На дисплеях появляются лица сотрудников Ричарда. Он представляет им нас и объясняет, что их отдел переподчиняется сектору Внедрения и Воздействия для участия в операции “Сумеречные миры”.
– Все коды и данные этих товарищей уже занесены на ваши компьютеры. При необходимости можете обращаться непосредственно к ним. А сейчас я поставлю вам задачу на наше участие в операции “Сумеречные миры”. Нам необходимо сосредоточиться на изучении событий в низкочастотных фазах. Предмет поиска: все необычное и аномальное в этих фазах. Я имею в виду необычное и аномальное с точки зрения этих фаз, так как в этих фазах практически все необычное и аномальное, с нашей точки зрения. Особый интерес будут представлять события, которые раньше в данной фазе не наблюдались или были исключительно редкими, но стали повторяться в ней с некоторой регулярностью. А уж если такие события в будущем этой фазы собираются войти в систему, связывайтесь с любым из них, – Ричард кивает на нас, – в любое время суток. Я правильно поставил задачу, Магистр?
– Я бы не смог сделать этого лучше. Повторю только один момент. Когда упыри пожирают ночного путника, это само по себе ужасно, аномально и необычно. Но нас интересует не сам этот факт, а то, что если раньше упыри выходили на охоту только раз в месяц в безлунные ночи, то сейчас они вдруг стали охотиться каждую неделю и пожирают путников не выборочно – только тех, кто идет по своей воле, – а всех подряд. Понятно?
Все согласно кивают, и Ричард говорит:
– Более подробно я поставлю вам задачу примерно через час. Возвращайтесь к текущей работе.
Ричард прощается с нами и уходит к себе. А мы наливаем себе по последней чашке кофе, и вдруг Андрей предлагает:
– А что, если нам, пока наблюдатели отрабатывают Сумеречные миры, порыться в более позднем Средневековье?
– Обоснуй, – просит Магистр.
– Видишь ли, в Сумеречных мирах ЧВП базируется, разворачивает свою деятельность. Но серьезных результатов он может добиться, если действует не одно поколение. Кто знает, не обнаружим ли мы, что такие деятели, как Чингисхан и его потомки, Игнатий Лойола, Кортес, тамплиеры и их аналоги в других фазах, – порождения ЧВП?
– Мысль интересная… Вот что, мы с Кэт сделаем вам подборку таких фаз, а вы их проработайте. В самом деле, нельзя замыкаться на одном. Ну а сейчас давайте разбежимся, отдохнем, благо день уже кончился, а с утра за работу.
Магистр достает из своего неисчерпаемого бара бутылку сухого вина. Мы с удовольствием выпиваем и, попрощавшись, расходимся.
Дома, перед сном, я решаю прогуляться. Но на дворе, оказывается, заметно похолодало. Небо затянуто тучами, моросит дождь, и дует порывистый ветер. Вот и пришла осень. Да, одет я явно не по сезону. Возвращаюсь домой, критически смотрю на синтезатор и решительно направляюсь к линии доставки. Вызвав себе куртку и осенние сапоги, переодеваюсь и снова выхожу. Около часа я брожу по лесным дорожкам, на которые уже начали падать желтые листья. Воздух, поосеннему свежий, вначале взбодрил меня, и только к концу прогулки я понимаю, что устал. Интересно, от чего? Видимо, встреча с ЧВП оказывает всетаки какоето влияние. Как всетаки резко наступила осень. Чтото здесь не то. Еще вчера мы с Леной купались в озере, а сегодня уже желтые листья летят.
Вернувшись в свой коттедж, я застываю на пороге. В кресле возле столика сидит Андрей и, вертя в пальцах какуюто безделушку, задумчиво смотрит на голограмму Лены. Лена колдует у синтезатора, а Катрин у камина заваривает чай. Все они одеты подомашнему. Лена в голубом обтягивающем комбинезоне, Катрин в коротеньком розовом халатике, а на Андрее роскошный халат из алого бархата с золотым шитьем. Подарок Катрин, судя по всему.
– Что это вы здесь делаете? – вырывается у меня глупый вопрос.
– Тебя ждем, – не отрываясь от синтезатора, отвечает Лена. – У нас уже все готово, а ты гдето гуляешь.
Она открывает камеру и выставляет на стол бутылку легкого вина, сыр, зелень, пирожные и конфеты. В заключение на столе появляется небольшой, но довольно изысканный торт, наподобие “Киевского”. Катрин несет поднос с чайным прибором. Все еще ничего не понимая, я присаживаюсь рядом с Андреем.
