– Ну, и когда же Лена выйдет из Центра реабилитации?

– Я же сказал тебе: в любой момент, когда она сама сочтет возможным. А дальше… Дальше многое зависит от тебя. Слушай, – неожиданно предлагает Магистр, – давай пойдем к тебе.

– Зачем? – удивляюсь я.

– Да просто у тебя уютнее и… пахнет Элен.

– Тогда, может быть, пойдем к ней. Там еще уютнее и еще больше пахнет ею.

– Нет. Вопервых, это неэтично, ведь хозяйкито нет. А вовторых, вдруг она уже дома, и ей хочется побыть одной? Нет, пойдем к тебе.

Молча киваю и направляюсь к НульТ. У меня дома Магистр первым делом подходит к синтезатору, а мне кивает на линию доставки:

– Хлеб, сало, лук, исландскую селедочку, ветчину, – скороговоркой говорит он.

Из синтезатора он извлекает бутылку водки, сковородку с шипящей, как гремучая змея, яичницей из десятка яиц, вазочку с красной икрой и миску с солеными рыжиками.

Мы расставляем все на столике. Магистр усаживается рядом со мной на диван, так, чтобы видеть голограмму Лены.

– Давай сначала закусим, как следует, а потом выпьем хорошенько. За нее, – он показывает на голограмму, – чтобы все у нее было хорошо и все закончилось благополучно.

Мы поступаем наоборот. Сначала выпиваем по рюмке, а потом отдаем должное столу. Я хвалю творение Магистра. Он слегка зазнается. Тогда я подхожу к синтезатору и творю два сочных, дымящихся бифштекса. Зная о моих совсем недавних опытах с синтезатором, Магистр весьма недоверчиво относится к аромату и внешнему виду жареного мяса. Он выжидает, пока я отрежу первый кусок, прожую и проглочу. Только тогда он отваживается попробовать сам.

– Неплохо, – снисходительно похваливает он и тут же стучит вилкой по бутылке, – но вот ее тебе сотворить все равно не удастся.

– А зачем мне стараться, когда к моим услугам всегда есть некий Филипп Леруа…

– Пошел бы ты в схлопку! Давай лучше поговорим об Элен.

– Слушаю вас внимательно.

– Это я тебя слушаю. Как ты будешь вести себя, когда она придет?

– Это в каком плане?

– А вот в каком. Ты же был ярым противником того, чтобы она вернулась к работе хроноагента?

– Ну, был. Не отказываюсь. Но сейчасто это уже в прошлом.

– Это очень важно. Важно в том смысле, что именно это твое нежелание и легло в основу конфликта, который послужил причиной нервного срыва. Ты понимаешь, Андрэ, я разговаривал с Нэнси, она сейчас работает с Элен. Так вот, она сказала мне, что состояние психики Элен сейчас поразительно напоминает то состояние, которое было у нее после нервного срыва, вызванного временным изменением пола.

– Даже так?!

– Нет, не пугайся. Ты просто не понял. Речь идет не о последствиях, а об общей картине состояния психики. Внешне это никак не проявляется, но… Это как скрытая программа, которая в любой момент может включиться.

– Понятно. Что же сейчас могу сделать я?

– Повторяю, я хочу это услышать от тебя. Элен говорила в свое время тебе, а Нэнси подтвердила мне, что именно с твоей помощью она смогла преодолеть свой болезненный комплекс. То есть ты, сам того не ведая, послужил для нее мощным оздоровливающим фактором. Нэнси не видит другого выхода, кроме как вновь прибегнуть к тому средству, которое уже дало однажды положительный результат. Так вот, в связи с этим я хочу знать, как ты себя поведешь?

Я встаю, делаю несколько кругов по комнате. Ничего себе! Останавливаюсь у окна и смотрю на голограмму Лены. Она улыбается. Смотрю в ее глаза, и ответ приходит сам собой.

– Я поведу себя так, как подскажут мне ее глаза, ее улыбка… То есть я поведу себя так, как ей будет нужно.

Магистр долго молча смотрит на меня.

– А ты уверен, Андрэ, что сможешь правильно понять это? – тихо спрашивает он наконец.

– Уверен, – отвечаю я без колебаний.

– Ты уверен, что сумеешь понять: что ей нужно? – продолжает допытываться Магистр.

Я усаживаюсь рядом с ним, кладу ему руку на плечо и наполняю пустые рюмки.

