– Ладно, мы согласны. Ты проедешься со мной и Литой. Будешь показывать дорогу. Мы возьмем денежки, ты получишь свою долю на месте. Если попробуешь нас надуть, получишь вот это, – и вытащил из–под рубашки револьвер.

«Спасибо, ты хорошо сдал!» – про себя поблагодарил Кори.

– А мы с Джином? – спросил Эрни.

– А вы с Джином останетесь здесь, – сказал Кингсли.

– Чего ради?

– Когда обтяпываешь такое дельце, чем меньше народу, тем лучше.

– Что ты имеешь в виду?

– Меньше шансов на обман, – пояснил Кингсли.

– Я что–то не понял, – прорычал Эрни. – Мне кажется, мы должны…

– Опять начинаешь? – Лита сурово посмотрела на Эрни.

– Я только говорю…

– Ты больше ничего не скажешь, – оборвал его Кингсли. – Ты будешь делать, что тебе сказано. И без разговоров. Мне надоело твое чертово нытье! Я обдумываю важное дело, а ты стоишь тут и мелешь своим толстым языком. Да еще всякий вздор! Просто вздор!

– Это не вздор, – настаивал Эрни. – Я просто хочу, чтобы все было честно. Вы отправитесь за этими деньгами, а мы с Джином должны торчать здесь. Разве так справедливо. Джин?

Негр посмотрел на Эрни, перевел взгляд на Кингсли, потом снова на Эрни. Кингсли и Лита переглянулись. Кингсли приятно улыбнулся Эрни и Джину и сказал им:

– Слушайте, если хотите посовещаться, я не против.

Они минуту колебались. Потом отошли в сторонку и начали шептаться. Они стояли спиной к Кингсли. Его улыбка не погасла, когда он навел свой тридцать восьмой и спустил курок, а потом повторил то же еще раз.

Негр рухнул на пол и замер. Эрни упал на колени, кашлял и брызгал кровью. Он пополз к Делберту Кингсли. Он плакал, и слезы катились у него по щекам, смешиваясь с кровью, которая текла изо рта.

– Зачем ты? Неужели нельзя было иначе?

Кингсли спокойно кивнул.

– Нет, – рыдал Эрни. – Нет, ты зря! Только не это!

Он опять закашлялся и упал на бок. Его рот широко открылся в попытке вдохнуть немного воздуха в легкие. Но он не успел – тело его обмякло.

– Проверь, – велел Кингсли Лите.

Она подошла к Эрни, внимательно осмотрела его и сказала:

– Он готов.

– Проверь черномазого.

Лита подошла к Джину, пощупала пульс и заверила Кингсли, что все в порядке. Потом она подошла к своему любовнику и встала рядом с ним. Они посмотрели на Кори Брэдфорда.

– Поднимайся, – приказал ему Кингсли и сделал жест револьвером.

Кори встал со стула. Лита и Кингсли приблизились к нему.

– Поехали, – сказал Кингсли.

И все трое вышли из комнаты.

Пока они шли по коридору и спускались с лестницы, все трое молчали. Лита включила свет в коридоре, потом щелкнула еще одним выключателем, чтобы осветить прихожую. Они медленно двинулись к входной двери. Кори шел чуть впереди, опустив руки. Кингсли ткнул его сзади револьвером и приказал держать руки за спиной. Потом Кингсли велел Лите выглянуть на улицу: выстрелы могли разбудить соседей, а он не хотел любопытных глаз. Лита открыла входную дверь, внимательно и неторопливо осмотрела улицу и сказала, что там никого нет. Револьвер уперся Кори в позвоночник. Они вышли из дома. Лита замыкала шествие, Кингсли шел сразу за Кори, время от времени давая ему почувствовать револьвер.

– Зачем оружие? – заметил Кори. – Мы же договорились, да?

– Просто хочу быть уверен, что ты не нарушишь договор, – ответил Кингсли.

Кори замедлил шаг и оглянулся через плечо, одарив Кингсли взглядом и в то же время запоминая адрес дома, из которого они вышли. Номер был написан мелом на растрескавшейся парадной двери: 431. Кори принялся упражнять память, сложив один и три и получив четыре, и повторял арифметическое действие до тех пор, пока оно четко не запечатлелось у него в мозгу.

На перекрестке была табличка с названием улицы. В темноте Кори едва мог разобрать надпись. Она гласила: «Гарольд–стрит». Он слегка повернул голову, чтобы посмотреть на табличку, и Кингсли заметил это и спросил:

– На что ты там пялишься?

– Ни на что!

Кингсли подтолкнул его револьвером вперед:

– Смотри куда положено. Прямо перед собой.

Кори остановился.

