он слишком любит коньяк и женщин!

– Я это заметила.

– Но невзирая на все его недостатки, – продолжает Йозеф, – а может быть, и достоинства, смотря с чьей точки зрения, Курт – летчик божьей милостью. Сорок три русских и английских аса могли бы вам сказать то же самое, если бы могли теперь говорить. Так, Курт?

Я киваю.

– Пилотирует он резко, склонен выполнять неожиданные эволюции. Так что за хвост его держаться будет трудно, но придется. Сумеешь крепко держаться за его хвост?

– Успокойся, Йозеф, – отвечаю я вместо Ангелики. – За мой хвост она умеет держаться мастерски. Это я уже проверил.

Мы все трое хохочем, и машина останавливается у аэродромного шлагбаума. Идем переодеться в комбинезоны, а затем собираемся на стоянке у заправленных самолетов. Выслушиваю доклад техника и подхожу к своей машине. На борту моего «Мессершмита» номер 23, Ангелики – 31. Она тоже в комбинезоне, ходит вокруг истребителя, внимательно его осматривая.

– Не беспокойся, – говорю я, – машина новая. Отто летал на ней только две недели, а так она была прямо с завода. Техник тоже надежный, проверенный, и не подведет.

Из штаба выходит Йозеф и направляется к нам.

– Слушай боевой приказ! В семь нольноль вылетаем на воздушное патрулирование портовых сооружений и нефтебазы. Время патрулирования: один час. В восемь нольноль нас сменит третья эскадрилья. Эшелон патрулирования: три пятьсот. Боевой порядок обычный. По машинам!

Через несколько минут эскадрилья уже в воздухе. Осторожно пробую машину, на которой мне через пять часов придется сражаться с «Суперкрепостью». «Мессершмит» есть «Мессершмит»! Отличная машина! Недаром немцы всю войну только модифицировали его, но с вооружения не снимали. Мощный, как раз по весу машины, мотор, легкое управление, отличный обзор. Единственное, кажется, он немного потяжелее «Яка» идет на высоту. Впрочем, это, возможно, только кажется, с непривычки.

Патрулирование проходит спокойно. Чужие самолеты не появляются. Только далеко на севере прошла на малой высоте в сторону моря большая группа советских штурмовиков «Ил2». Но они нас не интересовали, тем более что их прикрывало не менее эскадрильи «Ла7». Комуто в море сейчас придется туго. Такие большие группы штурмовиков вылетают явно не на прогулку.