– Ну что, не просто дался тебе первый день в науке, Саня? – не­громко спросила она. – А ты бы как хотел, мой милый? Тридцать лет и три года просидеть на печи и тут же бодро затопать отвыкшими от ходьбы ножками?.. Ну, да ничего, ничего! Послушай, наверное же есть и в вашей сфере что-то похожее на систему Станиславского?– А я спросить у тебя хотел как раз об этом. В чем основная суть его системы?– Основная – в том, что актер должен жить правдой чувства, и не только в момент выхода на сцену. Должен уметь сосредотачивать себя на внутренней жизни образа. Переживать гибель всерьез... К своему, мне кажется, ты это впрямую не приложишь. Но слова "артист своего дела" появились задолго до Станиславского и относятся не только к театру.

Тогда я еще не знал, что Женя начала серьезно заниматься про­блемами психологии творчества. Через много лет, когда ее не стало, в зеленой тетради, куда она записывала свои стихи и где крайне не регу­лярно вела дневник, я обнаружил такую запись:"Настойчиво вчитываюсь в литературу по психологии творчест­ва. Вольно или невольно преломляю прочитанное через пример кон­кретной творческой личности. То, что саму эту личность я люблю до потери пульса, меня пугает, потому что своим анализом, о котором Саня и не догадывается, я вроде бы его препарирую. Вообще, в этом моем занятии чудится мне что-то крайне сомнительное, вроде чтения литературы о сексе перед любовным свиданием. Приходилось иногда слышать такое от редакционных моих подруг: "Ой, девоньки, надо позубрить теорию, у меня сегодня..."Потом я прочла у Ухтомского: "Суровая истина о нашей приро­де, что в ней ничего не проходит бесследно и что "природа наша де­лаема", как выразился один древний мудрый человек. Из следов про­текающего вырастают доминанты и побуждения настоящего для того, чтобы предотвратить будущее. Если не овладеть вовремя зачатками своих доминант, они овладеют вами... Если у отдельного человека не хватает для этого сил, это достигается строго построенным бытом". Тут я обрадовалась и рассмеялась про себя: "Спасибо, мудрый человек! В самом-то деле, ведь и культура секса не вредит любви, если только любовь есть. Так почему человеку нельзя стремиться к культуре твор­чества в самом себе?"И снова пришло сомнение: "Вот именно, моя дорогая, только в самом себе волен человек что-то культивировать! Если же в душу лезет посторонний..." Но тут же я и возмутилась: "Это кто же посторонний? Это я посторонний? Нет уж, Санечка, не дам я тебе киснуть в твоем цехе. Ох, доберусь я до своих доминант, еще увидишь, вот только не­много в теории разберусь!" И все больше убеждалась, что в психоло­гических механизмах писателя, артиста, ученого или изобретателя нет принципиального различия. По-настоящему новое появляется только там, где в процессе творчества предмет "оживает". А оживает он, если присутствует нечто, называемое у различных авторов по разному – вживание", "вчувствование", "перевоплощение", "перенесение", "идентификация". Как раз то, что было с моим Санькой, когда я при­грозила ему разводом, а потом сама носилась по Коктебелю, места се­бе не находя.Нет, нет. Величко мой не есть что-то особенное! Такая способ­ность в человеке творческом – норма. Норма таланта! А этот самый Талант осенью 69-го года совсем забросил даже и отрывочные попыт­ки отыскать, наконец, свой "эффект кнута". До Нового года он ковы­рялся с каким-то неотложным делом в цехе. Его переход в лаборато­рию Пересветова был для меня настоящим новогодним подарком. Таким же неожиданным и желанным, как то его приглашение в тунд­ровый поход".У Рябинкина, как всегда, дело спорилось, он уже готов был вмон­тировать в установку свой многоканальный зонд, похожий на крошеч­ного, косо подстриженного ежика. А вот со схемой компенсации по­тенциалов дело явно не заладилось. Ребята подошли к моему столу через неделю и Серегин сказал, не очень-то и пряча ухмылку:

– Шеф, у нас с Димой выходит сплошная лажа!– Мы, кажется, знакомы? Нет?.. Так меня зовут Александр Нико­лаевич Величко.– Шеф Александр Николаевич Величко, – поправился Юра, и в его глазах заметалась насмешка, – схема, которую вы нам нарисовали, на реальных транзисторах не получается. Вы упустили из виду конеч­ное значение междуканальной развязки. Выходит сплошная лажа.– Ребята, вы же радисты-пятикурсники, – рассердился я. – А это ого! Это, слава богу! Квадратики я вам мог бы и не рисовать. Поис­кать надо, мальчики, поизобретать!

