Поэтому нам необходимо научиться относиться к личности как к личности. Нас должна соединять доброта, должна быть духовная дружба (кальяна-митрата)^{122}. Необходимо, чтобы были сопереживание, участливость, осознавание.

Есть два основных момента в отношении к личности как к личности: общение и восхищение. Два этих качества принадлежат к сущности дружбы, а дружба и есть отношение, развивающееся между двумя людьми, относящимися друг к другу как к личностям.

Даже в случае обычной дружбы ощущаются огромные благо и отрада бытия от возможности поделиться мыслями и чувствами с другим. Как говорили не раз, самораскрытие себя другому (и приятие его самораскрытия вам) — существенно важно для человеческого здравия и счастья. Если ты находишься в своей скорлупе и вовсе не способен к общению с другим человеком, то короток будет век твоего здравия и счастья. А в случае духовной дружбы мы делимся своим опытом самой Дхармы. Мы делимся воодушевлением, вдохновением и постижением. Мы даже делимся своими ошибками. Общение тогда обращается в исповедь.

Второй момент, восхищение, означает, что ты не просто видишь в личности личность. Тебе нравится то, что ты видишь. Ты восхищаешься увиденным, словно переживая, как это бывает, прекрасную картину или стихотворение, однако здесь эта «картина» или это стихотворение — живые, что делает радость еще более глубокой и захватывающей. Мы видим личность, она нравится нам, мы любим ее ради нее самой. До определенного предела такое случается и в обычной дружбе, а в духовной — несравненно глубже. Возможно, вы помните, что слово кальяна исходно означает «прекрасный». В духовной дружбе мы восхищаемся духовной красотой своего друга, восторгаемся его (или ее) достоинствами. Итак, наше общение и восхищение и есть сущность дружбы. (Из лекции №150: «Случай с дизентерией», 1982)

НЕИСЧЕРПАЕМАЯ ВЗАИМНАЯ ДОБРОТА

«Монахи, для вас нет ни отца, ни матери, чтобы они могли о вас позаботиться. И если вы не позаботитесь друг о друге, то кто же? Если монах хочет услужить мне, пусть лучше услужит больному. Если у него есть учитель, пусть учитель заботится о нем всю его жизнь, дожидается его выздоровления. Если у него есть наставник или сожитель, или же ученик, или сотоварищ, или соученик, пусть они заботятся о нем и дожидаются его выздоровления. Если никто о нем не позаботится, считать такое проступком»^{123}.

«Монахи, для вас нет ни отца, ни матери, чтобы о бас позаботиться». Здесь Будда утверждает, что между биологической семьей и духовной семьей, или между «группой»^{124} и «духовной общиной» никакой преемственности нет. Едва ты вступил в духовную общину, как тотчас перестал принадлежать группе. Будда не имеет в виду, что отец и мать умерли буквально: «для вас», говорит он, а не «у вас», то есть он имеет в виду, что духовно они более для нас не существуют, не являются твоими отцом и матерью. Следовательно, теперь ты не зависишь от них, не можешь рассчитывать на их заботу.

Это как раз то, что по-буддийски называют «уходом в бездомность»^{125}, уходом из группы в духовную общину. С духовной точки зрения, группа отныне не существует более. А поскольку ее больше нет, на нее не полагаются и прибежища в ней не ищут.

Если вы вступили в духовную общину, то только она и существует для вас. Вы нашли Прибежище в Трех Драгоценностях — в Будде, Дхарме и Сангхе, и только в них. Вы полагаетесь только на членов духовной общины. Этим так- же подразумевается, что и прочие члены общины полагаются на вас. Вы зависите друг от друга, заботитесь друг о друге, друг друга вдохновляете.

Все это, конечно, приложимо и к нашей духовной общине, к ордену. У нас в самом деле больше нет ни отца, ни матери, чтобы позаботиться о нас. То, что раньше делалось в семье, делается теперь нашими духовными друзьями, — и духовные друзья должны делать гораздо больше.

Предположим, однако, что кто-нибудь заболел, или впал в уныние, или переживает психологические трудности, или не удовлетворен духовной жизнью. Если такого человека оставить, подобно тому, как оставили больного монаха, он может вернуться в группу; к семье — к матери, жене или возлюбленной. Он уйдет на поиски большего уюта и утешения.

Важно, чтобы мы поняли: для нас как членов духовной общины нет иного прибежища, помимо друг друга. У нас нет настоящих друзей, кроме духовных. Нам совершенно нечего ожидать от группы, да и незачем. «Монахи, для вас нет ни. отца, ни матери, чтобы о вас позаботиться ». Мы безраздельно принадлежим духовной общине и друг другу. Следовательно, мы должны быть готовы жить или умереть друг ради друга — а иначе мы не пришли в действительности к Прибежищу. Наша будущность в том, чтобы быть друг с другом, мы сами и есть будущность друг для друга, у нас нет будущности друг без друга.

Будда сказал: «Если вы не позаботитесь друг о друге, то кто же еще?» Если же члены ордена не любят друг друга, кто еще их полюбит? Если члены ордена не вдохновляют друг друга, кто еще их вдохновит? Если они не могут быть счастливы друг с другом, то с кем тогда? Право, нам стоит больше радоваться обществу друг друга, больше уважать и ценить друг друга. Сам Будда, очень высоко ценил монахов. Он сказал: «Если монах хочет услужить мне, пусть лучше услужит больному». Здесь нет ничего мистического или метафизического; Будда говорит об обычных обстоятельствах в жизни духовной общины. «Больной» здесь — это больной монах, иными словами, член духовной общины. Если кто-то хочет услужить Будде, он должен услужить больному. Итак, сам Будда в некотором смысле приравнивает себя к любому члену духовной общины. Это — самая высокая оценка. Более высокая оценка вряд ли возможна.

«Если у него есть учитель, пусть учитель заботится о нем всю его жизнь и дожидается его выздоровления, пока он жив. Если у него есть наставник, или сожитель, или же ученик, или сотоварищ, или соученик, пусть они заботятся о нем и дожидаются его выздоровления». Таким образом, перечисляются все возможные взаимоотношения внутри духовной общины. Учитель должен заботиться об ученике, а ученик — об учителе. Соученик должен заботиться о соученике, сожители по вихаре (месту общей жизни, аналогу монастыря) должны заботиться друг о друге. И в болезнях, и в здравии их должны соединять неисчерпаемая доброта и духовная дружба.

«Если никто о нем не позаботится, считать это проступком». Проступок в данном случае — это неискусный поступок^{126}, в нем следует исповедаться. Ответственность за заботу о каждом члене возлагается на всю духовную общину. По большому счету, все ответственны за каждого, и каждый ответственен за всех по мере своих сил. А иначе не будет духовной общины, не будет ордена.

Итак, рассказанное — не просто случай с больным монахом, брошенным остальными на произвол судьбы. Это не случай заболевания дизентерией. Это пример неисчерпаемой взаимной доброты, личного участия, гармоничного и действенного поступка; это пример отношения к личности как к личности, общения и восхищения, это пример признания полного отсутствия преемственности между группой и духовной общиной. А прежде всего, это пример взаимной ответственности и духовной дружбы. И это не какой-то случай из далекого прошлого, произошедший две с половиной тысячи лет назад, а пример того, что происходит здесь и сейчас. Он связан не только с монахами древности, но имеет касательство к их нынешним продолжателям, к нам с вами. (Из лекции №150: «Случай с дизентерией», 1982)

ЧАСТЬ II

ВВЕДЕНИЕ

ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНЫЙ И НЕПОСЛЕДОВАТЕЛЬНЫЙ ПУТИ