В Персии, куда турецкая армия на время отступила, освободив местность вокруг Тебриза, шах Мухаммед Худабенде и его сын принц Хамза, хотя это и происходило в середине зимы, пытались извлечь выгоду из случившегося; так, они были вынуждены поднять свою репутацию в общественном мнении, пошатнувшуюся из-за потери у них же на глазах этого знаменитого города, теперь уже лежащего большей частью в руинах. Шах с принцем и со всей персидской армией вошли в город и вновь оккупировали районы Тебриза; там обосновался двор, и жители, спасшиеся от смерти и бежавшие в горы, теперь возвращались в свои дома. [Впоследствии была предпринята осада турецкой крепости.] Здесь, в соответствии с военным искусством, бок о бок были установлены два огромных осадных орудия, и они были так велики по своему калибру, что подобных им никогда раньше не видели в Персии. Два орудия днем и ночью обстреливали турок; бастионы с артиллерией были возведены напротив крепости среди развалин бывшего городского квартала. Турецкий гарнизон в 3 тысячи человек, однако, никоим образом не выказывал страха перед этими действиями персов, так как, во-первых, они все были солдатами, имевшими большой опыт в ведении войны, и, во-вторых, из-за того, что благодаря приказу Осман-паши они были обеспечены в крепости амуницией и провизией, достаточной для трехлетней осады, а стены крепости были в действительности чрезвычайно прочными. Убедившись в упорстве и доблести осажденных турок, принц Хамза решил сделать подкоп под крепость, которую нужно было, наконец, разрушить. Работа была начата, а турки ничего об этом не знали, так как персы старались это делать тихо и копали глубоко под землей, выбирая для работы удобные часы, и в то же самое время, днем и ночью, два огромных артиллерийских орудия продолжали бомбардировать крепость, таким образом отвлекая внимание турок от того, что делалось под землей.
Итак, разрушения, производимые двумя огромными орудиями, отвлекали внимание осажденных от того, что земля выбрасывалась людьми, которые сооружали подкоп, так как вся поверхность вокруг этого места была теперь покрыта кусками камней, отлетавших от стен во время их бомбардировки орудиями. Эти два орудия были так велики, что отверстие дула каждого составляло ярд в окружности, а длина ствола была пять ярдов. Так что турки никогда бы не узнали о том, что происходит в месте, где рыли подкоп, если бы не предательство в тот момент двух персидских офицеров шахской армии. Один из них носил звание курчи-баши-хан[236], он был контролером царских слуг — и его титул хана показывал, что он был важной персоной в царстве, — а другой предатель был Джафаркули-бек, его зять. Эти два придворных получили от своих шпионов сведения о том, что царь Мухаммед Худабенде и принц издали приказ о том, что их обоих следует предать смерти, но за какое преступление — неизвестно: и поэтому, извещенные об этом, они приняли решение, и однажды ночью, перед рассветом, покинули царский двор и, пробираясь через городские окраины, вошли в турецкую крепость, ища безопасности у врагов своей страны. В гарнизон они сообщили о подкопе, который рыли по приказу царя, и тогда турки немедленно начали рыть подкоп навстречу персидскому. Так что подкоп персов был вскоре блокирован камнями и землей, в то время как вся сторона крепости, бывшая у турок, была тщательно укреплена, и турки восстановили фасад великой стены в этой части, которая и стала позже причиной беспокойства. Все эти работы велись турками чрезвычайно быстро, а персы потеряли массу людей в безуспешных попытках предотвратить строительство и в тщетной борьбе за возможность закончить свой подкоп.
