Мне хочется ответить, что обручальное кольцо оценила бы больше, но любой король не так толерантен к правде, как простой человек.
– Да. Она сможет устраивать роскошные приемы.
Он бросает взгляд на письмо на столе Меневаля. Имя адресата я прочесть не могу, но дату вижу. 17 июля 1796 года.
– Представляешь, она их все сохранила!
– Кто, ваше величество?
– Жозефина. Это письмо она вернула мне вчера. Когда-то я сходил от нее с ума. – Он берет в руки письмо, и, хотя прошло тринадцать лет, чернила на нем еще не поблекли. Император протягивает его мне и тихо говорит: – Сам взгляни.
В письме нет обращения к Жозефине, но адресат ясен и так.
«Я получил твое письмо, мой обожаемый друг. Оно наполнило мое сердце радостью. Я благодарен тебе за то, что взяла на себя труд послать мне известие. Надеюсь, сегодня тебе получше. Я уверен, ты уже поправилась. Я серьезно желаю, чтобы ты ездила верхом: это непременно пойдет тебе на пользу.
С тех пор как от тебя уехал, я постоянно пребываю в подавленном настроении. Мое счастье в том, чтобы быть подле тебя. Непрестанно мысленно возвращаюсь к твоим ласкам, твоим слезам, твоей любви и нежной заботе. Прелести несравненной Жозефины по-прежнему разжигают жар и пламя в моем сердце.
Когда освобожусь ото всех волнений и изнуряющих трудов, смогу ли я проводить с тобой все свое время, будет ли моим единственным занятием любить тебя и думать о счастье, говорить тебе и доказывать это? Я пошлю тебе твою лошадь, но все же надеюсь, ты сможешь скоро ко мне приехать.
Еще недавно я думал, что горячо люблю тебя, но после того, как мы разлучились, я чувствую, что люблю тебя в тысячу раз сильнее. С тех пор, как я тебя знаю, мое обожание растет день ото дня. Это доказывает, что максима Лабрюйера о том, что «любовь приходит внезапно», не верна. Все в природе имеет свой ход развития и различные стадии роста.
Ах, заклинаю: дай мне увидеть хоть какой-нибудь твой недостаток! Не будь такой красивой, такой изящной, такой любящей, а главное – не тревожься так сильно и никогда не плачь. Твои слезы лишают меня разума и воспламеняют кровь. Поверь, не в моих силах думать о чем-то ином кроме тебя или иметь желания, коими я не мог бы поделиться с тобой.
Обрети покой. Быстрее восстанавливай свое здоровье. Приезжай ко мне, дабы мы хотя бы перед смертью могли сказать: «У нас было столько счастливых дней!» Миллион поцелуев, а один – даже твоему Фортюне, хоть он и злой.
Бонапарт»
– А кто это – Фортюне? – наконец спрашиваю я.
– Ее левретка. Она от этого пса была без ума. Во время революции дети даже приносили его с собой на свидания к ней в тюрьму, – вспоминает он. – Все в прошлом… – Он качает головой. – Я распорядился, чтобы все придворные навещали ее в Мальмезоне. Скучать она не будет, – заверяет он. На мгновение меня трогает его сочувственный тон. Но тут он кладет руку себе за пазуху и добавляет: – Она меня обожает, Поль. Я могу еще семь раз жениться на ком хочу, но она все равно будет во мне нуждаться. Вот что важно.
Императрице в Мальмезон
Декабрь 1809 года
8 часов вечера
«Любовь моя, сегодня ты показалась мне такой слабенькой. Ты проявляла большое мужество, и нужно, чтобы ты продолжала крепиться. Нельзя поддаваться меланхолии, как на похоронах. Старайся сохранять безмятежность духа и главное – береги здоровье, оно мне дороже всего. Если ты предана мне, если любишь меня, ты должна беречь силы и стараться быть бодрее. Ты не можешь ставить под сомнение мое постоянство и мою нежную привязанность. Ты слишком хорошо знаешь, какие чувства я к тебе испытываю, чтобы предположить, что я могу быть счастлив, если ты несчастна, что я могу быть спокоен, когда взволнованна ты. Прощай, любовь моя. Спокойных тебе снов. Поверь, я этого искренне желаю.
