На второй день Синди немного успокоился — никакие призраки прошлого не спешили догонять его. Больше всего Синди хотелось счесть прошлый разговор дурацкой шуткой менеджера, но Джон никогда не был любителем розыгрышей.

«Может, еще обойдется», — думал Синди тоскливо.

Не обошлось, и роковой звонок застал Синди в гостях, когда вечеринка как раз дошла до той стадии, когда можно скидывать гостей в бассейн и танцевать на столе.

— Синди, — сказал Джон с экрана, — тут наша дама. Та самая. Переключить на тебя или ты передумал?

«Я передумал!»

— Переключи, — велел Синди, с которого мгновенно слетело опьянение. — Только через три минуты — тут шумно, я отойду.

Он поймал за шелковый шарф хозяина дома, который сосредоточенно наливал джин в цветочный горшок.

— Пей до дна!

— Арчи, — сказал Синди, — у тебя найдется тихая комната, чтобы я мог спокойно поговорить?

— Для тебя, моя радость, что угодно! — провозгласил Арчи и потащил его на второй этаж. Синди механически улыбнулся ему.

После гула вечеринки тишина гостевой спальни упала на него, как мягкое одеяло. Синди зачем-то снял комм с руки и положил на тумбочку, а сам сел на стул и стал смотреть на экран.

«Это не может быть она. Это какая-нибудь сумасшедшая. Не может…»

Комм завибрировал — Джон был точен и перенаправил вызов через три минуты ровно.

«Это не может быть…»

Изображение долго не могло стабилизироваться — межпланетные переговоры, да еще перенаправленный вызов… Наконец, картинка стала четкой — и Синди понял, что прошлое не пропало никуда.

— Здравствуй, мама, — помертвевшими губами сказал Синди.

— Синди, — ответила Алисия Терренс.

Она не располнела с возрастом — наоборот, немного высохла. Спину она до сих пор держала абсолютно прямой, зато обрезала и покрасила волосы, скрывая первую седину. А вот гордое непреклонное выражение с лица пропало, сменившись усталостью, и сильнее стали заметны носогубные складки. Синди понадобилось несколько секунд, чтобы привести свои детские воспоминания в соответствие с реальностью.

— Мама, как это, — разлепил он губы, чтобы хоть что-то сказать, — какие-то звонки с левых номеров, мой менеджер сказал…

— Он блокировал каждый новый номер, — кивнула Алисия. — Пришлось просить позвонить у знакомых. Потом и номера знакомых кончились, я перепрошила домашний комм…

Меньше всего Синди были нужны технические подробности.

— Я не об этом мама! — воскликнул он. — Что это вообще?! Зачем?! Как тебя отец не прибил за эти звонки?!

— Роберт умер шесть лет назад. Инфаркт.

Синди не любил отца. Слишком живо помнил, как Роберт брезгливо смотрел на него, а потом швырнул в комнату и запер дверь. Никогда не хотел видеть ни его, ни мать. Но теперь, узнав о его смерти, Синди был потрясен мыслью, что никогда теперь не сможет доказать что-то отцу, даже если захочет. Они никогда не помирятся, Синди до последнего мига оставался для отца позором семьи, а отец запомнится Синди красным от гнева. Невозможность ничего изменить подавляла.

— Синди, — сказала Алисия, потому что он молчал, — я так тобой горжусь…

Мать нашла единственные слова, которые привели сына в чувство. Синди взвился со стула, как укушенный.

— Гордишься, мама?! Легко гордиться, когда сын знаменит, успешен и богат! А когда ему пятнадцать, он в твоих туфлях и молотит в дверь, чтобы его выпустили — не пробовала гордиться?! А когда он шляется по Анатару без денег и еды — не пробовала? Зато когда он возвращается из гастрольного тура, можно и погордиться и даже простить, что он трансвестит!

Синди сделал несколько кругов по комнате, выдохся и снова упал на стул, злой, взъерошенный, красный от злости. Алисия смотрела на него, и губы у нее дрожали.

— Когда мы увидели, что ты исчез, — тихо заговорила она, — мы пошли в полицию. Те перевернули город. Тебя видели на улице, но никто не знал, куда ты мог пойти. Потом… потом нашли в реке твою сумку. Обыскали всю реку, осмотрели берега, куда тебя могло выбросить, но тела не нашли. Я не верила, что ты умер. Я надеялась…

Она сделала паузу, сглотнула и продолжила.

