– Единственное, что я могу сказать: это хороший человек.

– Человек?

– А кто? Потвоему, дух бесплотный или нежить? Нет, Андрюша, Мог – человек. Руки у него тяжелые и теплые. А как он вино пил! Вопрос другой: откуда он?

– Ты заметила, как светилась пентаграмма?

– Да, я тогда сильно испугалась, даже убежать хотела. Думала, вылезет сейчас оттуда десяток чевэпэшников и утащит нас в очаг. Успокоилась только тогда, когда он начал говорить со мною и взял мои руки в свои… Ведь это был переход?

– Самый настоящий, – подтверждаю я, – только вот откуда? Да и отличие маленькое есть от того, что я до сих пор наблюдал. Ты помнишь, как менялся цвет пентаграммы?

– Желтый, зеленый, синий, потом сиреневый и больше не менялся.

– Я наблюдал всегда только желтый.

– Он из какойнибудь другой фазы.

– А может быть, он вообще не из фазы.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, вот мы с тобой. Откуда мы, строго говоря?

– Из нульфазы… Понимаю, ты считаешь, что Мог…

– Ничего я, Ленка, не считаю, я просто собрал воедино факты. А они таковы: святой Мог – живой человек; он появился из межфазового перехода; этот переход по своему действию отличается от тех, которые создает ЧВП; святой Мог в курсе того, что творит ЧВП. Мог обладает какимито способностями, которые нам кажутся сверхъестественными; Мог может наделять этими способностями других; вот этот Меч явно сработан там, откуда пришел Мог. Что еще?

– ЧВП какимто образом выкрал этот Меч…

– Но использовать его свойства до конца не умеет, так как не знает его имени. Кстати, попробуем испытать его?

– Нет, Андрей! – испуганно возражает Лена. – Помнишь, как он сказал: будет не только уничтожено пространство, но и разрушена связь времен… что бы это значило?

– Что бы ни значило, ты права. Эта штука слишком опасна, чтобы ею баловаться без толку. Но теперь мне еще меньше хочется оставлять ее здесь.

– Но прошлый раз ты ее обезопасил…

– Прошлый раз я не знал имени Меча. Кто знает, не потянет ли сэра Хэнка применить его в полную силу? Ты – специалист в этой области. Нельзя ли какимто образом блокировать память Хэнка?

– Нет, но можно попробовать загнать эту информацию поглубже, в подсознание.

– Вот и попробуй.

– Я попытаюсь сделать это на ночлеге.

– Кстати, куда мы всетаки держим путь?

– Тридцать километров отсюда – постоялый двор. От него еще пятнадцать – село. Там живет нагила Ила.

– Ясно. Тогда можно не гнать лошадей. Заночуем на постоялом дворе, а утром поедем к Иле.

Мы трогаемся в дальнейший путь, уже не спеша. Яла едет справа от меня. Попадающиеся навстречу нам путники почтительно нас приветствуют и долго потом оглядываются на Ялу.

– Андрей, давай продолжим. Что тебе говорят все эти факты?

– Говорят они, Лена, о многом, только как понять, что они говорят?

– Знаешь, мне кажется, что этот святой Мог, или кто он там на самом деле, Время его знает, – выходец из другой фазы, но не просто фазы, а такой же, как и наша, нульфазы…

– Очень может быть, Ленок, очень может быть… Только вот почему мы об этом ничего не знаем?

– А ЧВП? Мы ведь и о его существовании узнали буквально вчера. А здесь, я чувствую, у нас появился союзник, а мы даже не знаем, кто он и где его искать.

– Ты слишком торопишься с выводами: «союзник»! Ты сама говоришь, что не знаешь, ни кто он, ни где он. Ты по одномуединственному контакту пытаешься сделать вывод о том, что он наш союзник. Я был бы осторожнее. Мы не знаем, каковы его интересы в этом мире. Может быть, на данном этапе наше пожелание закрыть проход на Желтом Болоте совпадает с его целями, и он нам помогает. А завтра? Где еще пересекутся наши с ним пути? И в какой фазе это будет?

Лена, помолчав, говорит:

– Может быть, ты и прав, Андрюша, но мне не хотелось бы думать о нем плохо. Давай лучше не будем ломать над этим голову. Привезем домой информацию, а там будем привлекать к этому лучшие умы Монастыря.

– И то верно.

Мы умолкаем. Дорога выходит из леса и ведет нас среди хлебных полей. Золотится рожь, синеет небо, белеют облака. Кони мерно постукивают копытами. Лена чтото мурлычет вполголоса. Дорога вновь сворачивает в лесок.

