- Доброго утра вам, Надежда Мироновна.
Стоило мне освободить от своего присутствия автомобиль, как прозвучал знакомый голос.
- И вам, доброго, Василина Степановна. – Я машинально взглянула на наручные часы. – А что это вы так рано, вроде на девять договаривались, а сейчас без четверти восемь?
- Ой, Наденька, старость не радость. Всю ночь память бередила, уснуть не могла, минуты считала до предстоящей поездки. А когда светать начало, думаю, зачем насиловать свой организм, да и принялась собираться в путь. Но вы не переживайте, я не с пяти утра здесь околачиваюсь. – Скорее всего заметив мои выпученные от удивления глаза, поспешила объяснить Василина Степановна. - Пока покушать в дорогу приготовила. Пока принарядилась… Я всего на несколько мину раньше вашего прибыла, а вы это что так рано?
Я не без радости окинула Василину Степановну взглядом, она ведь действительно принарядилась. Облачив себя в нежно-розовый трикотажный костюм, подкрасив ему в тон губы и чуть заметно воспользовавшись подводкой для глаз, она помолодела на несколько лет. В одной руке черный лакированный клатч, в другой лукошко, похожее на те, в которых на Пасху в церковь продукты носят, а каблук на ее лакированных туфлях, пусть и не последней модели, но однозначно новых, придавал всему образу королевского величия. Передо мной стояла прям королева Елизавета, как минимум.
- Василина Степановна, вы просто красавица! – прежде чем ответить на поставленный вопрос я прильнула к старушке. – А я так рано по той же причине что и вы – бессонница. Мне так хочется побродить по местам вашей юности, что как только начинаю об этом думать, мой организм наполняет несказанное возбуждение. Какой уж тут сон?
Так, встретившись раньше срока, нам ничего другого не оставалось, как отправиться в путь.
Василина Степановна любезно предложила нам потрапезничать перед дорогой, но я, так же любезно отказалась. Куда тут трапезничать, если вечерняя трапеза еще всецело занимает мой желудок. А вот Рыжик был более сговорчивым и не без удовольствия предпочел фаршированную рыбку – кошачьему корму.
- Нууу, вы его так с детства разбалуете, что мне тогда с ним делать? Я ведь выготавливать точно ничего не стану, а он возьми да и откажись от корма.
- Не беспокойтесь, Наденька, пока я жива, он не пропадет. Мне ведь так побаловать кого-то хочется и не потому что «надо», а потому что «хочется». Так что пусть уплетает на здоровье, а завтра, Бог даст, еще чем-то порадую вашего ммм-м-м, как прикажете величать?
- Рыжика.
Так, вооружившись едой, котом и навигатором, мы и отчалили.
- Ну, с Богом, - перекрестилась в дорогу Василина Степановна.
- Точно, - моментально повторила движение правой руки я.
В моем компактном «жуке» удалось комфортно разместиться всем членам нашей экспедиции, так что путь чуть больше чем в два часа, промчался незаметно. Сначала мы с Василиной Степановной болтали ни о чем. Затем она полностью погрузилась в далекие воспоминания и замолчала. Чем ближе к ее Гарбузину мы приближались, тем четче на старческом лице я видела страх и неуверенность. С помощью зеркала заднего вида я легко прослеживала все изменения на лице Василины Степановны, но без инициативы с ее стороны не стала лезть в душу.
- Надя остановись! – в какой-то момент моя пассажирка почки прокричала, а я автоматически надавила на тормоз.
- Что? Что случилось? Василина Степановна, в чем дело? Вы нехорошо себя чувствуете? – машина резко затормозила, а я в считаные минуты покинула водительское кресло и помчала к взволнованной женщине. - Василина Степановна, милая, ну что же вы так...
Страх, волнение, паника – все это излучала не молодая женщина. Капли пота выступили на ее лице, которое побагровело, а руки изо всех сил старались выполнить роль вееров.
- Наденька, не хорошо что-то мне… Ой, не хорошо… - задыхаясь твердила старушка, глядя на состояние которой, я и сама готова была отдать Богу душу, но решительно взяла себя в руки «Спокойно, Надежда Мироновна, это всего лишь приступ паники и ничего более!».
