Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Все блестело в ярком жидком мареве. Звуки словно оплывали по краям. Нищие тащились из последних сил. Через поселок прошли моряки и шабашники. Мужчины, продававшие амулеты, тапочки, сделанные в пустыне, всякие поделки из бамбука и яркие красные маты тоже пришли к нам. Затем погонщик коз провел свою паству по улице. Козы блеяли и оставили после себя в воздухе запах, который долго не мог унести ветер. Мне надоело наблюдать заурядные события мира. Я пошел к студии и стал смотреть на снимки. Они висели уже давно. Я постучал в комнату фотографа, но мне никто не открыл. Я снова постучал, и дверь тихонько приоткрылась. Лицо фотографа появилось на уровне моей головы. Вкрадчиво, он сказал голосом, к которому был примешан страх:

– Уходи!

– Почему?

– Потому что я не хочу, чтобы люди знали, что я здесь.

– Почему не хотите?

– Уходи и все!

– А что если я не уйду?

– Я стукну тебя по голове, и ты не будешь спать семь дней.

Я задумался об этом.

– Иди же! – закричал он.

– А что с теми мужчинами?

– С какими?

– С тремя мужчинами.

– А ты видел их? – спросил он уже другим голосом.

– Да.

– Где?

– Они разговаривали с Мадам Кото.

– Вот ведьма! О чем они говорили?

– Я не знаю.

– Когда ты видел их?

– Не так давно.

Он быстро закрыл дверь, запер на засов, но потом открыл ее снова.

– Иди! – сказал он. – И если ты снова их увидишь, немедленно приди ко мне и скажи.

– А что вы будете делать?

– Убью их или убегу.

Потом он закрыл дверь. Я немного постоял рядом. Образ его испуганного лица преследовал меня. Затем я пришел домой, сел на цементную платформу и стал наблюдать за всем, что двигалось на нашей улице. От солнца воздух с землей сливались и неотчетливо мерцали, и в какой-то момент я почувствовал, как все неразрешенное возвращается на круги своя – истории, мечты, исчезнувший мир великих древних духов, дикие джунгли, тигры с глазами-алмазами, пробирающиеся по тесным зарослям. Я видел существа, которые несли перед собой звенящие цепи, и кровь стекала по их шеям. Я видел мужчин и женщин без крыльев, сидевших рядами и стремительно поднимавшихся в небо. Я видел, как из центра солнца ко мне летели птицы и лошади, чьи крылья наполовину закрывали солнце и чьи перья отливали рубиновым сиянием. Я закрыл глаза – мир закружился, моя голова полетела в колодец, я открыл глаза, чтобы остановить это падение, когда вдруг услышал звон разбитого стекла, пронзивший дневное марево.

На соседней улице трое мужчин дубинками разбивали стеклянный шкаф фотографа. Затем они в спешке сняли вывешенные на просмотр снимки. Люди на улице, разбуженные шумом, подходили к своим крылечкам. Мужчины быстро посрывали фотографии и ушли в квартал, где жил фотограф. Люди, вышедшие из комнат, оглядели улицу и не увидели ничего необычного. Действие переместилось в комнату фотографа. Я побежал через улицу.

Когда я добежал, дверь комнаты была широко распахнута и никого из мужчин там не было. Как и самого фотографа. Окно было открыто, но я не смог из-за своего роста заглянуть туда и побежал на задний двор. Там я тоже никого не увидел. Я лишь заметил, что двор ведет к другим дворам. Я прошел мимо отхожего места, где кишели мухи и личинки. Здесь пахло так омерзительно, что я чуть не задохнулся. Другая дорога вела в болото и топи, за которыми был лес с могучими деревьями ироко, обече и красными деревьями. Туда вели глубокие свежие следы. Я шел по следам, проваливаясь в грязь, пока мягкая земля окончательно не превратилась в болото. Везде валялся мусор. Странные цветы, травы и зловещие поганки росли на болоте. Буш пышно разросся в неожиданных местах. На другую сторону болота вел деревянный мостик. Следы перекрывали друг друга, и некоторые из них вели прямо в топь. Я осмотрелся вокруг, никого не увидел и решил не продолжать поиски. Я пошел домой, смыл грязь с ног и снова принялся вести наблюдение за улицей. Больше не случилось ничего необычного.

Вечером вернулась Мама и была удивлена, увидев меня дома.

– Значит, ты был дома? Хороший мальчик. Я думала, что сегодня ты отправишься в Египет.