Наполеон»
Императрице в Мальмезон
Вторник, 6 часов
«Неаполитанская королева, которую я только что видел на охоте в Булонском лесу, где мне попался крупный олень, сообщила, что вчера в час дня виделась с тобой, и ты себя прекрасно чувствовала. Молю тебя, скажи, чем ты сегодня занимаешься. Что до меня, то я вполне здоров. Вчера же, когда я тебя видел, мне было неважно. Надеюсь, ты ходишь гулять. Прощай, любовь моя.
Наполеон»
Императрице в Мальмезон
Вторник, 7 часов вечера
«Я получил твое письмо, любовь моя. Савари говорит, ты непрестанно плачешь. Это нехорошо. Надеюсь, сегодня у тебя достанет сил сходить на прогулку. Шлю тебе весточку с охоты. Я навещу тебя, как только ты уверишь меня в своем благоразумии и в том, что твой дух снова силен. Сегодня я весь день занят с министрами.
Прощай, любовь моя. Настроение у меня грустное – под стать нашей мрачной погоде. Мне необходимо знать, что ты пребываешь в спокойном расположении духа и самообладание к тебе вернулось. Сладких тебе снов.
Наполеон»
Императрице в Мальмезон
Четверг, полдень, декабрь 1809 года
«Сегодня я хотел съездить навестить тебя, моя любовь, но я очень-очень занят и к тому же неважно себя чувствую. Тем не менее на заседание Государственного совета собираюсь пойти. Умоляю, сообщи, как ты. Погода очень сырая и совсем нездоровая.
Наполеон»
1810 год
Глава 7. Мария-Луиза, императрица Франции
11 марта 1810 года
У меня новое имя. Отныне и до конца дней я буду называться императрица Мария-Луиза. Я несколько раз произношу его перед зеркалом, пытаясь примерить этот новый титул к своему лицу, которое я привыкла ежедневно видеть. Но всякий раз как я произношу его, реальность будто отступает все дальше и дальше. Через несколько минут отец пришлет за мной курьера, который заберет меня из моих покоев, и все мои родные верхом двинутся во дворец Хофбург, где мне предстоит заочно обручиться с императором Наполеоном. Я пытаюсь внутренне примириться с этим фактом, радоваться сваливающемуся на меня богатству и положению, но мне так страшно, что подкатывает тошнота.
Я стараюсь не смотреть в глаза Марии, которую вижу в зеркале. Она с рассвета сидит на моей кровати и не спускает с рук Зиги. С первого же момента она беспрерывно плачет. Подозреваю, что завтра, когда я отправлюсь в Компьень, картина будет та же. Чтобы не впасть в истерику самой, придется призвать на помощь всю свою выдержку. Этот дворец, его залы, населяющие его люди с привычными мне устремлениями и взаимными интригами, были моими с самого рождения. А теперь, когда мой брат Фердинанд станет императором Австрии, мне уже не быть при нем регентшей. Кому-то другому предстоит направлять его руку, и кто знает, как этот человек отнесется к непредсказуемым вспышкам гнева и болезненным припадкам Фердинанда. Хорошо хоть для Марии-Каролины все будет проще. Ее станут держать подальше от людских глаз и тихо выдадут замуж. Я смотрю на фамильные портреты на стенах мой комнаты. Фердинанд, Мария-Каролина, отец…
Еще двадцать четыре часа – и больше я их никогда не увижу.
Раздается стук в дверь, и Зиги принимается скулить. Мария вскакивает с кровати и обнимает меня за плечи.
– Откажись! – говорит она. – Ты не обязана ехать!
Впервые я чувствую, что самообладание мне изменяет.
– Чтобы потерять отцовскую корону? А что станет с Австрией? Что станет с тобой?
– Я не знаю! – Мария рыдает. Я кусаю нижнюю губу. Плакать я не буду. Изменить что-либо не в наших силах, и я не стану добивать отца тем, что предстану перед ним в таком жалком виде. Никто из нас не желал этого брака, но Наполеон принял решение, и только Господь в силах ему воспрепятствовать.
Снова стучат, и на сей раз я открываю. Мужчина в красной с золотом ливрее, какие носят у отца при дворе, отвешивает мне низкий поклон.