- Василина Степановна, родненькая, возьмите себя в руки. Дышите глубоко. Вздоооох… Выыдох… Вздооох… Выдоооох. Повторяйте за мной. Гоните от себя плохие мысли, ведь все же хорошо. Все в полном порядке. – Достав с кармана мятную конфету, которые я всегда таскала с собой, на всякий случай, я протянула ее старушке. – Держите, и медленно рассасывайте. Отвлекитесь от того, что вам неприятно. Подумайте о хорошем. Например о Рыжике, смотрите, как сладко ему спится в пути, а ведь совсем еще кроха! Ну или о погоде. Солнце ведь сияет в этих краях намного ярче и теплее, чем в городе. А этот хвойный запах… А это пенье птиц… Разве вы не мечтали о подобной прогулке?
Василина Степановна послушно послала леденец в рот. Будучи занятой процессом рассасывания и старательно вслушиваясь в мои слова, паника понемногу стала ее отпускать. Цвет лица приходил в норму, как и дыхание.
- Ну вот. Так на много лучше. – Держа в своих ладонях руку Василины Степановны, я чувствовала, что легкая дрожь ее все же не отпустила.
- Наденька, спасибо вам за все, но… Я что-то уже сомневаюсь в правильности нашего решения… И, вы правы, все вокруг действительно прекрасно, намного лучше чем в военное время… Надежда, вынуждена признать, я безумно трушу. Какой-то неведомый страх завладел всем моим телом и душой. Боюсь, не перенесу такой встречи с прошлым…
Василина Степановна вновь менялась. Прямо на глазах, эта женщина опять начинала задыхаться.
- Василина Степановна, вы меня, конечно, извините, но моя задача, как психотерапевта, помочь вам, и именно это мы и приехали сюда делать. Вы должны освободиться от груза сожаления и перестать упрекать себя в том, что ваш Юра ушел раньше. Вы не могли подарить ему жизнь еще раз, как это произошло в сорок четвертом. Простите за жестокие слова, но пришло его время. Вы же должны достойно прожить остаток вашей жизни, сберегая все самое-самое, в своем израненном, но познавшем истинную любовь сердце. Вы поведали мне прекрасную историю вашей жизни. Вам хотелось ею поделиться, вновь пережить, ощутить это далекое прошлое. Так что вам мешает сегодня ощутить все в полную мощь, чтобы отпустить? Вы должны все это увидеть, пережить и сохранить самое-самое, в душе. А потом, найти место для чего-то нового. Для кого-то из настоящего, а не из прошлого. Но для того чтобы не доживать, а жить, вы должны сейчас с головой окунуться во всю прелесть и горечь давно минувших дней. Так что берем себя в руки, и не спеша отправляемся на прогулку по Гарбузину. Кстати, подскажете, куда именно мне нужно будет свернуть, чтобы попасть к вашему бывшему жилищу?
Ничего мне не ответив, Василина Степановна лишь едва заметно улыбнулась. Видно было что женщине трудно совладать с собой, но в то же время, ей были приятны все мои слова.
- Кажется, приехали. – Слегка притормозив у покосившейся синей таблички с надписью «Гарбузин 4», констатировала я. – Что ж, теперь слушаю вас, куда нам дальше?
- Наденька, езжайте по указанной дороге, а как дома завиднеются, я подскажу, - без особого энтузиазма прошептала Василина Степановна, а ее рука активно массировала левую грудь, именно там, где находилось ее доброе и любящее сердце.
Дорогу, по которой мы въезжали в ее деревню, назвать асфальтированной язык не повернется. Но моя малышка не зря же «жук», медленно, но уверенно доползла до первого деревенского дома. Как ни странно, но это не была «избушка на курьих ножках», как мне представлялось выглядят деревенские дома, это был шикарный, обложенный белоснежным кирпичом дом, скорее всего даже двухэтажный. О том, что под крышей этого дома не томится всякий хлам, свидетельствовал маленький балкончик во французском стиле с огромными вазонами красочных петуний. Полагаю, чердак обустроен великолепно и в нем точно не хранят ни сена, ни соломы.
От любования домиком, меня оторвала Василина Степановна:
- Езжай прямо, минуя дом Лопуховых, ежели это еще их владения. А дворов через десять-пятнадцать, свернешь на лево. Дальше подскажу по факту. Я ведь почти сто лет здесь не бывала, могло многое измениться. Да и память могла изменить.
