Хелег поблагодарил иовита за свитки и книгу, после чего поднялся и решил вернуться к причалам, что бы немного «развеяться». Солнце уже начало клониться к закату и в «медном» его свете было особенно приятно побродить вблизи реки, наблюдая за копошением людей на судах и стараясь не попадаться на глаза командиру Конраду.

Через несколько минут Хелега окликнули и обернувшись он увидел счастливейшего «Медвежонка», что хохоча подбегал к нему: «Брат Хелег-всё отлично! Портреты-просто великолепны! Мне уже не терпится жениться или хотя бы показать свой, какой-либо даме!».

Как оказалось, Манфред не только посетил господина Зондера и взял работы что ему заказывал, но ещё успел немного выпить пива в тавернах Гамбурга, ибо выяснилось: что сразу по уходу «маршевого отряда» на базу иовитов — снято было указание «о пропуске в город лишь по письменному разрешению» и теперь, все жители пригородов и соседних поселений массой нахлынули в Гамбург, что-бы отметить долгожданный отъезд меченосцев.

Оказалось, что написаны портреты несколько иначе чем первоначально оговаривались: Манфред был изображён на чёрном фоне, который Хелег бы назвал цветом «чёрной икры». Задний фон портрета казалось «переливался светом», под разными углами. Сам «Медвежонок»-был в накидке меченосца: белая накидка с чёрными крестами и сильно контрастировал с фоном. Он был изображён с гривой своих длинных вьющихся, иссиня-чёрных волос, что ниспадали с плеч. В правой руке он держал нечто отдалённо напоминающее полэкс, а левая, из-за малости размеров полотна, была скрыта. Рука в которой находилось оружие, была в массивной «рифлёной» латной перчатке и несколько диссонировала с остальными деталями. Когда Хелег спросил об этом поинтересовавшись — «а на кой её вообще намалевали?», то Манфред даже возопил: «Да как же без перчатки, да ещё и латной то?! Знать — обязана быть изображена с облачением для рук: знать местная-в кожаных, военная-латных, духовная-бархатных перчатках! Мы же-не простолюдины какие, нам нужно и на портрете подчеркнуть своё местоположение в иерархии! Ты видимо, брат Хелег, совсем забылся с этими учениями…»

— Хм, мда…тут ты прав Манфред: командир Конрад меня сегодня куда только не посылал…точно! Ну вот я и позабыл…Как там мой портрет?

Манфред споро достал и изображение Хелега, опять же-немного изменённое живописцем: На заднем фоне было небо-синее вверху и белёсое к низу, пять облаков «плыли» на нём. В отдалении, на середине картины-был виден чахлый лесок в котором оказалось не более восьми сосен и тёмно жёлтая почва, на которой сам лес и располагался. Хелег был одет во всю ту же орденскую накидку, что и «Медвежонок», да и в руке, в латной перчатке с рифлением-таким же образом сжимал подобие полэкса, видимо художник решил сэкономить время и дублировать удачное решение на оба портрета.

Несмотря на то что всё выглядело несколько неестественно, от слишком «цветной» природы, до яркости блеска на латной перчатке-Хелегу безумно понравилось собственное изображение и он всячески начал благодарить Манфреда, говоря, что «готов компенсировать», так как получил довольствие денежное. «Медвежонок» вспыхнул и напомнил другу: что это — подарок и попросил не обижать его.

Тут же встал вопрос-«где хранить данные изображения?» Как оказалось, у Манфреда был довольно объёмный сундук-для своих вещей различных по размерам, коим он посоветовал обзавестись и Хелегу. Вместе отправились к интенданту меченосцев и после некоторого времени и громких слов-получили подержанный сундучок, некогда убиенного рыцаря ордена, под роспись — на клочке пергамента. Туда тут же был водворён портрет, а вот деньги-Манфред советовал держать при себе, ибо: «братство братством, но соблазны…»

Вдвоём братья рыцари отправились в трапезную и получив указания на завтра, от сидящего уже там командира Конрада-довольные и сильно уставшие завалились спать.

