На столе перед Пересветовым лежал старый выпуск нашего ин­ститутского сборника, раскрытый на статье А.Н. Величко.

– Ты же видишь, Алеша, это постоянная интегрирования. Ее я приписал для общности результата. А то, что она может быть и равной нулю, мне не позволил понять как раз образ магнита, сделанного из сварочного трансформатора!

Теперь настала очередь хохотать для Пересветова.

– Ну, ты и артист, Величко! – сказал он наконец.– Да, – засмеялся и я. – Только работаю пока не по Станислав­скому. Не освоил его систему.

Я вспомнил Женю, и заболело, застонало мое сердце от осозна­ния смысла и масштабов случившегося со мною.

– Выходит, стоило вам с Рябинкиным отключить ток магнита, и вы получили бы эти результаты года на два-три раньше Сандерса?– Не совсем так. С нашим импульсным генератором, то есть при двухстах наносекундах мы бы получили... Сейчас прикинем по кривым мистера Сандерса... Так. У нас уплотнение составило бы 0,33 единицы. Но, конечно же, были бы на верном пути к успеху. Начали бы совер­шенствовать этот злосчастный генератор... Ну, и «то же нам теперь делать, Алеша? – закончил я растерянно.

– Что за вопрос? Ты опять меня удивляешь, товарищ "заслуженный артист"!.. Ты вписал в техзадание получение нейтронов от термоядерной реакции? Значит, в отведенные тебе планом два года будешь этого достигать. Реакция синтеза ядер дейтерия, как я пред­ставляю, потребует температуры миллионов в пятьдесят при плотно­сти единиц в десять. Согласись, работать тебе и твоим кадрам придется очень напористо. У Сандерса вон какие результаты, но он помалкива­ет о нейтронах, скромник этакий. И вот что, Александр Николаевич, немедленно связывайся с нашими институтскими теоретиками, ставь им задачу на моделирование всех процессов, как у американцев, на ЭВМ. Хватит тебе выезжать на одной интуиции, хватит этого шаман­ства!

Выйдя от Пересветова, я призвал к себе свои доблестные кадры и доложил им обо всем свершившемся, не пытаясь как-то ослабить впе­чатление от собственной ошибки, но стараясь при этом и не слишком то "рвать на груди рубашку". Рябинкин сказал:

– Не горюйте, Александр Николаевич, мы этому Сандер-р-рсу еще нос утрем. Очень хочется это сделать.– Кое в чем мы и сейчас дали ему фору, Петрович. – я показал схему установки в американском журнале. – Видите, они пользуются стандартными запоминающими осциллографами, благо они есть у них. А мы вынуждены были сделать электронную память внутри камеры. Это куда прогрессивнее и сгодится, когда мы пойдем в область единиц наносекунды.

Юра и Дима, как люди пока еще достаточно посторонние, храни­ли полный нейтралитет, но по их взглядам я понял: кажется, зауважа­ли, черти полосатые, чуть-чуть, но зауважали!

– Александр Николаевич, а нам с этой схемой продолжать? -спросил Дима Бубнов. – Мы там кое-что придумали. Стало получать­ся.– Продолжать, непременно продолжать. Владимир Петрович прав, соревнование нам предстоит очень серьезное. Так что, мужики, готовьте многоканальный анализатор скоростей к опыту, как было задумано.

Оставшись один, я заглянул в конец журнала и нашел в "Персоналии" сведения о Роберте Кеннете Сандерсе. Родился в 36-м, закончил в 60-м Колумбийский университет. Получил докторскую сте­пень в 63-м. Их докторская это что-то чуть помощнее нашей кандидат­ской – однако же не заводской технолог. Когда он вывел это общее у нас двоих интегро-дифференциальное уравнение? Позже, значительно позже!.. Вот здесь же ясно написано: "...динамикой неидеальной плаз­мы начал заниматься в 1966 году". Как раз тогда администратор в Дубне пытался удержать меня от роковой ошибки!.. Да, Величко, с этим интегро-дифференциальным уравнением Сандерс разделался по-ковбойски, ничего не скажешь!.. Любопытно, какая у Сандерса жена? Господи, как это все переживет моя Женя!Этот день был у Жени "присутственный". Я забрал девчонок из сада. Слякотная погода не располагала к прогулкам. Втроем мы коро­тали время под крышей. Маша после ужина подсела к фортепиано, она разучивала новую пьесу. Дашка увлеченно составляла план своего дет­сада. Приведенная за шалость в кабинет к заведующей, она подсмот­рела на стене схему эвакуации детей и персонала при пожаре и с тех пор лишилась покоя. Планы стали ее неизбывным хобби. "А где вы с Машей спите?" – спросил я шепотом. "Вот здесь," – Дашка быстро на­рисовала двух условных человечков на прямоугольничках, обозна­чающих кроватки... А Жени все не было.В полночь, когда дочери уже давно спали, я оделся и вышел к электричке, прибывающей в 0.24. Маслянисто блестела дорога, только к ночи чуть подмерзающая тоненьким слоем льда. Среди немногих пассажиров, вышедших на перрон, была и Женя. Сжалось сердце – это не новое пальтишко с подлинявшей лисой, вязаная шапочка. Она под­няла взгляд и увидела меня.

