Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— В котором часу подавать обед? — спросила Ирма.

— Как только будет готов, — ответил Лют.

— Ты только час назад завтракал. Зачем тебе обедать так рано? Я думала, часа в два.

— Не возражаю, — согласился он. — Я не очень голоден.

— Откуда тебе быть голодным? — спросила она. — После такого завтрака. Пойду застелю постели, а миссис Линч тем временем поставит индейку, и мы сможем пообедать в два или в половине третьего.

— Не возражаю.

— Дети не очень проголодаются. Кэрли пихал в себя конфеты до тех пор, пока я не забрала коробку.

— Пусть ест, — разрешил Лют. — Рождество бывает раз в году.

— И слава богу. Ладно, я дам им конфеты, но с одним условием: ночью, если у них разболится живот, вставать будешь ты.

— С удовольствием. Иди, дай им конфеты. Пусть едят до отвалу, а Тедди и Бетти поднеси еще и по стаканчику. — Словно раздумывая, он притворно нахмурился и потер подбородок. — Не уверен только насчет Кэрли. Он еще, пожалуй, мал, но думаю, и ему вреда не будет. А может, угостить его сигарой?

— Перестань, — сказала она.

— Да-а-а, давай, пожалуй, дадим Кэрли сигару. Между прочим, я намерен отвести Тедди в публичный дом нынче вечером. Пусть…

— Лют! Перестань болтать! Вдруг кто-нибудь из детей спустился сверху и слышит, что ты говоришь? Они и так скоро будут все знать. Помнишь, что сказала Бетти прошлым летом?

— Ерунда! Сколько Тедди лет? Шесть?

— Шесть с половиной, — ответила Ирма.

— Когда мне было столько, сколько Тедди, я уже переспал с четырьмя девочками.

— Перестань, Лют. Прекрати сейчас же. Ты даже не представляешь, как дети все подхватывают, одно слово там, другое здесь. Они куда умнее, чем ты думаешь. Тебе сегодня никуда не надо, а?

— Нет. А что? — Он достал пачку сигарет из нижнего правого кармана жилета и закурил.

— Просто так. Помнишь, на прошлое рождество тебе пришлось ехать в Рединг?

— То было в прошлом году, а нынче почти никто не дарит «кадиллаки». Я помню ту поездку. Это была спортивная машина, «ла-саль», а не настоящий «кадиллак». Вез я его Полу Дейвинису, поляку-гробовщику, что живет на горе. Ему хотелось получить машину к рождеству, но так, чтобы его сын ее не видел, поэтому мы и держали ее в Рединге. А когда доставили, оказалось, что парень давно знает, какой его ждет подарок. Мать ему сказала. И под Новый год он ее уже разбил.

— Ты мне об этом никогда не рассказывал, — сказала Ирма.

— Ты меня не спрашивала, как заявила заклинательница змей своему мужу. Между прочим, миссис Линч согласилась побыть с ребятами сегодня вечером?

— Ага.

— Тогда я, пожалуй, позвоню Уилларду и скажу ему, что мы едем. Я возьму «студебеккер». В нем мы вшестером свободно разместимся. Семь пассажирских мест, и мы сядем трое впереди и трое сзади, не откидывая боковых сидений. Сколько всего будет народу?

— По-моему, двенадцать. Десять или двенадцать. Пока неизвестно. Если родители Эмили приедут из Шамокина, то они с Харви не смогут быть. Но это не имеет значения. Они собирались ехать в автомобиле Уолтера, поэтому, если они не поедут, в его машине будет четверо.

— Позвоню-ка я лучше в гараж, договорюсь насчет «студебеккера». — Он подошел к телефону. — Алло, это говорит Лют Флиглер. С рождеством тебя. Послушай, этот «студебеккер», черный, что мы получили в обмен от доктора Лури… Да, старая машина доктора Лури. Послушай, не давай его никому, ладно? Я спрашивал босса, можно ли мне взять эту машину на сегодня, и он сказал, можно, понятно? Я просто решил предупредить, чтобы никто из вас ее не утащил. Если тебе нужно куда-нибудь поехать, возьми мой «роллс». Серьезно, Джо, если хочешь сделать мне одолжение, поставь цепи на «студебеккер». Ладно? Прекрасно. — Он повесил трубку и сказал Ирме: — Все в порядке.

— Уилларду можешь позвонить попозже, — посоветовала она. — Я сказала ему, что мы позвоним, если не сможем поехать. Поэтому, раз не звоним, он считает, что мы едем.

— А как со спиртным? — спросил Лют.

— Вечеринку же устраивает Уиллард. Должно быть, и спиртное он обеспечивает.

