Согласитесь, ни о какой интеграции в глобальные процессы, как о национальной цели КНР, ни до 2049 года, ни после китайцами ничего не сказано. Речь же идет о медленном изменении, за счет комплексного самоусиления, существующего положения в пользу Китая, а значит, и о подобающем месте в мире и о праве решающего голоса Китая при обсуждении вопросов, затрагивающих судьбы человечества.
Наращивание влияния на окружающий мир через совокупную мощь страны было названо в Китае "новым выбором". В составе совокупной мощи военный аспект был поставлен в подчиненное и производное положение по отношению к ее общеэкономическому и научно-техническому аспектам. Пройти путь "нового выбора" Китай намерен главным образом за счет опоры на собственные силы. Играя на противоречиях и трудностях России и Запада, взаимно сковывающих друг друга и позволяющих КНР извлекать долговременные выгоды от конъюнктурной опоры на их политическую, экономическую и научно-техническую поддержку, не беря на себя встречных обязательств, Китай оставляет за собой свободу политического, финансового и военного маневра. А главное, свободу определения сроков, необходимых для непосредственной подготовки своих сил и средств к вступлению в открытую борьбу.
Важно заметить, что в КНР никогда не отрицалось и не замалчивалось то, что гарантом мирных условий экономического строительства и защитой от внешних и внутренних угроз выступают боеготовые вооруженные силы. Огражденные от деполитизации, находящиеся под жестким руководством Военного Совета ЦК КПК (он же Центральный Военный Совет КНР), парткомов и политорганов в войсках, Вооруженные Силы Народного Китая обеспечивают следование китайской нации курсом "социализма с китайской спецификой". Причем как в центре, так и на местах, и особенно в подстрекаемых либералами к сепаратизму приграничных автономных районах проживания национальных меньшинств (тибетцев, уйгуров, монголов, дунган, чжуанов).
Концепция "трехсферной стратегической границы" обосновывает необходимость для КНР расширять жизненное пространство за пределами национальной территории. Однако, прежде всего, предусматривается наращивание китайского национального присутствия в пространстве космоса и мирового океана (ближайшая задача — полный суверенитет над островами Наньша). Ибо такое присутствие есть мощный способ по сути военного знания обстановки, контроля и решающего влияния на геополитическую и все более важную "геоэкономическую" ситуацию на планете. Влияния посредством способности собирать, интегрировать и распространять (демонстрировать) информацию о рисках и угрозах в реальном масштабе времени.
Действительно, в прошлом противоречие между аграрным характером китайского общества и ограниченностью ресурсов пахотной земли было причиной многих бедствий для Китая. Ныне же новые технологии, информатизация и коммерциализация общества (информационные и финансовые рычаги воздействия) ведут к расширению жизненного пространства китайской нации без военной оккупации новых территорий.
Китайцы копируют пример Японии, в которой плотность населения еще выше, чем в Китае, но которая практически без наращивания собственно военного потенциала (под американским "зонтиком") лишь в процессе научно-технического и финансово-экономического рывка решила многие проблемы, остающиеся для Китая пока крайне болезненными Тем не менее, подкрепляя слова и хозяйственные замыслы политиков силой, начиная с войны в Корее, КНР применяла свои вооруженные силы именно и только за пределами своих географических границ (1962 год — конфликт с Индией; 1969 год — конфликт с СССР; 1974 год — захват Парасельских островов; 1979 год — удар по Вьетнаму; 1988 год — обострение вокруг островов Спратли; 1995 год — обострение в Тайваньском проливе).
Практика убеждает, что объявленная Западу и России в качестве официальной китайская стратегия "народной войны в современных условиях" — иллюзия, сохраняемая по большей части для иностранного потребления и лишь на невероятный случай гипотетической внешней агрессии против КНР со стороны бряцающих ядерным оружием "бумажных тигров". Однако эта иллюзия опирается на действительно неисчерпаемые и подготовленные к быстрой мобилизации и развертыванию на своей территории людские ресурсы нации.
За срок до 30 суток для решения задач противодесантной обороны побережья и прикрытия сухопутных границ, китайскими мобилизационными планами, в части, не особенно скрываемой от общественности, предусмотрено развертывание примерно ста резервных дивизий. Эти резервные дивизии в угрожаемый период должны начать усиление оперативных группировок войск постоянной готовности, а в ходе первых операций начавшейся войны по мере развертывания обеспечивать эшелонированную глубину китайской обороны на направлениях прорыва вторгшегося противника и восполнять все потери фронта. То есть примерно так, как отмобилизованные за Уралом сибирские дивизии грудью закрыли Москву зимой 1941 года.
Так иллюзия предполагаемых способов ведения войны и реальность численности резервов помогают решать задачи все более осложняющейся дипломатической деятельности КНР во все более непростых отношениях с оппонирующими Китаю "полюсами силы".
Полагаю, что в будущем на фоне дальнейшего укрепления мирного образа китайской державы всегда можно ожидать другую войну: локальное применение Китаем военной силы за периметром своих границ с целью унизить правительство или расстроить экономику страны, где китайским интересам или интересам китайской экономической общины будут пытаться "наступать на ноги".
Такое применение военной силы считается у китайцев законным, приемлемым, справедливым и полезным. Полезным потому, что "препятствует количественному накапливанию острых противоречий, не доводя их до перерастания в крупномасштабную войну". Более того, таким образом, возможность крупномасштабной войны в XXI веке вообще сводится к минимуму.
В звене оперативного искусства, как заметный успех китайской дезинформации и маскировки, вспоминается внедренный в сознание советских военачальников миф о непреодолимости обычными средствами поражения тысячекилометровой полосы укрепленных районов пекинского оборонительного рубежа и устойчивый стереотип необходимости его обхода с флангов.
Летом 1992 года мне довелось проехать на машине насквозь через Чжанцзякоуский укрепрайон (к памятнику советским воинам, павшим на этом направлении в 1945 году в боях с японцами). С точки зрения масштабов проделанных здесь в 60-70-х годах инженерных работ по оперативному оборудованию театра военных действий (противотанковых эскарпов, рвов, стенок) зрелище было на уровне декораций из фильма "Звездные войны". Многокилометровые полосы исполинских бетонных надолбов и противотанковых ежей можно было бы сравнить, пожалуй, лишь с рядами волноломов и причальных стенок громадного морского порта. Вся эта оборонительная красота, контрастная для воздушной и космической разведки, как и Великая китайская стена в прошлые века, вселяла ощущение неприступной твердыни. По уровню воздействия на разум полководца, просчитывающего ожидаемые потери в живой силе и технике, неизбежные при прорыве этой твердыни с ходу, один вид укрепрайона можно сравнить, наверное, с эффектом ожидания применения тактического ядерного оружия.
Неприемлемость величины трудностей, цены их преодоления и риска значительных потерь от лобового прорыва пекинского оборонительного рубежа наталкивала полководцев на идею его обхода с фланга. Эта идея повторялась в решениях командующих войсками "красных", наносящих контрудар по "желтым", на всех советских учениях и тренировках периода "возрастания опасности с Востока". В этом плане показательно крупнейшее командно-штабное учение того времени "Восток-88", проводившееся в Монголии как продолжение войскового учения "Запад-88" в Европе, в ходе которых советский Генштаб отрабатывал первые операции мировой войны на два фронта.