– Двигай, – сказал Кингсли. – Давай двигай!

Кори застыл как прикованный. Кингсли ударил его револьвером, но он не сдвинулся с места. Кингсли и Лита хмуро переглянулись. Потом Кингсли с усилием нажал револьвером на позвоночник Кори и прошипел сквозь зубы:

– Это чувствуешь?

– Отстань! – спокойно бросил Кори.

Револьвер продолжал давить, по всей спине распространилась боль. Кори поморщился. Он услышал, как Кингсли сказал:

– Либо иди вперед, либо я разделю тебя на две половинки.

– Не разделишь. Выпалишь в меня – потеряешь миллион долларов.

Кингсли ослабил давление, потом совсем убрал револьвер от позвоночника Кори.

– Так–то лучше, – одобрил тот.

– Тогда двигай.

Кори пошел вперед. Лита снова замыкала процессию, а Кингсли следовал за ним по пятам.

Они миновали перекресток. Лита спросила у Кори:

– К чему это ослиное упрямство?

– Перестань, – буркнул Кори, стараясь, чтобы это слово прозвучало с горечью.

Он хотел, чтобы они поняли, как он возмущен тем, что его подталкивали револьвером.

– Не обращай на него внимания, – сказал Кингсли Лите. – Слишком уж он нежен.

– Только время от времени. – Кори притворялся смертельно обиженным. – Например, когда мной помыкают. Я согласился добровольно, и вы прекрасно об этом знаете!

– Какой плакса! – заметила Лита.

– Придется купить ему воздушный шарик, – бросил Кингсли. – Так утешают плаксивых детишек.

– Прекратите этот треп! – рыкнул с притворной яростью Кори. Он повернул голову, чтобы Кингсли увидел лед в его взгляде. – Меня волнуют вовсе не синяки. Меня беспокоит то, что ты подталкиваешь меня пушкой, потому что ты дергаешься. А это – помеха делу. Бога ради! Ведь это не просто ограбление – это игра в высшей лиге. Нам надо сделать все без сучка без задоринки. Все от начала и до конца.

– Слушай, что умные люди говорят, – сказал Кингсли Лите. – Сколько слов!

– Так и должно быть, – твердо ответил Кори. – Много слов, потому что и денег много. И я имею право высказать свое мнение…

– По поводу револьвера, упирающегося тебе в спину?

– Да черт с ним, с револьвером! – сказал Кори. – Есть более важные вещи. Мы должны быть уверены, что не произойдет, никаких осечек, когда мы окажемся на месте. Одна маленькая ошибка – и нам всем крышка.

– Он прав, – поддержала его Лита, – абсолютно прав…

– Заткнись! – прикрикнул на нее Кингсли. А потом спокойно обратился к Кори: – К чему ты клонишь? Что ты пытаешься нам доказать?

– Да ничего, черт возьми! Просто я хочу видеть мешок золота, а не мешок с дерьмом. Я хочу получить свою долю. Свои тридцать три тысячи триста долларов.

Кингсли улыбнулся:

– Ты их получишь. Получишь все, что тебе причитается. Не волнуйся.

Автомобиль был припаркован на другой стороне улицы. Они перешли дорогу, Лита залезла первая, сев за руль. Кингсли велел Кори забираться на заднее сиденье, а сам устроился рядом. Лита завела двигатель и спросила:

– Куда?

– Домой, – ответил Кори. – К Грогану.

Машина отъехала. Кори откинулся на спинку сиденья, заложив руки за голову. Он не смотрел ни на Кингсли, ни на револьвер в его руке. Кингсли сидел к нему вполоборота, револьвер держал низко, даже небрежно, не целясь в Кори.

«Но он заряжен, – напомнил Кори себе. – Это целая стена огня, и нет горячее огня, чем огонь из тридцать восьмого».

Лита вела машину медленно, осторожно. Автомобиль свернул, сделал еще один поворот, потом еще, и они выехали на Эддисон и направились в сторону Второй. Было все еще очень темно. На Эддисон признаков жизни не наблюдалось. Единственными звуками были шум двигателя и дыхание Кингсли. Он дышал очень тяжело.

«Значит, тоже волнуется, – подумал Кори. – Он здорово психует и потому дышит как паровоз. Весь напружинился, как кот в незнакомом проулке, потому что игра вроде той, в которой мы участвуем, напугает любого третьеразрядного бездельника, привыкшего выступать на вторых ролях. Он спасовал, когда ты намекнул, что он откусывает кусок больше, чем может проглотить. Особенно после того, как ты заявил, что это игра в высшей лиге. Могу поспорить, если ты сейчас приложишь свою руку к его груди, то услышишь, что сердце у него бьется как у перепуганной овцы».