– Вот спасибо, что встретил. Или случилось что-нибудь?

– Не беспокойся, все в порядке, дети спят, – я набрал в легкие воздуху, готовясь-выложить свою главную новость. – Впрочем, случи­лось кое-что, вернее, произошло. Выслушай...

Медленно шли вдоль берега речки к дому. Я рассказал о Сандер­се и его публикации и вдруг обнаружил, что опять ищу в Жене спасе­ние от себя самого... Я держал ее под руку. Она освободилась и сказа­ла:

– Так легче балансировать, легче идти по этим буграм. Ты рас­сказывай, рассказывай...

Мне вдруг стало нестерпимо стыдно, что о свершившемся чуде я повествую так угрюмо. Я и сказал:

– Словом, Женечка, я даже рад! Ведь теперь ясно, что эффект, раньше Сандерса мною предсказанный, существует в природе неиде­альной плазмы как реальность! Я словно бы взлетел над этой вот "горной страной" и привыкаю теперь к ее рельефу.

Мы были уже у самого подъезда своего дома. Женя остолбенело замерла на месте и смотрела на меня с изумлением.

– Что ты сейчас сказал? Ты рад, я не ослышалась? И ты взлетел? На чужих крыльях, Саша!.. Опомнись. Вместо первенства, первоот-крытия и первородства стать догоняющим, и ты этому рад?

– Что же мне теперь рвать на груди рубаху?

– Да-а-а! Весь ты в этой пустой фразе, как есть. Начальство твое за тебя все эти годы решало, чем тебе заниматься, а чем нет. Захотели и запихнули на шесть лет в цех. Захотели и выдернули оттуда, как мор­ковку, и воткнули в другую грядку. А теперь вот еще и американец те­бе носик утер, Санечка! Ты, небось, утешений от меня ждешь? Так вот, не будет тебе утешений. Кончились утешения.

Молча вошли в квартиру... Женя плескалась под душем, а я сидел на кухне и сторожил горелку. Автомат колонки работал плохо, а дав­ление воды прыгало, и нужно было немедленно выключать газ, когда вода совсем пропадала. Женя, запахнув халатик, вышла из ванной. Я напрасно пытался поймать ее взгляд. Она молча пила чай и внима­тельно изучала симметрию рисунка на клеенке... Мне становилось все обиднее. Такой реакции от нее я все же не ждал! Значит, она оставляет меня один на один с невзгодами? Ну, что же, ладно, пусть будет теперь у нас так!.. Я и уснул с этим жестким и горьким чувством.Часа через два я проснулся. Меня сжигало теперь сожаление о не­поправимом. Женя тихо лежала рядом, но по ее неровному дыханию иредким вздрагиваниям плеча я понял, что она не спит. Я потянулся к ней, чтобы обнять. Она отбросила одеяло, встала и одела халатик. Тряхнув головой, высвободила из-под ворота волосы и опустила их на спину... Вышла, и я какое-то время лежал, рассматривая на потолке сложную хиромантию теней от древесной кроны, отброшенных снизу уличным фонарем... Ну, хорошо, ушел бы я из цеха и добился бы плотности 0,33 единицы. Большего на нашей с Петровичем установке не добьешься. Кого бы это обрадовало и взволновало? Кому бы я ну­жен был с такими достижениями, тут и не пахнет еще "термоядом"! Нет худа без добра, Женечка! Теперь американцы втянут нас в сорев­нование, у кого "кнут" громче хлопает. Мне захотелось все это ей сей­час же сказать. Не может она не понять, что теперь "эффект кнута", то есть уип-эффект, станет не личной инициативой Величко и Пересвето-ва, а государственной программой.Был четвертый час ночи... Женя стрельнула сигарету из початой пачки "Примы" на соседском столе. Она курила перед открытой фор­точкой. Смотрела, как сизые космы дыма медленно подтягиваются к черному прямоугольнику и там освобождено взмывают вверх. Я стоял рядом, не смея притронуться к ее плечу.