Она была дома раньше обычного, потому что в этот день не пошла на рынок. Она опять принялась торговать с лотка. Ее лицо было совсем темное от солнца.

* * *

Той ночью я слушал истории из темноты своего детского часа. Я слушал голос Мамы и песни Папы, слушал истории возвращения, передаваемые из уст в уста и из поколения в поколение. В тот час, залитый древним лунным светом, я слушал истории о неукротимых героях, которые стали суровыми богами хаоса и грома – когда ужас нанес нам свой визит. Та ночь принесла с собой ужас. Поначалу с улицы раздались пронзительные голоса, которые возвратили нас в древность, в вечные круги борьбы за власть.

Мы выскочили в синее воспоминание улицы, запруженной тенями. Озлобленные мужчины крушили окна, деревянные двери и человеческие тела. Мы выскочили в темное марево, пахнущее горящими волосами, навстречу едкому желтому дыму из парикмахерской, навстречу звукам извращенных ритуальных чантов, кошачьему концерту и ударам блестящих мачете, призывающих к очистительной войне.

Голоса, призывающие к мести, наполнили улицу. Зеленые тела были густо намазаны сурьмой, и с голых грудей мужчин стекала кровь животных. Мужчины были похожи на реку из диких ягуаров. Глубокие земные песни мужчин мешались с ветром и доносились отовсюду, от звезд и раздавленных цветов. Они пели разрушение. Их возгласы заполонили эту ночь. Их потеющие тела блестели в свете ламп. Их кличи, призывавшие к убийствам, заставили нас выйти из забытья.

Нельзя было сказать, кем они были. Чанты доносились от групп людей, собравшихся вокруг поселка, от людей, казавшихся нам знакомыми, чьи тени вдруг выросли перед нами в теплое облако ужаса, чьи визги внезапно стали похожи на голоса птиц. Даже среди нас нашлись люди, которые откликнулись на зов старинных кровных уз.

Громилы вместе с обычными людьми шли на поселок, заполонив дорогу. Они ворвались в эту ночь с топорами, ворвались в наши сны, сотрясая землю. Они штурмовали дома, крушили двери и срывали крыши. Крича от боли, мы даже не догадывались, кем были наши враги. Эти фигуры с горящими лицами атаковали нас прямо из темноты, бросались на нас с дубинками, камнями, прутьями и хлыстами. Прошло немало времени, пока мы поняли, что стали жертвами некоего акта мести, заложниками этой ночи, и нашим врагом была также темнота. Одна за другой лампы были разбиты.

Темнота подавила наши голоса. Громкий крик пронзил ночь, словно командир отдал приказ войскам. И вдруг стало так тихо, что слышно было течение глубоких рек. Воцарилось спокойствие. Ветер дул над домами и слабо завывал между деревьев. Шепоты духов летели вместе с ветром. Звуки воды и медленных шагов подплывали к нам. Было так, словно сам ветер готовился к последней атаке.

И затем тишина была нарушена паникой жертв. Раздался еще один крик, но не наших врагов, а женщины, которая увидела что-то удивительное и чудовищное. С этого крика все и началось. Жертвы развернулись и все как один стали спасаться в свои комнаты. Паника запутала наши пути и сгребла все тела в густую темноту. Везде вопили женщины. Я двигался вместе с тенями и побежал в убежище тьмы, на ту сторону улицы. Я думал, что там меня ждет безопасность. Я не мог видеть, куда я бегу. Голоса вокруг меня начали скандировать:

– Убей фотографа!

– Жги фотографии!

– Кончай его!

– Вырви глаза!

– Ослепи его!

– Ослепи врагов!

– Круши его!

– Преподай урок!

– Покажи им власть!

– Покажи им силу!

– Ломай пальцы!

– Пробивай головы!

– Убей фотографа!

– Тело – псам!

– Глаза – птицам!

– Пусть посмеется над партией!!

– Над властью!

– Над силой!

Их чанты усиливались. Их шаги становились голосами, одним голосом, который разрастался, как огонь. Под давлением этих шагов, голосов и намерений из земли поднимались мертвецы. Я ударился головой о что-то твердое, оцарапал локоть о челюсти мертвеца, проложил себе путь через ржавое железо и вдруг понял, что оказался в безопасности сгоревшего фургона. Я спрятался за сиденье водителя и слушал, как в этой ночи синих воспоминаний разыгрывалась драма Живущих, которую могли понять только Мертвые.

44
{"b":"21089","o":1}