Ребята отошли от стола с теми же ухмылками на своих цветущих физиономиях. В тот же день я слышал, как они перекликались в своем углу: "Ну что, Юрок, ты уже поискал?" – "Нет, Димуля, я только поизобретал, но снова ни фига не вышло. Развязка не возросла. Импульс размывается"....До конца января исследовательская группа Величко так и не смогла выполнить даже первый, не самый сложный, пункт намеченной программы работ. Тем временем официальная тема по исследованию явлений схлопывания в неидеальной плазме была включена в план ра-бот НИИ, и на эти исследования были выделены не такие уж и малень­кие денежки – двести пятьдесят тысяч рублей. Завертелись, закрути­лись, зацеплялись друг за друга, как колесики незабвенного арифмометра "Архимед", плановые, финансовые и экономические зве­нья на втором этаже "науки", и хмурый Пересветов сказал мне:– Александр Николаевич, торопись с согласованием технического задания! Это уже контрольный пункт нашего сетевого графика. Если не согласуешь это документ в феврале, плакала наша квартальная пре­мия. Народ тебя не поймет.При мысли о согласовании техзадания с "компетентной органи­зацией, заинтересованной в выполнении работы", как того требовал отраслевой стандарт, меня прохватывало ознобом. Я все никак не ре­шался выбрать такую организацию. Скорее всего это должен быть академический институт, занимающийся "мирным термоядом". Ну, и поднимут же там на смех всю эту затею, основанную на эвристическом решении одного уравнения, которое пригрезилось инженеру Величко в полусне!.. В конце концов, Пересветов сам назвал мне такую организа­цию – лазерный НИИ. И я выехал с бумагами в Москву.После морозного чистого января внезапно пришла оттепель. Температура колебалась около нуля в пределах плюс-минус два граду­са. Дул влажный западный ветер. Летели низкие облака, назойливо морося, а то и поливая дождиком. Институт лазерщиков помещался в новом здании в районе крупной новостройки и был окружен горами раскисшей свежей глины. Узенькая тропка, покрытая грязно-серой коркой гололеда, привела к двери в торце здания, служившей пока в качестве парадного подъезда... Человек по фамилии Дмитриев, при­нявший меня, был доктором физмат наук и занимался лазерными спо­собами зажигания дейтериевого топлива. Он выслушал меня внима­тельно и без какой-либо критики. Сказал:– Не берусь пока судить, может быть, в ваших идеях имеется ра­циональное зерно. Наш институт согласует ваше техзадание, так ска­зать, номинально. Мы как бы заверяем государство, что вы не потра­тите денежки зазря на ерунду. Так вот, чтобы совесть у нас с вами была чиста, давайте впишем в этот документ ту же скромную задачку, кото­рую мы сами решаем посредством лазерного разогрева. Получение выхода нейтронов, свидетельствующего, как вы понимаете, о наличии в ваших опытах хотя бы минимальной реакции слияния ядер тяжелого водорода. Это будет значить, кстати сказать, что со своей "темной ло­шадкой" вы включаетесь в нейтронное дерби.

– Простите, нейтронное дерби – это научный термин?

– Разумеется, это метафора, дорогой мой коллега! Но "скачки" эти – увы! – реальность. А ну, кто больше получит нейтронов!.. Сейчас! в "дерби" участвуют известные вам "токамаки", лазеры, ионные пуч­ки, еще что-то не припомню. И теперь вот – ваш таинственный метод. На сегодня впереди лазеры! Но кто первым доскачет до брейкивена икогда, бог ведает. Полагаю, вы помните, что брейкивен – это такая си­туация, когда энергия, получаемая в результате реакции, равна энер­гии, затраченной на ее поджиг... Все это крепко напоминает гонку за отодвигающейся финишной ленточкой. Может быть, на брейкивен удастся выйти в восьмидесятых годах. Может быть, только к концу столетия. Ну, так решайтесь, дорогой коллега, другого у вас нет. И учтите, что я очень добрый человек, я не требую вписывать цифры ожидаемого выхода. По собственному опыту знаю, как дорого они вам достанутся.