Вскользь замечу, что добывание данных легальной стратегической зарубежной разведкой в мирное время — как раз то, что красиво называется «деятельностью, несовместимой со статусом дипломата». Во всех странах эта тайная деятельность противозаконна, а потому рискованна. Ощущение опасности, концентрация воли и напряженная изворотливая работа ума в противостоянии с контрразведкой — вот то, что дает высшее наслаждение разведчику в короткие моменты проведения операций. Знаю это по себе и по другим. Сами же данные, получение которых есть цель, в момент операции отходят на второй план. Их ценность или пустяковость, а соответственно, радость или разочарование осознаются и испытываются разведчиком потом.
Обработка же данных, информационная работа стратегической разведки, по своим методам есть научная работа. Результаты этой работы суть открытия, а удовлетворение от процесса долгого поиска и, наконец, прорыва ума к знанию куда глубже, чем яркое, но короткое чувство риска и преодоления опасности.
Информационная работа стратегической разведки в своих результатах отличается от науки лишь тем, что научные открытия бессрочны, а открытия стратегической разведки быстро устаревают. Так, периодический закон химических элементов Д. И. Менделеева — вечен, а вскрытую разведкой группировку войск противника, порядок и нормативы их перевода с мирного на военное положение и развертывания нужно регулярно уточнять и подтверждать. Именно поэтому открыватели законов природы, общества и познания становятся знаменитыми, а открыватели чужих государственных и военных тайн остаются неизвестными.
В информационной работе по Китаю мне удавалось по крупицам очень мелких и отрывочных данных складывать довольно целостную картину того или иного положения вещей. Удавалось потому, что я исходил из тезиса о конкретно-символическом, связанном с иероглифическим письмом, характере мышления китайцев. И поэтому смею утверждать, что в любой заранее спланированной деятельности у китайцев есть система, иногда периодическая.
О своих трех основных открытиях такой системы в вооруженных силах Китая, два из которых спустя годы были рассекречены и подтверждены китайцами в открытых материалах, а третье (и главное) подразумевается как обязательное и не подлежащее сомнению знание, я пока лишь кратко упомяну.
Первое — это вскрытие данными радиоразведки в ноябре 1987 года перевода некоторых звеньев системы управления и связи вооруженных сил Китая на военное положение, а по их функционированию — замысла и розыгрыша масштабного стратегического учения с участием войск, авиации, сил флота и пусками (на ядерной фазе) тяжелых баллистических ракет. Учение проводилось с развертыванием сухопутной группировки на пекинский оборонительный рубеж (то есть против СССР). Свои обобщения и выводы я делал исключительно методом системного моделирования, не имея никакой текстовой или другой смысловой информации. Впоследствии же все подтвердилось: об этом учении, проводившемся под общим руководством председателя Центрального Военного Совета КНР Дэн Сяопина, китайцами был сделан гордый документальный фильм «Стальная стена».
Второе — это осуществленное в 1989 году радиотехническими средствами вскрытие факта окончания разработки и отслеживание испытательного пуска ракеты первого китайского твердотопливного мобильного комплекса средней дальности. Все оценки содержания радиоэлектронной картины (а это — частотно-временные характеристики импульсов) и расчеты примерных баллистических характеристик предполагаемого в этой картине пуска (дальность, скорость, высота) делались мною по моделям признаков системы. И также при отсутствии какой-либо смысловой информации. В 1995 году в ходе намеренного обострения обстановки в Тайваньском проливе этот неуловимый ракетный комплекс «Ветер с Востока—31» был показан по центральному телевидению КНР как жест устрашения и демонстрации силы.
И наконец, главной вершиной, достигнутой с опорой на принцип наличия системности в мышлении китайцев, стало вскрытие в начале 90-х годов, по сути, таблицы всего боевого состава и группировки стратегических ракетных войск Китая, включая как ракетные полки и их стартовые дивизионы, так и части ракетно-технического обеспечения, хранения и подачи ядерных головных частей, учебно-тренировочные подразделения, госпиталя. Работа завершилась созданием матрицы, по которой знание одних элементов позволяло предполагать наличие и других.
Достоверность моей матрицы позже была подтверждена средствами видовой космической разведки. Подтверждена не в свободном поиске «иголки в стогу сена», а по наводке на вытекающие из данных таблицы районы расположения ракетных войск. Надо заметить, что до этого в течение двадцати лет противостояния с «опасностью с Востока» Генштаб ВС СССР в качестве целей для поражения держал искусственные насыпные горы, так называемые «бугры» не существовавших там никогда китайских ракетных баз.
