На рассвете Гульшагида проснулась от звуков странной музыки, — они были удивительно близки и знакомы ей; в то же время спросонья она: не сразу поняла их. А музыка звучала все громче, все настойчивей. — на ночь они с Мансуром оставили окна каюты незакрытыми, чтобы малышу не было душно.

Гульшагида неожиданно вздрогнула, подняла голову. Это же играют на гармошке песню «Акъяр». Она тихонько поднялась с постели. Ребенок спит, не шелохнется, щечки порозовели во сне. И Мансур не проснулся. Гульшагида поверх халата набросила на плечи шерстяной платок, неслышно вышла из каюты на палубу.

Какие красивые берега! Кама!.. Под луной видны то зеленые поймы, то кустарники и деревья. то крутые обрывы. Над водой плывет жидкий розовый туман. Повеял освежающий ветерок — и нет тумана.

Здесь, на воздухе, звуки гармошки слышны еще отчетливей. Они доносятся со второй палубы.

«Кто может играть «Акъяр», да еще в такой час?» — недоумевала Гульшагида.

Она спустилась вниз, прошла несколько шагов, изумленно остановилась. Бывают же такие встречи! На гармони играла… Асия. Она одиноко сидела на скамейке и, словно в забытьи, закрыла глаза, припала щекой к гармони, даже не услыхала шагов Гульшагиды.

— Асия! — тихо позвала Гульшагида, подойдя вплотную.

Девушка вздрогнула от неожиданности, затем тихо вскрикнула. Гульшагида обняла ее за плечи, села рядом. Асия тут же уткнулась ей в грудь и заплакала.

Гульшагида еще зимой узнала о крутой перемене в жизни Асии Девушка вдруг бросила учебу в мединституте и поступила в филармонию. Ее приняли в один из ансамблей — ведь Асия несколько раз выступала с народными песнями по радио, аккомпанируя себе на гармонике. Музыканты-профессионалы обратили внимание на ее способности. Хатира-апа слезно умоляла дочь не делать этого, по ее мнению, безрассудного шага. Просила Гульшагиду повлиять на девушку — пусть она учится на врача, это куда серьезней, чем распевать песенки. Гульшагида пробовала отговаривать девушку. Но решение Асии было твердо, его невозможно было изменить.

И вот сейчас, на палубе парохода, Асия взволнованно говорила:

— Да, я все же поступила в филармонию, Гульшагида-апа. Кроме гармоники, играю и на других инструментах. Выйдет ли из меня настоящий музыкант? Не знаю. Одно ясно: я не могу жить без музыки, без песни… Имею ли я право лишать себя самого дорогого?

— А что с Ильдаром? — осторожно спросила Гульшагида, полагая, что Асия немного успокоилась.

Девушка неопределенно покачала головой. Потом отвернулась и, глядя на полосу рассвета, проговорила сквозь слезы:

— Собирался приехать, чтобы сыграть свадьбу… И вот уже три месяца — ни весточки, ни привета. И командование части молчит… Я писала… Неужели?.. Напишу еще. Буду ждать…

Ах, жизнь, жизнь! Всего у тебя хватает — и грусти, и радости, и горя, и веселья… Но, кажется, больше всего — загадок и тайн…

Куда сейчас направляется Асия? Оказывается, едет в Уфу, погостить у тетки. А потом вернется в свою филармонию.

Ну что ж, у каждого своя дорога. Удачи тебе и счастья, Асия!

Теплоход загудел навстречу буксиру. На берегах откликнулось эхо. Впереди светлый бескрайний простор. Жарко светит солнце, вода переливается, искрится. А камские волны, ударяясь о борт, поют спою нескончаемую песню.