Позже я собираюсь домой, и мы спускаемся в гостиную. Видеть Серого не хочется, осо-бенно, после того, как мы сделали из него шизофреника. И только на лестнице я вспоми-наю, о наказе Доктора Вечности: прибыть втроём. Каким бы сверхкрутым ни был этот док-тор, Сергея брать с собой мне совсем не хотелось. Не потому, что я вдруг разочаровался в нём - нет, он продолжал оставаться в списке близких людей, - а потому, что стало жалко его. Приземлённый разум школьного нападающего по футболу не мог выдержать столько информации, разрушающей его стереотипы.

  Серый развалился на диване и скучно переключал каналы.

  - Эм... Артём уходит, - говорит Стёпка.

  Сергей кивает, чуть прикрыв печальные, как мне показалось, глаза.

  - Хорошо, нам надо с тобой поговорить. Возвращайся быстрее.

  Холодок страха объял нижнюю половину тела, я глупо машу рукой и неуклюже откры-ваю дверь:

  - Я пошёл.

  Позже, вечером, в аське, Стёпка рассказал мне суть их разговора, чем вновь удивил меня. Серый попросил больше ни во что не ввязываться, а он выгородит Стёпку с папиными канарейками. Возьмёт вину на себя, сказав, что нечаянно оставил окно и клетку открытыми. Кровь они старательно отчистили.

  Я с полчаса лежал в кровати и ошеломлённо глядел в потолок. Если за завтраком Сергей и дал повод усомниться в его авторитете, то сейчас героизм качка-футболиста зашкаливал выше отметки отлично. Я бы никогда не взял на себя ответственность за содеянное, да я вообще лучше бы свалил вину на Андрюху.

  Через какое-то время снизу раздаётся пару криков. Отец с матерью опять не поладили. А какой-то вшивый месяц назад у нас была идеальная семья. Я вздыхаю и печально поворачиваюсь на бок, но уже через пятнадцать минут в комнату входит папа.

  Попав в мрак занавешенных штор, он изображает растерянное лицо и спокойным - на-сколько у него это получается - тоном спрашивает:

  - Что у тебя тут как в могиле? Свет бы включил.

  Прикрыв дверь, он падает в кресло и потирает лицо. В плотном мраке силуэт папы едва заметен. Мне кажется, сейчас состоится серьёзный разговор, но почему-то пофигу. Во мне разливается сонливая и непонятная безнадёга.

  - Ну хоть ты что ли с ней поговори, - тихо просит отец.

  - А что я ей скажу?

  - Давайте уж похороним Андрюшку со всеми почестями.

  Я вздыхаю и переворачиваюсь на спину. В глубине души я предполагал, что подобный разговор с отцом рано или поздно состоится, и, к сожалению, я к нему не готов.

  - Ну он же числится официально без вести пропавшим, - говорю, вытянув вверх руку и гоняя между пальцами мобилу.

  - Тём, ты же понимаешь, что это всё белиберда, - вздыхает отец. - Если жертва не нахо-дится в первые три дня, то шансы равны почти нулю.

  - Почти, - немедленно замечаю я.

  - Не цепляйся к словам, - строго приказывает отец. Чёрт возьми, с ним я ссорится вообще не хочу, но Андрюшка и правда не умер! Теперь, не получив прямых доказательств смерти брата, я больше склоняюсь к теории Стёпки.

  Тогда я переворачиваюсь на бок и говорю отцу:

  - Пап, нужно ещё какое-то время. Дай нам ещё хотя бы месяц. Поверь, если через месяц Андрея не найдут, я сам уговорю маму похоронить этот... пустой гроб.

  Некоторое время отец мучается, взвешивая ЗА и ПРОТИВ. В темноте я не вижу его лица и не могу точно утверждать, какие эмоции сейчас бушуют внутри главного члена семьи Бреус.

  - Две недели, - вдруг говорит он. - Даю тебе две недели, а потом, если Андрюшка не найдётся, ты присоединяешься ко мне, и ломаем маму.

  Две недели? Ха, меня может не стать уже завтра, поэтому четырнадцать дней, целых по-ловина месяца, четверть школьной четверти, кажутся мне вечностью.

  - Договорились, - киваю. - Две недели, и я твой.

  - Ну хоть один человек в нашей семье мыслит здраво, - вздыхает отец и уходит. Ни спо-койной ночи, ни пожелания приятных снов. После исчезновения Андрюшки со мной живут чужие люди, раньше я их не знал. Эй, ребята, кто вы? Где стремление отца всё обращать в шутку? Где строгий тон мамы, просивший вернуться к обеду?