Мое пребывание в Китае закончилось 29 июня 1999 года по совершенно независящим от меня обстоятельствам и для меня абсолютно внезапно. Подтвердилось правило военной разведки: «вход — рубль, выход — два». Это правило изложил в широко известном романе про ГРУ «Аквариум» Виктор Суворов (Резун). Правда, он на закате советской власти, будучи действующим оперативным офицером ГРУ, сам перешел на Запад и как безусловный изменник Родины сделал себя невъездным. Я же, ни дня не прослужив на должности в ГРУ при новой власти и будучи уже 7 лет свободным предпринимателем, сначала был объявлен китайцами «персоной нон грата», а затем дважды депортирован ими в Россию. Тем не менее правило подтвердилось: следствия проявленной самостоятельности в обоих случаях наступили с подачи ГРУ.
Документальных подтверждений истинных причин моей депортации из КНР и принудительного закрытия моего русского бизнеса в Китае, видимо, добыть никогда не удастся, но аналитически картина выглядит следующим образом.
В декабре 1992 года заканчивалась моя третья командировка в Китай. В стране к этому времени произошли кардинальные изменения:
— Советский Союз, служить которому я дал присягу, был распущен;
— коммунистическая партия, в которой я состоял по искреннему убеждению в правоте идеи жить по совести и справедливости как мечты человечества, была запрещена и находилась под судом;
— взамен необходимости всех и всяческих согласований и разрешений была объявлена полная Свобода, включая свободу предпринимательства;
— столпы советской государственности — армия и КГБ (и не в последнюю очередь разведка и сыск) — сотрясались сокращениями, расчленениями и деморализацией.
Имея к тому времени звание полковника, 26 лет выслуги и льготы «воина-интернационалиста», я решил уволиться. Сознавая, что в советской военной разведке я себя уже неплохо реализовал, при скромном служебном положении качественных перспектив карьерного роста не имею да и служить неизвестно чему не хочу, я принял решение не упускать шанс и сыграть по новым правилам на новом поле стяжания богатства, как самостоятельный и свободный предприниматель.
Переход в бизнес был моим ответом на вызов времени. Уход из разведки в самом плодотворном возрасте — 41 год — предательством не считаю. Присяге я не изменил, мундир не менял. В 1917 году Николай II отрекаясь, освободил офицеров от присяги, а вот Горбачев в 1991 году — забыл. Я же давал клятву «до последнего дыхания быть преданным своему народу», «не щадя своей крови и самой жизни» служить своей Советской Родине и ее Советской власти, а вовсе не мировому «свободному рынку товаров и капитала». Из партии я тоже не вышел и стал «красным купцом». Да и с «китайского фронта» не сбежал, первым основав новый частный русский бизнес в Китае.
23 февраля 1993 года, аккурат в день Советской Армии, я был «исключен из списков части» и отправлен на пенсию за выслугу лет, а 5 марта уже вернулся в Пекин и окунулся в море бизнеса.
Свой отход в бизнес, как вспомогательный вариант на случай сложностей с продолжением службы в постсоветской России, я начал готовить загодя, еще будучи на должности в посольстве СССР в Пекине. Шла перестройка, и в посольстве я был неформальным лидером левой оппозиции. Как таковой отвечал в Объединенном парткоме всех советских учреждений в Китае за социально-бытовые вопросы нашей колонии. На перестроечной волне раскрепощения строгого посольского режима, в 1991 году, был восстановлен прерванный еще «культурной революцией» регулярный летний отдых совзагранработников на китайском правительственном курорте, на Желтом море в Бэйдайхэ. Я занимался организацией этого отдыха и общался с китайской стороной по хозяйственным и финансовым вопросам. Руководство санатория для иностранных специалистов в Бэйдайхэ, где был организован отдых, вынашивало планы привлечения иностранных инвестиций. Для модернизации и развития своего курорта. Получение не внутренних кредитов (взятие долга на себя), но внешних инвестиций (риск остается на иностранце), рассматривалось ими как воплощение задач новой китайской политики реформ. Китайцы настойчиво предлагали мне три варианта вложения капитала, и возвращался в Китай я не на пустое место.