Принц Хамза, поняв, что два предателя, сбежавшие в крепость, раскрыли его тайный замысел, что его резонные надежды на уничтожение турок в их крепости теперь рассеялись в прах, переполнился гневом и нетерпением. Затем он попытался взять крепостную стену штурмом, применяя приставные лестницы, и хотя сперва турки были поражены этим невиданным нападением, однако скоро оправились и, обрушившись на нападающих, которые прикрепляли лестницы, начали стрелять по ним в упор через амбразуры в стене, а также с зубчатых стен и с соседних домов. Эта открытая атака на крепость продолжалась целых шесть дней, но, видя, что усилия бесплодны, принц, в конце концов, приказал дать сигнал к отступлению. В этой атаке было убито более 6000 персов, некоторые попадали с лестниц в ров, другие были расстреляны из мушкетов, и даже те, кому удалось взобраться на верх стены, были без труда уничтожены врагом в пределах крепости.
Мой отец, Султанали-бек Баят, который в то время сопровождал царя Мухаммеда Худабенде, получил приказ от принца Хамзы во главе трехсот отборных воинов его собственного клана, вооруженных и приведенных в царскую армию за его счет, осуществить другую попытку. Все было организовано таким образом, что мой отец с компаньонами должен был однажды в ночь перед рассветом тайно достичь крепостной стены с передвижным щитом (или деревянной башней с платформой на колесах), который двести строителей должны были соорудить на открытом канале, где он стал бы защитой для кавалерии. Эта деревянная башня была построена и защищена мешками с землей, прибитыми с внешней стороны; и она была настолько высока, что с ее верха могла просматриваться площадь внутри крепости; с такой вершины подвесной мост с канатами мог в подходящий момент быть опущен через парапет крепостной стены. Все это сооружение было обито досками и защищено мешками с песком. Персы должны были осуществить свою атаку на врага на рассвете, как уже было сказано, пока турецкая стража не заметила их приближения. Затем триста наших воинов должны были ошеломить врага и закрепиться внутри крепости, в башне, которая с одной стороны возвышалась надо рвом. Эта башня была в стороне, выходящей на персидские осадные орудия, которые позже были установлены внизу домов в части города, теперь удерживаемой царскими войсками.
В назначенную ночь мой отец начал операцию в движущейся деревянной башне, но, хотя оси колес под платформой были обильно смазаны и колеса обернуты ватой во избежание шума, а факелы, сигнальные рожки и орудийные запальные каналы — все тщательно замаскировано, турки услышали наше приближение, и не успели мы подняться на внешнее заграждение, как они взялись за оружие. Они атаковали башню и ее платформу с помощью мушкетов, ядер, и, одновременно, семьсот турок, находившиеся в этом месте крепостного вала, вышли из крепости через задние ворота и отсюда также атаковали нас. Мой отец, поняв, что дела зашли так далеко, что отступать было уже невозможно, что случившееся даст ему небольшие преимущества, начал сражаться отчаянно, оставаясь внутри башни, так как под давлением наседавших турок выйти из нее было невозможно. Все же ему удалось убить семь человек, известных своей храбростью, не считая двух командиров и трех беков, но в тот же момент он скончался, получив ранения. Конец всему положило разрушение завесы парапета на нашей платформе, у основания башни, так как с этой стороны колеса внизу были сожжены. Враг бежал через упавший, подмявший более сотни турок, парапет. Поваленная стена препятствовала тому, чтобы я с моими людьми пришел на помощь отцу. Обнаружив, что вся персидская армия под командованием царя и принца спешила к нам на помощь, турки стали сдерживать атакующих нашу башню. Они отступили, вернувшись в свою крепость через задние ворота, которые немедленно закрыли, но их потери насчитывали 200 человек.
Против моей воли меня привели к царю, который стал восхвалять меня и пытался утешить, но я находился в таком состоянии, что ничего не воспринимал, более того, состояние мое ухудшилось, когда я увидел, как турки выставили, надев на острие копья, голову моего отца, чтобы еще более оскорбить и унизить меня (тело его в своей неистовой ярости они уже сожгли). Царь и принц торжественно почтили память моего отца. Позже шах Мухаммед Худабенде, который действительно любил моего отца, приказал написать картину, представив отца, стоящим над телами семи турецких командиров, которых он самолично убил. Эта картина до сих пор находится над дверью одной из мечетей Тебриза, построенной в честь великого Амира Хейдара, отца шаха Исмаила, которого мы, персы, считаем святым.