– Друже, объясни толком… – начинаю я.
– Ты с нами за стол в таком виде сядешь? – негодует Лена. – Иди переодевайся!
Безропотно ухожу в соседнюю комнату, где сбрасываю куртку и расшнуровываю высоченные, до колен, сапоги. Надо же, умудрился какие заказать! Других, что ли, не нашел? Поразмыслив, натягиваю синий эластичный комбинезон, обуваюсь в спортивные тапочки (надо както гармонировать с гостями) и возвращаюсь к друзьям.
– Ну, и кто же наконец объяснит, что означает этот полуночный сбор таким экспромтом? – спрашиваю я.
– Почему ты решил, что это экспромт? – интересуется Лена.
– Вопервых, посмотри на таймер (он показывает 23.40). А вовторых, только экспромтом можно прийти даже к самым близким друзьям в таком одеянии.
Я киваю на голые ноги Катрин, обутые в изящные домашние туфельки из малинового бархата.
– Ты прав, друже, – отвечает Андрей. – Просто Катя в переживаниях и суете напрочь забыла, что у нее сегодня день рождения.
Катрин виновато улыбается, а я возмущаюсь:
– Ну хоть бы за полчаса предупредили! Мы бы чтонибудь подарили…
– И что бы ты за полчаса сделал? – ехидно спрашивает Лена. – Букет лилий с ароматом давно не мытого туалета? Молчи, дорогой! Они предупредили меня, и я коечто успела.
Катрин и Андрей улыбаются. Они хорошо знают тот уровень, на котором я общаюсь с синтезатором. А Лена откудато достает три изящные золотые цепочки, украшенные розовыми жемчужинами. Она подходит к Катрин и застегивает на ней цепочки. Одну – на шее, вторую – на правом запястье и третью – на левой лодыжке. Катрин краснеет от удовольствия и шепчет:
– Большое спасибо, Леночка.
– И сколько же нам сегодня стукнуло? – интересуюсь я.
– Вообщето такие вопросы женщинам не задают, – делает мне замечание Лена. – Но Кэт у нас в таком нежном возрасте, что в этом плане до секретов дело еще не дошло. Ей исполнилось семнадцать.
– Локальных семнадцать, – уточняет Катрин.
– Ну, разумеется, локальных, – соглашается Лена. – Ведь ты, в отличие от нас, ни разу не бывала в реальных фазах.
Это существенное уточнение. В реальных фазах время течет поразному. Выражаясь на языке хронофизики, в каждой фазе присутствует индивидуальная хроночастота. Поэтому хроноагенты, проведя в реальной фазе месяцдругой, возвращаются постаревшими на год, а то и два. При наблюдениях компьютеры компенсируют разницу в хроночастотах, и в Монастыре мы все видим в нашем ритме. Но от этого физическая разница во времени не исчезает, и матрица хроноагента либо стареет, либо молодеет относительно фазы Стоуна. Отсюда и идет счет возраста на локальные и относительные годы.
– Хватит годы считать, – говорит Андрей и разливает вино по бокалам. – Лучше выпьем за новорожденную. С днем рождения, Катюша!
Я медленно пью вино и разглядываю Катрин. Она в своем розовом минихалатике и малиновых туфельках на миниатюрных лапках сейчас кажется мне совсем еще девочкой. Ято считал ее просто “маломеркой”, а ей, оказывается, еще вчера было только шестнадцать лет. Тем не менее с Андреем она встретилась и стала его женой еще в пятнадцать и уже в это время была неслабым специалистом в области темпоральной математики. В шестнадцать лет создала программу поиска Черного Вектора Противодействия и возглавила аналитический отдел нашего сектора. Далеко пойдет девочка. Мне вспомнились слова Лены: “Здесь совершеннолетие считается с того момента, когда человек становится способным к самостоятельной работе”. Что ж, раз эта девушка созрела во всех отношениях раньше времени, то, как говорится, и флаг ей в руки. Неожиданно мне вспоминаются ее сексуальные подвиги, невольным очевидцем которых я не раз оказывался на Звездном острове. У меня возникают не оченьто лестные ассоциации, но я быстро одергиваю себя. Несмотря ни на что, во мне еще слишком много осталось от “своей” фазы. Нельзя всетаки лезть во все монастыри со своим безнадежно устаревшим уставом. Тем более в наш Монастырь.
