Трогательно: Юля ради них проделала такой путь – все-таки полтора часа. Скоро Лео приедет, они пообедают.

У Юли в глазах появляется жалкое, просящее выражение – конечно, было наивно думать, что она здесь ради них с Алексом. Да, Лео приедет забрать костюм для выпускного вечера, Шурочка отдавала брюки подшить. А Юля в каком платье будет? Есть фотографии?

Опять Шурочка говорит не то? Оказывается, Лео не будет танцевать с Юлей, он пригласил Джоан.

Джоан – хромая, одна нога у нее сильно короче другой.

– Никто не хотел ее приглашать. – Голос Юли дрожит, срывается. – Благородно с его стороны, да?

Лучше оставить ее в покое, пусть посидит. Может, сока или воды? – Спасибо, она просто так подождет.

Юля выходит в смежную с гостиной комнату, подходит к книгам. Она не решалась раньше спросить: это что за камушки?

Это не просто камушки, а очень дорогое для Шурочки воспоминание. Для них с Алексом. Показывает:

– Вот княжна Мэри, вот доктор Вернер, а это Янко-контрабандист…

Юля не понимает, о ком идет речь. Неужели она не читала? Как могло такое произойти? Сейчас мы это поправим. Шурочка достает книгу: устраивайся поудобней, тебе предстоит огромное наслаждение. Как раз, пока они ждут… А Шурочка займется обедом. Как Юля относится к ризотто с говядиной и шампиньонами?

И вот проходят еще полчаса и час. Приближаются сумерки, Алекс спускается вниз – пора бы перекусить. Что-то Лео задерживается.

– Тсс, тихо, не мешай девочке. – А Лео она сейчас позвонит.

Хорошо, что догадалась подняться наверх.

Ах, его Юля ждет! – Шурочке кажется, что она слышит свист тормозов. Нет, Лео не приедет сегодня. Костюм – потом.

– С университетом что-нибудь определилось? – кричит Шурочка.

Скоро, очень скоро они узнают. Отбой.

И как теперь Юле сказать? Да так и сказать, чего уж там.

Юля захлопывает книгу, встает. У нее выступают красные пятна на лбу.

Алекс спрашивает: как книга, нравится? Она не могла, конечно, ее прочитать за час, пусть забирает с собой. Они будут рады подарить ей Лермонтова.

Нет, нет, Юля не возьмет подарок.

– Скажите, – спрашивает она, – это дорогая книга?

Алекс не понимает, что произошло. Почему она плачет?

Шурочка подсказывает:

– Из-за бабушки. То есть прабабушки. Юля, Юлечка, все будет у тебя хорошо.

Прыгнула в машину, уехала.

Дорогая ли книга? Странный вопрос.

Жара в том году началась раньше обычного, и Лео с товарищем, войдя в дом, немедленно просят пить. Воды со льдом. Простой воды.

Лео называет имя своего спутника, но у Алекса с Шурочкой оно сразу вылетает из головы. Джон, кажется. Или Джордж. Неловко переспросить. Стрижен наголо. Уши у него выдающиеся.

Попили воды. А теперь – внимание, всем сесть.

– Барабанная дробь, – ухмыляется этот самый Джон или Джордж.

Кажется, Лео нервничает. Нет, ничуть. Поздно нервничать. Они хотели знать, куда он дальше пойдет? Так вот, – пауза – его сегодня зачислили в Военную академию. Известную как Вест-Пойнт.

Услышав новость, Алекс с Шурочкой наклоняют головы, боятся друг на друга взглянуть.

Лопоухий нарушает тишину первым:

– Они у тебя языки проглотили от радости.

А этот зачем здесь? Чья идея? Откуда взялся Вест-Пойнт?

Уже нет никакой разницы. Лео сделал свой выбор. Это его решение. Алекс с Шурочкой смотрят на сына и на его товарища: если кто-то один и имеет тут власть, то этот один – Лео.

Между прочим, обучение бесплатное. Лишь в том случае, если Лео уйдет из армии, деньги надо будет вернуть.

При чем тут деньги? Это что же, только сегодня выяснилось – про Академию? – Окончательно – да.

Лео повернулся к ним в профиль, смотрит в окно. Выглядит просветленным, ясным. Решение принято. Деньги не все решают, они действительно ни при чем. Лео выдержал все вступительные испытания.

Испытания?