— Потом кто-то вспомнил, что вроде бы видел тебя в районе вокзала. Опросили весь персонал, и одна из проводниц узнала твое фото. Так выяснилось, что ты сбежал в Анатар. В полицию Анатара послали твое описание и фото… но ничего не произошло. Я ждала каждый день. Мы не знали, жив ли ты, не попал ли к каким-нибудь негодяям или в больницу… Но я верила, что ты сумеешь подняться. И вот… убедилась.

Синди молчал и кусал губы. Он не задумывался, что происходило в Вейцере после его исчезновения, и не предполагал, что его родители поставят на уши весь город. Он просто вычеркнул Вейцер из памяти — никогда не думал вернуться к семье, никогда не узнавал, как они жили без него. И вот, прошлое, от которого он так долго бегал, вернулось.

— Мама, — услышал он вдруг детский голос, — я пошла гулять!

— Иди, Энжи, — торопливо кивнула кому-то Алисия.

— Мама? — вкрадчиво поинтересовался Синди.

— Да, я должна сказать тебе, — Алисия поправила волосы нервным незнакомым жестом, наверное, появившимся после стрижки. — У тебя есть сестра. Мы узнали, что Энжи родится, через две недели после твоего… ухода.

— Энжи, — тупо повторил Синди.

— Да. Анжелина.

Этого Синди уже не выдержал — уронил лицо в ладони и глухо застонал. Столько новостей сразу не укладывалось у него в голове. Получается, когда он плясал в баре, у него уже была маленькая сестра. И когда он целовался с Саймоном, и танцевал на концертах, и учился у Квентина, и играл Зло, она была, родная сестра, девочка, о которой всегда мечтала мать, а он ничего, совсем ничего о ней не знал!

Он потер лоб и виски и поднял голову. Алисия смотрела на него и молчала.

— Мама, — тихо и яростно спросил Синди, — зачем ты позвонила? Сейчас — зачем? Денег нет? На что вы там вообще живете?!

«Если она скажет, что ей пришлось ради дочери пойти шить или готовить, я повторю судьбу отца прямо здесь».

— Деньги есть, — сказала мать, напомнив прошлую Алисию Терренс, и у Синди отлегло от сердца. — Я продала фирму Роберта, положила деньги в банк, и мы живем на проценты.

— Тогда что?!

— Я просто хотела увидеть тебя, — опустила голову Алисия, — ты же мой сын. Не думай, я не буду просить тебя о деньгах или чтобы ты приехал, раз тебе так противно, просто я хотела убедиться, что у тебя все хорошо. Что ты живой. Сама увидеть…

Голос у нее дрогнул, и Синди отстраненно подумал, что актриса всегда останется актрисой.

— Мам, ну что ты. Вот я, живой, целый, говорят, еще и талантливый, — Синди чувствовал предательскую резь в глазах и из последних сил держал лицо. — Значит, так. Мне нужно все это как-то… осознать. Хотя бы то, что у меня сестра есть! Она знает обо мне?

— Знает, — впервые улыбнулась Алисия. — Знает, что у нее есть старший братик и когда-нибудь она его увидит.

— Чтоб я сдох, — пробормотал Синди. — Так, мама. Ты перестаешь терроризировать моего менеджера и соседей. Номер я сохраню. Никому ничего не противно, все прекрасно, но мне нужно привыкнуть. Понимаешь?

— Понимаю, — печально вздохнула мать. — Понимаю, что родной дом тебе…

— Мама, не начинай! — рявкнул Синди. — Я дом этот девять лет не видел и еще столько же не видел бы! Ради сестры… В общем, мы друг друга поняли.

— Поняли, — мать снова улыбнулась, и Синди подумал, что без нелюбимого мужа, но рядом с любимой дочерью ее характер мог и измениться к лучшему. — Хороших выступлений, сынок.

В этот же вечер Синди ушел в первый попавшийся бар и напился, по-черному, страшно, до помутившегося сознания и качающейся земли. Разговор с нашедшей его матерью сам по себе был достаточным потрясением, но известие о сестре добило Синди. Он подсчитал — ей должно было быть лет восемь. Уже разумный человек. И он все эти годы даже не подозревал о ней!

Он не помнил, как добрался домой и кто вел его до двери — а кто-то вести должен был, потому что сам Синди не дошел бы.