— Да? А ты знаешь, сколько стоит в «Дилижансе» выпивка? Семьдесят пять центов рюмка, девочка, и не всем его продают. Не думаю, что Уиллард собирается поить нас вином, да еще по такой цене. Приготовлю-ка я, пожалуй, джину и возьму с собой бутыль на всякий случай. Не можем же мы заставлять Уилларда платить за все, что выпьют и съедят двенадцать человек.

— Может, не двенадцать, а десять.

— Пусть десять. Какая разница? По полтора, а то и по два доллара нужно платить при входе, что уже двадцать без лимонада, сельтерской и сэндвичей. А знаешь, сколько дерут в «Дилижансе» за обычный сэндвич с курятиной? Целый доллар. Если Уилларду все это дело обойдется в сорок долларов, не считая спиртного, ему, можно сказать, повезло. Нет, приготовлю-ка я джин. Хотя обожди, босс подарил мне целую кварту хлебной водки. Я хотел было припрятать ее, но может, взять ее с собой?

— Обойдемся и джином. У тебя получается отличный джин, все говорят.

— Я знаю, но джин — это джин. Могу я раз в жизни быть честным и взять с собой водку? Глядишь, и другие чего-нибудь принесут, тогда выпьем не всю бутыль.

— Ты только, пожалуйста, не пей много, если собираешься вести машину, — сказала Ирма.

— Не беспокойся. На здешних дорогах не страшно, я их знаю. Я разолью водку в бутылки поменьше и, когда подъедем к «Дилижансу», одну из них оставлю в пальто. Тогда все решат, что у меня всего лишь небольшая бутылка, и будут поосмотрительнее. Но мне кажется, все, если они хоть чего-то соображают, притащат с собой.

— Наверное, — согласилась она. — Пойду-ка я наверх стелить постели. Надо посмотреть, не погладить ли брюки от твоего смокинга.

— Правильно. А обязательно его надевать?

— Ладно, ладно, не прикидывайся. Ты в нем хорошо выглядишь, и тебе это известно. Ты любишь его надевать, не притворяйся.

— Да я и не отказываюсь, — сказал он. — Я просто о тебе забочусь. Ты же будешь ревновать, когда другие женщины увидят меня в смокинге и начнут зазывать на веранду. Я просто не хочу испортить тебе вечер, вот и все.

— Глупости, — возмутилась Ирма.

— Боишься сказать, что думаешь на самом деле?

— Не твое дело, мистер похабник. — И она ушла.

«Что за женщина!» — подумал он и снова принялся за газету. На рождество Гувер примет корреспондентов…

III

Было около двух часов ночи, когда Аль Греко появился в дверях ресторана «Аполлон». «Аполлон», собственно, был и ресторан и гостиница. Гостиница эта существовала почти сто лет, но семья пенсильванских немцев, которые владели рестораном до того, как его купил Джордж Папас, гостиницей не занималась, и она была закрыта. Когда же Джордж Папас, который по приезде в Гиббсвилл еще ходил в белых греческих юбках, начал зарабатывать на ресторане деньги, кто-то поведал ему, что почти столетие в этом же здании была и гостиница, и Джордж, потратив уйму денег, снова ее открыл. Номера там были маленькие и выглядели несгораемыми благодаря железным кроватям и прочей мебели, но отличались чистотой и стоили недорого, а поэтому «Аполлон» пользовался большим успехом у заезжих коммивояжеров, которые существуют за счет мелкого надувательства. Им большой «Джон Гибб-отель» был не по карману.

Аль Греко принадлежал к тем немногим, кто постоянно жил в «Аполлоне». У него была там комната, за которую он ничего не платил. Между Эдом Чарни и Джорджем Папасом существовала некая договоренность, согласно которой деньги из рук в руки не переходили. Эд поселил Аля в «Аполлоне», чтобы он всегда был под рукой. Когда в город наведывались по своим делам пришлые гангстеры или друзья, они всегда искали Эда в «Аполлоне». И если его там не было, пусть будет там кто-то другой; этим другим обычно и был Аль Греко.

Шляпу Аль не снял, но свое темно-синее пальто нес на руке. Ресторан был пуст, только у мраморной стойки сидел и пил кофе Смитти, водитель такси и сводник с твердой таксой в один доллар пятьдесят центов, но Смитти постоянно торчал у стойки с чашкой кофе в руках. За прилавком, где обычно торговали сигарами, стоял сам Джордж Папас. Казалось, будто он сидит, но Аль-то знал, что Джордж стоит. Сложив на груди свои толстые руки, он опирался ими о прилавок, а вид у него был такой, словно он испытывает сильную боль. У Джорджа всегда был такой вид, будто час назад он объелся и сейчас страдает от несварения желудка. Однажды Аль видел, как Джордж кидал кости пятнадцать раз подряд, выиграл больше двенадцати тысяч долларов, а выглядел все равно так, будто жутко мучился от боли.

7
{"b":"21083","o":1}