На поляне горит костер. Возле него сидит десяток вооруженных людей, неподалеку пасутся кони. При нашем появлении один из сидящих, по виду и по одежде рыцарь, встает.

– Путники! Прошу оказать мне честь вашим присутствием у моего очага!

Вид этой компании и ее предводителя не внушают мне доверия, тем более, что, обращаясь ко мне, рыцарь смотрит не на меня, а на Ялу, и смотрит, как кот на мышь.

– Благодарю за приглашение, но приношу извинения за вынужденный отказ. Мы торопимся.

– В таком случае не откажите мне в удовольствии обменяться с вами ударами мечей в честь вашей прекрасной дамы! – продолжает он, попрежнему глядя только на Ялу.

Взгляд уже не скрывает его намерений: он раздевает, оценивает, предвкушает.

– Честь этой дамы, сэр, не нуждается в подкреплении ее ударами мечей. Еще раз прошу прощения, но я опять вынужден вам отказать.

– Меня зовут сэр Мунк из Ланкема, могу ли я узнать ваше имя?

– Сэр Хэнк из Гомптона, к вашим услугам.

Мунк свистит, подзывая коня, и садится в седло.

– Я принимаю ваши извинения, но не принимаю отказа. Я намерен сразиться с вами за обладание этой дамой.

К нему подбегают его люди, подают ему шлем, щит и копье. Он явно не намерен отпускать нас.

– Сэр Мунк! Вы не в своем уме! Эта дама не может никому принадлежать. Разве вы не видите, что это нагила!

– Какая разница! Слышал я про их штучки, но меня они не проймут. Мне она нравится и будет моей. Защищайся, сэр Хэнк!

– Ну, что ж, сэр Мунк, ты сам выбрал свою судьбу!

С этими словами я отбиваю щитом и перерубаю Мечом копье Мунка.

– Теперь не жалуйся, что ошибся! – продолжаю я, атакуя его с Золотым Мечом в руке.

Мунк, едва мы обменялись первыми ударами, понял, что собрался рубить дерево не по своим силам. Он начинает отступать, отчаянно защищаясь, и чтото кричит своим людям. Этот крик был последним в его жизни.

– Андрей! Берегись!

Быстро поворачиваюсь. Люди Мунка уже поднимают луки. Раздумывать некогда, выбора у меня не остается. Быстро активирую «дезинтегратор» и взмахиваю Мечом.

Единственный оставшийся в живых, не захваченный взмахом Меча разбойник обалдело стоит на поляне и никак не может взять в толк: куда же делись его товарищи, костер и шесть лошадей. Рассудок его не выдерживает, он бросает лук и, дико крича, бежит в лес.

Дезактивирую Золотой Меч, вкладываю его в ножны и подъезжаю к Яле.

– Ну, ты даешь! Единым махом восьмерых побивахом!

– А что оставалось делать? Рубиться с ними? Они бы меня в минуту утыкали стрелами, как дикобраза иглами!

– Да нет! Все правильно. Хорошо, что один жив остался. Будет кому рассказывать легенды о рыцаре Хэнке и его Золотом Мече.

Через несколько минут мы трогаемся дальше. Не успеваем проехать трех километров, как Яла останавливается и показывает на засыхающую рябину:

– Знаешь, почему она засыхает? Под ней клад закопан.

– Да ну?

– Точно говорю. Я даже вижу его. Два бочонка с золотыми монетами.

– И что ты предлагаешь? Пусть лежит себе, как лежал. Нам надо торопиться. Вон дождь собирается.

Небо в самом деле темнеет, на дороге понимается пыль. Яла соглашается, и мы едем дальше. Но буквально через минуту становится еще темнее, сверкает молния, грохочет гром, и на пыльную дорогу падают первые капли.

– Тебе хорошо, ты в доспехах и плаще, а на мне только эта туника да мантия.

– Я же не виноват, что нагилы выбрали себе такой легкомысленный наряд. Возьми мой плащ, укройся.

– Очень нужно! Ты забыл, что я ведьма. Нука, достань магический жезл!

Дождь тем временем усиливается. Я достаю из сумы хрустальный стержень с изумрудным шариком на конце. Яла поднимает его над головой и рисует им круг. Над нами словно появляется прозрачная крыша. Вокруг нас льет дождь, а на нас не падает ни капли. Яла смеется и ударяет коня пятками.