Лопоухий опять тут как тут:

– Подтягивания – восемнадцать раз, отжимания – семьдесят, приседания – семьдесят…

– Семьдесят, – повторяет Алекс растерянно. Он не знает, за что зацепиться, о чем спросить. – За какое время?

Лео кивает: резонный вопрос. Так сказать, поддержал отца.

– За минуту. – Друга его не сбить. – Бег по пересеченной местности…

Алекс откашливается:

– А вас?.. Вас тоже можно поздравить?

Нет, Лопоухий не прошел в Академию, но поздравить – да. Судьба решилась. Определенность – самое главное. А уж ради той встречи, какая сегодня была, можно все что угодно выдержать. Встречи с тем, кто проводил собеседование.

– Тридцать лет в армии! Взрывали его – семьдесят пять раз! Понимаете? Семьдесят пять! Все погибли, с кем начинал служить! – Лопоухий и правда находится под впечатлением: – Но главное, как он концентрируется на тебе. Пока ты рядом, он твой. Весь! При нем нельзя изворачиваться, хитрить. Такой укол, – показывает на грудь, – и ты понимаешь: он видит все, что у тебя там написано! Даже то, чего ты сам про себя не знал!

– Что же он, этот ваш… – спрашивает Алекс, – какой-нибудь генерал?

Ох, как нехорошо посмотрел Лео на Алекса!

Друг его, однако, не останавливается:

– В том-то и дело – даже не офицер! Сержант-майор! Есть такой чин.

Лео поворачивается к товарищу: его родителям, вероятно, не слишком интересны подробности. Но тот рассказывает взахлеб:

– Пошел в армию простым рекрутом. Представляете, какой путь? Рядовой, рядовой первого класса, капрал…

Алекс прикрывает глаза.

– Все хорошо? – тихо по-русски спрашивает его Шурочка.

Да, просто свет. Солнце яркое.

– … Сержант, штаб-сержант, мастер-сержант…

Шурочка встает с места, прикрывает жалюзи.

– …Первый сержант, команд-сержант… – Наконец с торжеством объявляет: – Сержант-майор сухопутных войск!

Алекс вздрагивает. Такое впечатление, что сержант сейчас вломится в дверь. Со своими медалями и протезами.

Шурочка спрашивает Лопоухого:

– И каким же образом определилась ваша судьба?

Сержант-майор сказал, что он должен пойти в армию рядовым.

Вот как. А Лео? Что он Лео сказал?

А Лео он предрек огромное будущее. И не только в армии. Лео может стать верховным главнокомандующим, так он думает.

– Не-е-ет. – Алекс вдруг оживляется. – Только не верховным главнокомандующим, Лео родился в другой стране! Кого вы наслушались, мальчики? – Алекса вдруг развезло. Он смеется, но смеется один.

Нет-нет, у него не истерика. Просто удачно вышло – про верховного главнокомандующего. Но в сегодняшнем разговоре это был последний его успех.

Напряжение идет на убыль.

У них там много всего в Академии. Там, между прочим, и девушки учатся. Немного, но есть. Вообще там – всякое разное. Кино, философия. Водное поло. Еврейский хор.

Алекс пробует вспомнить: есть в еврейской музыке многоголосье? Ладно, не идет к делу. Поют в унисон.

– Хорошо, Лео, но ты ведь не в хор устраиваешься петь. Могут отправить куда-нибудь. В тот же Афганистан.

Отвечает опять Лопоухий. Кто его спрашивает?

Могут, говорит, еще как. Больше того, сам он мечтает туда отправиться. Не хотелось бы, чтоб операция кончилась, пока он не успеет там побывать.

– Но ведь вам придется… – Шурочка никогда не касалась подобных тем. – Вам придется стрелять, убивать людей?

Она, может, хочет сказать, что и армия не нужна? – Лопоухий довольно развязно обводит глазами дом:

– Лучше будет, если вас всех замочат тут, а?

Она вообще – следит за политикой?

Шурочка встает с места: нет, не следит.

Лео трогает товарища за руку. Смысл ясен – пойди покури.

Они должны простить его друга, у него очень правые убеждения.

Когда Лопоухий выходит на улицу, а Шурочка – в соседнюю комнату, Алекс все-таки говорит:

– Ты должен иметь в виду, если что… Можно заплатить и за год, и за два, и за сколько надо, пойти в нормальный университет. Идея самостоятельности… Независимости… – Алексу кажется: если удастся сосредоточиться, он найдет что сказать.