- Юр, я все прекрасно контролирую и… тебе не показалось, - не совсем уверенно, но изо всех сил соблазнительно прошептала я.
- Но ведь… Мы ведь уже однажды пытались, после чего ты стала сторониться меня и моих прикосновений. Боюсь, если снова тебе что-то будет не по душе…
- Юра, я тоже боюсь. Боюсь сильнее, чем в ту самую первую ночь. Но ведь мы не можем не попробовать еще раз…
Дальше слов не было. Юра больше не желал разговаривать, он желал обладать своей супругой.
Мы не прогадали, когда решили рискнуть, в этот раз все было по-другому. Даже не так, в этот раз все было волшебно и неимоверно приятно.
Юрген был еще более нежен, но в то же время я ощущала всю его страсть. Когда он прикасался к моей шее своими пылкими устами, я просто закатывала глаза от наслаждения. Когда он обнажил мою грудь и стал играть с моими искусанными Богданчиком сосками, мне сначала было больно и не очень приято, но сквозь пелену боли, вскоре пробилось удовольствие. Его губы блуждали по всему моему телу, что заставляло меня изгибаться на встречу им. Страх, который сковал меня в тот первый раз, был умело побежден, и я пусть очень медленно и неопытно, но пыталась получить от всего этого высшее наслаждение. Внизу живота все пылало и сжималось, я ощущала физическую потребность в том, чтобы меня полностью заполнил собой Юра. Я этого желала, от чего степень моего блаженства увеличивалась в миллионы раз.
В этот раз, когда Юра вошел в меня, я уже не ощущала сильной боли, но прекрасно поняла, почему она заполнила меня в прошлый раз. У Юры был слишком большой, ну, вы понимаете. Возможно, этот раз тоже был не удачен, если бы я не родила Богдана, который был гораздо больше чем отцовское достоинство. Первые толчки были не очень приятными, но потом…
Юра хоть и изредка, но все же интересовался, все ли он делает правильно в этот раз, а я ничего не говорила, не могла. Кроме вырывающихся наружу стонов, я не проронила ни слова, а ему этого было более чем достаточно, чтобы подвести нас обоих к состоянию полнейшей эйфории и фейерверков в голове.
По окончании этого поистине магического действия, я уже никуда не сбегала, а жалась всем своим удовлетворенным и взволнованным до невыносимости телом к своему МУЖУ.
- Родная моя, Васенька, надеюсь, в этот раз меня не обманули твои эмоции?.. Надеюсь, ты больше не станешь запрещать мне целовать и обнимать тебя, когда мне этого захочется? Скажи, ты действительно любишь простого немецкого солдата?
Юра чуть слышно сыпал волнующими вопросами, а мне хотелось прокричать о своих чувствах и ощущениях во все горло, и если бы не сладко дремлющий по соседству Богданчик, я бы так и сделала.
- Юрочка, я очень сильно тебя люблю и очень давно. Я никогда и ничего больше не стану тебе запрещать. И целовать меня можешь не только, когда захочется тебе, а и когда мне. А еще, ты не просто немецкий солдат, ты мой МУЖ. А разве может жена не любить своего мужа?
После обмена признаниями началась вторая серия безумно страстного фильма. Я думала что умру от удовольствия, и почему-то вспомнились слова Домны – «Любовь и желание взаимосвязаны, и если пришло одно – жди другого появления». Видно пришло мое время, и теперь связались воедино и любовь и страсть и желание. До всех пережитых мной ощущений в ту ночь, наверное, нужно было просто дожить. Как говорится – всему свое время. Но, должна признать, у нынешней молодежи все происходит гораздо раньше. Мои внуки начали влюбляться еще в подростковом возрасте, такие у них страсти творились… Думаю и первый качественный секс они попробовали тоже гораздо раньше бабушки. А я за них только рада. Все в этой жизни должно быть вовремя и если их время наступило раньше моего, мне остается только радоваться за них.
В ту ночь, как и на следующий день и через очередные девять месяцев, да и до последнего Юриного вздоха, я была самой счастливой женщиной. В моей жизни, наконец, стало гармоничным все.