– Я прекрасно понимаю твои сомнения и твои чувства. Ведь ты тоже любил ее…

– Кто это тебе сказал, что я любил ее?

– Ты сам.

– Идиот! Да не любил я ее, а люблю и буду любить всегда! Пусть даже без всякой надежды на взаимность. Мне абсолютно наплевать, что есть ты и что она любит тебя. Мне плевать на ваши отношения. Для меня существует только Элен, такая, какая она была, появившись здесь, такая, какая она была до твоего появления, такая, какой она стала рядом с тобой… Вне зависимости от того, что она принадлежит тебе…

Магистр прерывает свой горячий монолог, выпивает водку и продолжает:

– Что это я бормочу? Это не она принадлежит тебе, а наоборот, ты – ей. Она же сама тебя выбрала. Наша несравненная, умная Элен. Она выбрала тебя своим прекрасным сердцем. И кто я такой, чтобы осуждать ее выбор? Я, который не достоин даже пальчика на ее ножке! Слушай, Андрэ! Давай выпьем за нашу богиню, за нашу Элен!

Мы выпиваем, и я чуть не силой заставляю Магистра съесть кусок ветчины. Он жует медленно и сосредоточенно, словно обдумывает чтото, а потом вдруг говорит:

– Ты знаешь, я полностью доверяю тебе и не буду вмешиваться. Поступай так, как сочтешь нужным. Пусть будет так, как она хочет. Давай, выпьем еще по одной и пойдем прогуляемся, а то мы сегодня слишком уж увлеклись этим делом.

Он показывает на бутылку водки. Я подхожу к бару и достаю бутылку с сиреневым нейтрализатором алкоголя, но Магистр недовольно морщится.

– Да ну ее в схлопку, эту химию! Я сказал: прогуляемся и – точка! Тем более что я еще не был в твоих владениях, а Элен мне их шибко нахваливала.

– На улице осень, – предупреждаю я. Магистр, не говоря ни слова, подходит к синтезатору и творит себе темносиний кожаный плащ и сапоги. Я одеваюсь в то, что мне в свое время сотворила Лена, и мы выходим. Вечереет. Легкий ветер играет желтыми и красными листьями. На лазурном небе – ни облачка.

– Куда ты меня поведешь? – спрашивает Магистр.

Молча иду по тропинке, ведущей к озеру. Магистр так же молча следует за мной. На берегу мы останавливаемся и несколько минут любуемся красотой озера, обрамленного золотым осенним лесом.

– Превосходно! – выдает, наконец. Магистр. – У тебя здесь прекрасные места. Ты не будешь возражать, если я иногда буду приходить сюда отвлечься?

– Какие могут быть возражения, только предупреждай.

– Понятное дело, а то, не дай Время, спугну вас здесь с Элен!

Магистр подходит к каменной гряде и двигается по ней в глубь озера. Я с интересом слежу за ним: вот он доходит до «моего» камня, останавливается, присаживается и, обернувшись, зовет:

– Андрэ, иди сюда!

Присаживаюсь рядом. Мы закуриваем и долго смотрим на гладь озера, на которой уже отражаются блики уходящего к горизонту Солнца. Я думаю о Лене. О чем думает Магистр, не догадываюсь и даже не пытаюсь. Неожиданно он достает из внутреннего кармана плоскую черную фляжку и два пластмассовых стаканчика. Когда он успел их туда засунуть? Разве что сотворил вместе с плащом? Ну и Магистр! Вот уж этого я никогда не смогу!

Напиток темнокоричневый, почти черный, густой, как ликер, и крепкий, как ром. Аромат и вкус не лишены приятности, хотя совершенно мне незнакомы.

– Что это?

Вместо ответа Магистр снова наполняет наши стаканчики. Потом достает из того же кармана целлофановый пакетик с красными палочками. Берет себе одну и протягивает пакетик мне. Я вспоминаю, что именно такими палочками лакомилась Лена, когда я в свой первый день в Монастыре беседовал с Магистром. Палочка была чуть солоноватой и имела вкус одновременно вяленой рыбы, краба, ветчины и острого сыра.

Неожиданно Магистр прерывает длительное молчание и начинает говорить, глядя перед собой. Его словно прорывает. Он рассказывает о себе: о своей жизни на Родине, о том, как оказался в Монастыре…

Глава 23

Как нужна для жемчужины полная тьма,

Так страданья нужны для души и ума.