  Я вздыхаю, иду в туалет, а когда возвращаюсь, замираю на пороге. Тусклый свет из коридора обнажает взгляду пустую кровать-кораблик у окна. Я закрываю дверь, подхожу к ней и ложусь. Как непривычно. Оказывается, вот под каким углом Андрюшка видел комнату, когда просыпался.

  Я активирую телефон, экранчик - маленькая точка света, посреди бескрайной тьмы комнаты.

  Я: Ты собираешься брать завтра Сергея?

  Стёпка: Да.

  Я: Ты же обещал больше не вмешиваться ни во что.

  Стёпка: Придётся Серому понять, что вмешиваться нужно.

  Я: Кажется, мы разрушили мир твоему брату *пугливый смайлик*.

  Стёпка: Ему это полезно, пусть поразмышляет, а то так и умрёт спортсменом.

  Я улыбаюсь и переворачиваюсь набок. Интересно, что большой брат думает о сегодняшней посылке? Неужели и правда пытается объяснить происходящее с рациональной точки зрения?

  Мне его жаль.

  А потом я разговариваю с подушкой, как будто это Артём.

  - Две недели, - говорю я. - У меня всего лишь две недели, чтобы найти тебя. И я найду. Я знаю, где ты, мне бы только способ отыскать к тебе двери.

  Я обнимаю подушку и становится как-то приятно и грустно одновременно.

  - Вот увидишь, я верну тебя в семью.

  После этих слов сон медленно начинает пожирать меня, и я отрубаюсь в кровати Анд-рюшки. Всю ночь мне снится, будто маленькая чёрная коробочка засасывает меня, и боль раздирает тело. Я часто просыпаюсь вспотевший и почти плачущий, но кошмар не отпускает.

  *******

  Меня будит телефонный звонок Стёпки. Я с трудом расцепляю веки и мычу в трубку звуки, похожие на алло.

  - Ты что, ещё спишь? - голос Стёпки немного суетливый.

  - А сколько время?

  - Уже десять. Давай поднимайся, мы скоро подойдём.

  Связь обрывается, и я сажусь на кровати. Десять? Прямо вот десять ноль-ноль? А почему у меня состояние, будто только недавно рассвело?

  Всё ещё потирая сонные глаза, я чищу зубы и только сейчас осознаю Стёпкино мы. Мы на подходе, как-то так он сказал. Значит, всё же уговорил Сергея пуститься в опасное путешествие!

  На мне всё ещё Стёпкина футболка. Надо одеться во всё новое. Я так и поступаю, даже нижнее бельё меняю. Джинсы - только вчера из стирки, белая майка без всяких надписей и имитация рокерской кожанки, так сказать - летний вариант, из тёплой блестящей ткани. Когда солнце печёт, в ней не так жарко, а вот когда холодно, как раз самое то. В сорокаградусный мороз она не спасёт, но предполагаю, что за полярный круг нас не отправят.

  Наскоро побросав в себя разные бутербродики, я выхожу на улицу. У ворот уже беседуют Стёпка и Серый. Друг в привычном одеянии: цветная футболка и излюбленные клетчатые рубашки поверх, а вот Сергей, как истинный спортсмен, в белой обтягивающей майке, демонстрирующей его мускулы.

  Завидев меня, Стёпка машет рукой, будто я их не вижу.

  - Мы можем опоздать, - говорит он. - Бежим быстро.

  - Не суетись, - Серёга касается плеча брата. - Здесь пару кварталов, дойти - пять минут.

  В принципе, в нашем маленьком районе до любого дома можно дойти за пять минут. Меня вдруг пробивает на сентиментальности.

  - Серёг, - говорю. - Ты извини, что так всё получается. А ты вообще изверг, травмируешь своего брата! - строго грожу Стёпке.

  - Стоп-стоп-стоп! - Серый перекрещивает руки. - Тайм-аут! Никто никого не травмирует.

  - Да, - уверенно кивает головой Стёпка. - Он сам увязался.

  - Ну во-первых, не увязался, - хмурится Сергей. - Просто, я просил тебя, идиота, ни во что не вмешиваться. Знаешь, что вчера он устроил мне? - Серый смотрит теперь на меня. - Сказал, что пойдёт в любом случае. Что даже если я запру его, он вылезет в окно. Мне и так вчера от папы весь вечер доставалось из-за канареек. А тут ещё этот истерики закатывает.