Рождение нашей Марии, я решила назвать дочку в честь ее бабушки, уже не было таким болезненным. Сама беременность протекала гораздо легче, чем с Богданом. Не было невыносимого токсикоза, зато был неимоверный секс с супругом на протяжении всей беременности.
Мы с упоением дарили себя друг другу. Наша любовь росла с каждым днем, с каждым часом. Наши любовные утехи доходили до рискованных авантюр. Мы занимались этим у Юры на работе. Мы занимались этим на сеновале, в кукурузе на чердаке. Вы когда-нибудь занимались ЭТИМ на чердаке? Если нет, то советую попробовать. Это что-то! Простите уж старушку. Только это в том случае, когда на улице идет проливной дождь, а то ведь в жару под раскаленной крышей не очень-то, хотя если любишь и хочешь, тоже ничего. А вот когда в воздухе пахнет свежестью, где-то далеко-далеко небо раскалывают молнии и громыхает так, что сердце уходит в пятки. Ты изо всех сил жмешься к любимому… Капли возбуждающе барабанят по крыше, и ты просто мечтаешь о том, чтобы ливень никогда не прекращался!
Мы любили друг друга на зависть всем.
Эта зависть росла среди наших новых односельчан в геометрической прогрессии и в основном возникала у неудовлетворенных женщин, которых было в деревне - восемь из десяти.
Война никого не пощадила и забрала почти с каждого двора брата, сына, мужа или отца. Всем было нелегко и в основном женщины учились жить без мужчин, а тех же кого миновала лихая участь остаться вдовой, этот факт не долго радовал. Многие мужчины, вернувшиеся с фронта, принялись безбожно пить, или гулять напропалую, или и то и другое вместе. А кому это будет в радость? Женщины мучились, но терпели, стараясь просто радоваться тому, что пусть такой, но у них есть в доме мужчина. А те у кого мужья не вернулись, наоборот искали в этом плюсы – хоть не рвет сердце своими пьянками да гулянками, раз оплакала и все. Но ни те, ни другие не были по-настоящему счастливы ни в мыслях, ни наяву.
Я никогда не хвастала своим личным счастьем, тем более путь к моему счастью тоже не был гладким. Никогда не выставляла напоказ нашу семейную жизнь и не сплетничала направо и лево о жизнях других. Но «подруги» любили поговорить со мной о своих жизнях. Точнее, большинство из них, поливали грязью своих мужей, которые были не теми, кем бы им хотелось их видеть. Одни жаловались, что муж пьет. Другие, что муж бьет. Третьи, что мужья их не удовлетворяют в физическом смысле. В общем, жалоб было множество, и практически каждая, глядя мне в глаза мечтательно заявляла, что неплохо было бы иметь такого, как мой Юра.
- Вот твой Юрка, всегда при параде. Наглажен, пахуч, выбрит, вычищен, глаза прям радуются. А мой Леня… Вечно с перегаром и со щетиной, а эти его черные руки! Смотреть противно. А на твоего смотришь и … Васька ты ведь такая счастливая. Красавец, умен, весел и такой трудяга, и успевает же ведь все! А я своему говорю, помойся, выбрейся, приведи себя в порядок, а то как черт после своего комбайна. А у него один ответ «Не нравится – не смотри». – Постоянно ныла Оксанка Конюхова.
А ведь Ленька ее был настоящим красавцем. Два метра росту, кареглазый, чернявый, мускулистый, а улыбка… Он прошел практически через всю войну и вернулся целым и невредимым. Вот только у него не было времени на стирку и глажку собственных вещей, а Оксана тоже «не нанималась». У нее хватало времени только засматриваться на моего щупленького немецкого солдатика с печальными глазами. А на то, что муж выглядит таким, каким его делает жена, ей было наплевать.
- Я за него мыться не пойду, а смысл ему готовить чистое белье, если тело все в пыли? Он видите ль, не видит смысла в обмывании, если с утра вновь в поле. Вот что тут скажешь?
Я бы, конечно, могла что-нибудь сказать, но я с детства усвоила одну поговорку, еще из маминых уст – «Чужая семья – темный лес». Что мне было лезть со своим уставом? Так, время от времени я выслушивала Оксану, и понимающе кивая головой лишь приговаривала:
- Ничего, Оксана, все наладится, поверь. Все у вас будет хорошо.