Транспортные корабли, что должны были забрать меченосцев и отвезти их на морское побережье, где им следовало пересесть на «когги» и «прамы», а «рейзеканны», в разобранном виде — должны были храниться на огромных грузовых «каракках», которые лишь недавно начали строить иовиты и фламандцы-прибыли через пару часов после трапезы. Так что ранний подъём оказался пустой тратой времени и лишних нервных клеток. Меченосцы рыцари-переругивались с сержантами и санитарами, ограничиваясь редкими пинками, а старшие офицеры, нервно прохаживались по небольшому причалу-в ожидании прикреплённого офицера иовитов, что должен был с помощью своих подопечных начать посадку людей «маршевого отряда» на суда.

Наконец появился нужный рыцарь из морского ордена и началось: Хелега отправили на «гольк» командира Конрада, для помощи санитарам в укладке меченосного «лекарского склада» на судне, а его сержантов, что он взял по приказу капитана-усадили на одну из «боевых лодок» в конце речной флотилии. Санитары, из ему подчинённого отряда-были с ним на «гольке», однако их постоянно хотели «передать» иным кораблям флотилии. Манфред оказался приписан к «молотобойцам» в штурмовой отряд и сейчас усаживался в «прам», им подогнанный, под нескончаемую ругань командира этих самых «молотобойцев». Который клялся страшнейшими словами: «что видит первый раз в жизни, данного рыцаря-в своём отряде». Несколько мешков и сундуков благополучно утопили, сразу же возле причала, вновь уронили латника в воду и опять, проявляя героизм и ловкость-спасли. В конце концов, за полтора часа все уселись и начался долгожданный поход «к морю».

К своему немалому удивлению, Хелег понял что начинает засыпать: от утренней нервотрёпки или по причине неспешности и плавности путешествия по воде, но он постоянно начинал дремать. Наконец решившись не отказывать себе в отдыхе, «рыцарь-лекарь» поставил санитара из своей группы на пост, дабы предупредить если его будут искать и заснул в углу, на запасных канатах.

Проснулся он лишь глубокой ночью. Подошёл и разбудил тычком санитара, что должен был «охранять чуткий сон командира», после спросил у растерявшегося спросонья: «не искали ли его», оказалось что нет. Меченосец было попытался побродить по судну, но корабль был настолько мал и забит людьми, что скорее получалось наступать на людей, чем на доски палубы. Вернувшись к канатам, близ которых спал, Хелег услышал: Санитары, что он нанял и сержант непонятного возраста — затеяли разговор и любопытный. Хелег решил близко не подходя к говорившим, подслушать малость: «Да…молодцы! Кто с чем пожаловал! Иовиты, говорят-взяли каравеллы боевые, с огненными горшками для катапульт, иезуиты-на чём придётся, они же «незаметные» или «незримые», уж не припомню…А храмовники, ну куда же они-без тюрьмы?! Говорят их штабная «каракка»-наполовину узилище, а другая половина-штаб ихний, что и удобнее: допрос, с организацией действий совмещать.»

— Не, там другое: если кто из наших «слабину " даст, как в старину, при «Ночи Очищения», так они, того-враз и скрутят, что бы остальных братьев не смущал поведением и речами. Так то. Зачем им морские разбойники, что они знают то?

— Да может клады выдадут!

— Нет…клады давно уже на хранении лежат: шотландские монархи и знать-с удовольствием помогают пиратам, фламандские купцы-тоже частенько с ними «в долях» и имеют выгоды от скупки, а ещё-Новгород, что сам хочет начать экспансию в Балтике и принимает у себя капитанов с командами, а особо-от норвеев и данов, с которыми их конунги прежде в родичах были.»

— Верно! Может что и будет интересного в цитадели разбойников, так то нам не покажут-отдадут дознавателям храмовников, а прочее, в любом случае особо не утаишь: проглотить если ценность-то недельная «выдержка» на острове в любом случае будет-сразу нас не вернут из похода. Можно и сдохнуть, если что не так, а копаться в «своём«…ахаха-нет таковских дурней! Да ещё и быть замеченными.

Завидев наконец Хелега, что делал вид что смотрит в другую сторону-все говорившие замолчали и подождав немного, разошлись.